Роман Молодой - Сычев К. В.

Когда великий князь Дмитрий Иванович взял слово, в думной палате установилась мертвая тишина. – Выслушав мудрые слова святителя и советы моих бояр, – сказал он своим звонким, уже не юношеским голосом, потирая небольшую, но густую русую бородку, – я решил поступить так. Мы пошлем на Брянск большое войско, возьмем город и передадим весь удел нашему славному князю Роману! И наши воины выступят немедленно, пока литовцы заняты войной с немцами! И пусть этот могучий Роман сам идет в поход и отбирает у врага свою землю! А воеводой я назначаю своего зятя – князя Дмитрия! Князь Роман будет его помощником! Пусть Роман знает, что без нашей помощи ему не удастся вернуть Брянск…Тогда он будет благодарен Москве…

Вот и ехали теперь рядом во главе московских полков князья Роман Брянский и Дмитрий Волынский. Они были почти ровесниками! Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский был большим любителем поговорить! По дороге он рассказывал князю Роману о своей жизни, о тяжелых испытаниях, пережитых им на литовской земле! Ведь Волынь уже долгие годы была под пятой и Польши, и Литвы…Князь Дмитрий, потомок Рюриковичей, так и не смог прижиться как служилый литовский князь. Отец даже женил его на литовской княжне, надеясь пристроить сына при дворе великого литовского князя, однако не все было так просто. Литовские князья не хотели знаться с потомком русских князей, имевшим все права на владение волынскими землями. Они желали полновластно распоряжаться захваченной в свое время Волынью! Претерпев унижения и обиды, растратив все оставленные покойными родителями сбережения, потеряв умершую во время «лютого поветрия» жену, которая только и связывала его с Литвой, князь Дмитрий Михайлович выехал на службу к великому князю Дмитрию Московскому. С собой он привез лишь скудный скарб, немногочисленную челядь и двух взрослых сыновей – Бориса и Давыда. Однако при московском дворе князя Дмитрия заметили. Сам великий князь приветливо встретил его и даже ввел в свою семью! – Ты не должен ходить вдовцом в столь молодом возрасте! – сказал тогда Дмитрий Московский, глядя на красивого, рослого, сероглазого волынского князя. – Надо подыскать тебе супругу здесь, в Москве, чтобы не было «телесного томления» от неутоленной «жажды сердца»…

По совету доброжелательных московских бояр, действовавших с ведома великого князя, князь Дмитрий Михайлович посватался к его шестнадцатилетней сестре Анне. Он робко шел в великокняжеский терем, потирая от волнения свою густую, коротко подстриженную бороду, в которой уже поблескивали седые волоса. – Я слишком стар для той девицы, – думал он. – Неужели она согласится на этот брак?

Но великая княжна довольно тепло встретила своего жениха. Несмотря на большую разницу в возрасте, ей понравился рослый, мужественный волынец! – Он сильный мужчина, – вспомнила она наставления боярынь и мамок, – и будет хорош на супружеском ложе! Старый конь борозды не портит! Зато опытен и искусен в делах любви!

Сама великая княжна не отличалась красотой, несмотря на то, что ее отец, Иван Иванович, был просто красавец! Московские княжны почему-то наследовали мужские черты лиц своих предков – большой, с горбинкой, нос, мужественное, если не суровое, лицо, толстые чувственные губы. Но то, что украшало мужчин, не всегда подходило женщине. Однако у великих московских княжон имелось и большое достоинство – они были сильными, рослыми, «богатыми телом». Князь Дмитрий Михайлович был уже в таком возрасте, когда молодость женщины вполне заменяет красоту, и, обнаружив ее «телесные прелести», с трепетом почувствовал в своем теле ненасытное желание к ней. – Какие у нее большие груди, широкий зад и припухлые губки! – радовался он про себя. – Вот бы поскорей познать ее!

Свадьба состоялась буквально через несколько дней после сватовства. И тепло принятый в Москве князь Дмитрий Боброк-Волынский, став великокняжеским зятем, чувствовал себя очень многим обязанным не только Дмитрию Московскому, но и его боярам.

Князь Роман Брянский был на свадьбе в числе почетных гостей и вручил молодым, как это было принято, богатые подарки. На этот раз он не стал обижать завистливых бояр исключительностью своих даров и передал молодым по золотому браслету. Эти драгоценности достались ему когда-то от богатых московских купцов, преподнесших их князю и княгине в дар в день венчания на брянское княжение. – Еще одна такая свадьба, – думал с грустью за свадебным столом князь Роман, – и в моей казне совсем не останется золота-серебра…

Когда же Дмитрий Михайлович Волынский был назначен старшим над ним в брянский поход, князь Роман обиделся. – Дмитрий Иваныч совсем не доверяет мне! – подумал он, как только узнал об этом, и вспомнил свадьбу своего сына, какую нельзя было сравнить по пышности и богатству со свадьбой волынского князя. – У великого князя не нашлось даже добрых слов для моего сына…А какого-то там Дмитрия Волынского принял с любовью и лаской…Не посмотрел, что он тоже пришел из Литвы…И нищим, жалким нахлебником! Вот какая несправедливость!

Однако как только они встретились со «старшим воеводой» накануне похода и последний заговорил, князь Роман почувствовал к нему «великую приязнь». – Какой у него приятный голос! – подумал он тогда про себя. – Значит, этот человек – честный и справедливый!

Несмотря на равенство в возрасте, князь Роман, бывший близким к придворным кругам великого литовского князя, раньше не встречался с Дмитрием Волынским. И когда последний сказал, что видел его в великокняжеском дворце, бывший брянский князь, ради приличия, ответил, что тоже помнит собеседника, как уважаемого человека.

Так они проехали половину пути, обсуждая прежнюю жизнь, но совсем не касались цели настоящего похода. – Сам Господь решит судьбу нашего набега! – говорил о предстоявшем князь Дмитрий Михайлович. – Я надеюсь на скорую удачу!

В самом деле, московская рать, ведомая двумя князьями, без труда, как на прогулке, овладела литовскими городами Калугой и Мценском: местные горожане, прогнав немногочисленные литовские гарнизоны, приветливо открыли городские ворота перед московскими полками.

Вот почему князь Дмитрий Волынский был весел, когда войска пошли на Брянск: счастье не изменило ему и на этот раз! Он так и сыпал веселыми шутками-прибаутками, рассказывал об интересных, известных ему, явлениях и даже пытался пророчить.

– Я верю, – сказал он, как только их полки вступили, в самом начале летней жары, на брянскую землю, – что нам не придется воевать с твоим славным Брянском! Брянцы сразу же перейдут на нашу сторону!

Но князь Роман не мог в это поверить. – Литовцы так просто не отдадут Брянск! – усмехнулся он в ответ. – А если такое случится, то ты не просто знатный человек – но сущий пророк, любимец Господа!