Соперник Византии - Виктор Алексеев

У них уже был свой князь, хотя и малолетний, но послушный, свой, а Святослав их теперь не интересовал, даже пугал. После долгих раздумий Свенельд понял, что он им тоже не нужен и, поведи он себя вопреки их намерениям и воле, они избавятся и от него. Каково же было Свенельду? Он обрекал себя на вечный позор. Мы знаем, каким бесчестием покрывался дружинник, бросивший своего князя в беде, а тем более он, второй человек в дружине, от которого зависела дальнейшая судьба Великого князя. Тот доверил ему эту судьбу и вручил казну, с помощью которой он должен был выполнить задание, если останется жив. И вот он остался жив, а помочь не может. У Свенельда появился повод говорить с Горой путем угрозы. Стал обходить и встречать каждого боярина, купца, лучших людей с вопросом: если не будет помощи, то Святослав обязательно вернется. Но почему-то все, поразмыслив, советовали ему успокоиться, не возбуждать людей, и не дай бог явиться с этими словами к Великому князю Яро-полку. Ответ был краток, но категоричен: «Святослав никогда не вернется».

Что скрывалось за этой фразой? Заговор? Но это было предупреждение и ему. Свенельд умолк, замолчал, удалился, заболел, затворился. Конечно, Свенельд был видной фигурой на Руси, в заслугах перед Отечеством ему не было равных, и если бы он бросил клич, пошел бы против Горы, то уж два сына откликнулись бы, и он бы спас Святослава. Но он промолчал.

Летописцы многое скрыли, а вернее, о многом умолчали. Как Свенельд мог стать вторым человеком в Киевском княжестве, за какие заслуги? Не за молчание ли? Почему Блуд, назначенный Святославом на роль дядьки Ярославу, был отодвинут на третий план, а место его занял Свенельд? На что впоследствии Блуд ответил предательством Ярополка. Владимир мстил Ярополку не только за смерть Олега, но и отца. Кто мог знать о появлении Святослава весной 972 года у порогов? Летописцы указывают на то, что это могли сделать переяславцы, мстя за убитых. Но они не могли предвидеть, когда Святослав появится на Днепре, а может быть, уйдет сухопутным путем, как он уже это делал. Византийцы? Зная их коварство, можно предположить, что они уговорили печенегов напасть на Святослава, но документы говорят об обратном. Из сообщений греческого историка Скилицы становится ясным, что византийский посол, сообщив печенегам о возвращении войск русов на родину, попросил и передал просьбу императора Цимисхия обеспечить безопасный проход русов через их владения. Однако каган печенегов, одобрив все пункты договора с Византией, отказался от помощи русам. Для того, чтобы напасть на Святослава, нужна была огромная сила, которую надо было держать постоянно у порогов и вдоль всего побережья Днепра. Однако печенеги народ кочевой. С весной у них возникает жизненная необходимость пасти скот, заготавливать сено и множество других работ, и держать большое войско на одном месте противоречило их образу жизни и интересам. А вот встретить русов, зная, когда они появятся, могли. Так кто же сообщил им о появлении Святослава на Днепре весной 972 года с малой дружиной?

Мы помним, что, когда печенеги обложили Киев, спас его верный Ольге воевода Претич. Служа верой и правдой княгине и охраняя крепость Вышгород, где часто жила Ольга, он не мог быть не христианином, другому воеводе она просто не доверила бы свою охрану. Претич обменялся с ханом Ку-чумом приветствием, обменялись рукопожатием и оружием, то есть как бы заключили устный договор. Но прогнал их в степь Святослав, безжалостно громя его войско и забрав богатую добычу. Этого хан не мог забыть. Не будем гадать, кто появился в орде с предложением задержать Святослава, понятно, что это предложение шло от имени Горы. Кучум, к тому времени уже каган восточных печенегов, за огромное вознаграждение согласился это сделать. И оно, безусловно, не могло быть менее, чем заплатили византийцы за набег на Киев, то есть двенадцати или более кентавриев. А мы помним, что Святославу хватило этих денег на вооружение и поход на Балканы. Кучум, несмотря на кочевье четырех орд, вызвал одного из ханов, Курю, приказал ему находиться в районе Днепра все лето и разгромить Святослава с малой дружиной, конечно, за огромные деньги, которые он получил от продажных русов.

