Соперник Византии - Виктор Алексеев

Константинополь ликовал. После высадки на набережной войска построились в парадный порядок, тут же стояли две кареты, одна для царя Бориса с семьей, другая для императора. Но император махнул рукой на карету и ловко, несмотря на малый рост как пушинка, взвился в воздух и оказался на подведенной ему белой лошади, еще раз подтвердив высокие качества воина. Во второй карете ехал царь Борис, на нее император приказал поставить драгоценную икону Божьей Матери, которая была насильно взята из храма Золотая ротонда в столице Болгарии Преславе, рядом поместили короны болгарских ханов и царей. В окружении полководцев и свиты император двинулся в сторону Золотых Ворот, откуда все императоры после Константина Великого начинали свое триумфальное движение. У ворот его встречали императрица, паракимомен Василий и патриарх, который подал Цимисхию драгоценный скипетр и надел золотой венок. Здесь же находились хоры из соборов Софии и Святых апостолов. И чуть завидев базилевса, грянули:

Многие лета тебе, божественный Иоанн!Многие лета великому императору!Многие лета победителю варваров и язычников!Многие лета базилевсу, хранителю империи!Многие лета, многие лета, многие лета!

Перед ним открылась широкая улица, ведущая к Святой Софии и памятнику Константину Великому, а по сторонам гудела, шумела, шевелилась толпа жителей, которые бросали цветы под ноги лошади императора. После дарственного молебна в Св. Софии, в тот же день, император совершил выход в Золотую палату, где по краям у стен была выставлена казна царей Болгарии. Приглашены были на встречу с императором послы из других стран, особо из Венеции и от императора Римской Германской империи, высокие чиновники, самые богатые люди империи.

В блеске праздничной одежды, в восьмигранной короне, которая у основания была отделана разными самоцветами, а возвышаясь, заканчивалась как бы висящими в воздухе крупными брильянтами, истекающими разноцветными лучами и создающими ореол святости, Цимисхий в красных сандалиях, но на высоких каблуках медленно прошел в Золотую палату и сел на новый, специально сделанный для него трон, украшенный золотой и из слоновой кости инкрустацией. Трон беззвучно поднялся на высоту, и запел хор, восхваляя императора. Потом трон слегка опустился, и тут ввели в палату царя Бориса. Бессонные ночи, бесконечные думы о царстве, проклятие самому себе, сожаление о своем безволии и предательстве Святослава, которого он не послушал и не объединился с ним, - все это разрывало его на части... Он предчувствовал надвигающийся на него позор, клял себя, но шел к трону с высоко поднятой головой, как к месту казни. И она наступила:

- Почему ты явился ко мне в багрянице и в красных сандалиях? - громко, чтобы слышали все присутствующие в зале, спросил Цимисхий.

- Потому что я царь Болгарии, но, как вижу, пленный царь, - так же громко ответил Борис.

- Как можно быть царем несуществующего царства? Снимите с него все царское.

Диэтрии [178] , которые были рядом, тут же кинулись к Борису, содрали с него багряницу и сняли красные сандали, поставили на колени.

- Ты теперь ничто! - воскликнул Цимисхий.

Эта картина была похожа на ту, что произошла несколько лет назад, когда он убивал Никифора Фоку и кричал поверженному: «Как ты смел отослать меня в деревню, ничтожество!»

- Нет теперь никакого царства Болгарии, - громко вещал Цимисхий, - а есть только провинции Византии - Мисия, Фракия, Македония.

Стоя на коленях, придерживаемый за плечи диэтриями, Борис все же возразил:

- Ты сорвал с меня Богом данную багряницу, лишил царства, как Никифора Фоку, но, видит Бог, жива церковь и существует патриарх болгар, не подвластные ни тебе, ни константинопольскому патриарху. Значит, Болгария существует!

Наступила продолжительная пауза. Зал замер, ожидая резкого обострения, а может быть, и открытой казни. Этот дерзкий ответ явно не понравился Цимисхию, ибо он был убежден, что Борис трус, двуличен и изменник, он стиснул зубы, готовый покарать царя за дерзость и за упрек о смерти Никифора Фоки, но что-то совершенно непонятное, что-то колыхнуло у него в душе, и он вдруг заулыбался:

- Ты совсем не похож на царя, - спокойно ответил Цимисхий, - ты больше ребенок, наивный и неразумный ребенок. Нет Болгарии! Нет болгарского патриарха! Все церкви подчинены Константинопольскому патриарху, следовательно, и вся паства, - он сделал паузу.

- Но я великодушен! - сказав это, Цимисхий как бы возродился, даже несколько привстал, оборотившись к лику Христа, что был изображен за его спиной, и воскликнул:

- Во имя Отца, Сына и Святого Духа, - перекрестился. - Зная твое родство с императорским домом, учитывая и то, что мать твоя была гречанка и сестры ныне при дворе нашем, властью, данной мне от Бога, посвящаю тебя в магистры.

Борис, ожидавший всего что угодно, только не такой позорной милости, даже не успел сообразить, что к чему, был снова повален на колени и ткнут лицом в красные сандалии императора. Со стороны это показалось естественным, ибо диэтрии просто помогли бывшему царю опуститься и подняться. Погас на секунду свет, а когда снова зажглись свечи, у трона не было ни императора, ни поверженного и окончательно посрамленного уже бывшего царя Болгарии. Это был последний день существования Первого Болгарского царства.

Византийские историки считают, что при Никифоре Фоке и Цимисхии Византия достигла самого большого могущества, в то время как арабский халифат рассыпался на части. Была взята Киликия, часть Месопотамии и Северной Сирии, победа греков в Италии над немцами Оттона I, взята Антиохия, возвращен остров Крит, освобождена от арабов Сицилия, разбиты мадьяры и изгнаны из Болгарии русы. Правление Цимисхия завершали победы в Сирии, где он взял крепость Мемпеце и захватил прядь волос, якобы принадлежащих Иоанну Предтече, наложил огромную дань на Анамею и Дамаск, покорил Ворзюи и разрушил крепости Валанеи и Вириты. Но срок