Только теперь становится понятным убийство сына Свенельда Люта, который охотился на земле древлян, где княжил сын Святослава Олег. Летописец уточняет, что только после того, как дружина узнала, что это сын всесильного Свенельда, она убила Люта, мстя за смерть Святослава. Олегу было около пятнадцати лет, у него был свой дядька, имя которого не указано в летописи, но столкновение это говорит само за себя. Они прекрасно знали о роли Свенельда в гибели Святослава. О коварстве Свенельда, видимо, слышал Олег не только от бабушки в детстве, но и от некоторых дружинников, потому что не совсем была ясна смерть и деда - князя Игоря, в которой явно был заинтересован Свенельд, и ходили слухи об участии Люта в казни Великого князя Игоря. Потом гибель отца, молчание о его просьбе, рассказы уцелевших дружинников, которые пошли на службу к Олегу, а не к Ярополку. Явное предательство Свенельда стало причиной убийства Люта и ответом на смерть Святослава. Вот о чем умолчала летопись.

3. Триумф

Византия торжествовала. Со времен побед императора Никифора Фоки и взятия Крита таких триумфов в Константинополе не было. Этот великий град, столица мира, переживал разные этапы жизни - от изобилия до смертной нищеты. И хотя уже существовал римско-греческий календарь, жители помнили и считали время от одного триумфа императора до другого. А ныне от триумфа Никифора Фоки до триумфа Иоанна Цимисхия прошло ровно десять лет. Поэтому столица готовилась к празднику тщательно, не жалея ни украшений, ни декоративного строительства, ни средств на благоустройство города, его очищали от мусора и свалок, были задействованы театры, где показывались древнегреческие трагедии и комедии, но самое главное - ипподром проводил скачки, где участвовали команды зеленых, синих, белых и красных. За всем этим следила огромная армия чиновников, особенно на рынках, где полагалось снизить цены наполовину. Особо старалась и церковь, которая как бы благословила, участвовала в войне христиан с варварами и ощущала победу истинной веры над язычниками. Всюду развешивались иконоподобные изображения святого Феодора. Но глубочайший смысл этой победы открылся только во время торжеств в Буколе-онском замке.

Три драмона вошли в Золотую бухту и причалили рядом с Буколеоном, дворцом императоров Византии. Выгружались воины: первыми - личная гвардия императора, потом лучший полк «бессмертных» в начищенных до блеска доспехах... а уж следом император со свитой и полководцами Вардой Склиром, Михаилом Вурцем, Львом-флотоводцем и командирами друнгарий. Пока судна пересекали Черное море от устья Дуная до Константинополя, на императорском драмоне царил сплошной праздник. Цимисхий устроил как бы смотрины болгарской царской казны, изобилие которой равнялось тридцати полным, доверху нагруженным телегам, поначалу слуги отобрали все оружие и разместили на палубе, и каждый из военачальников мог собственными руками ощутить достоинство и оценить стоимость. Последующие выставки делились по разделам: посуда, украшения, камни, золотые слитки, монеты, царская одежда, короны, предметы церковной утвари, кресты из золота, оклады, серебряные и золотые бокалы. Таким образом, каждый новый день захватчиков ожидала очередная выставка. Интересно, как пишут историки, ни один предмет не пропал. Как назвал эту выставку Цимисхий, «от Аспаруха до Симеона», пояснял и рассказывал о ней сам царь Борис. Он было отказался от такой «почести», но Цимисхий заставил его, утверждая, что эта казна везется только для того, чтобы показать ее в Константинополе, ведь царь показывал эту казну русам, почему он отказывается показать ее грекам? На самом высоком месте стояла чаша, сделанная Крумом из черепа императора Никифора I. Вот уж она возвращается навсегда.

Пересиливая себя, чувствуя себя пленником, которого охраняла сильная стража, Борис вынужден был выйти на палубу. Но в душе он еще на что-то надеялся, ведь жена его была гречанкой из императорского рода и две младшие сестренки еще при Никифоре Фоке отправились в Константинополь в качестве невест Константину и Василию, соимператорам Цимисхия, истинным наследникам трона, а не узурпаторам [177] .

Константинополь ликовал. После высадки на набережной войска построились в парадный порядок, тут же стояли две кареты, одна для царя Бориса с семьей, другая для императора. Но император махнул рукой на карету и ловко, несмотря на малый рост как пушинка, взвился в воздух и оказался на подведенной ему белой лошади, еще раз подтвердив высокие качества воина. Во второй карете ехал царь Борис, на нее император приказал поставить драгоценную икону Божьей Матери, которая была насильно взята из храма Золотая ротонда в столице Болгарии Преславе, рядом поместили короны болгарских ханов и царей. В окружении полководцев и свиты император двинулся в сторону Золотых Ворот, откуда все императоры после Константина Великого начинали свое триумфальное движение. У ворот его встречали императрица, паракимомен Василий и патриарх, который подал Цимисхию драгоценный скипетр и надел золотой венок. Здесь же находились хоры из соборов Софии и Святых апостолов. И чуть завидев базилевса, грянули: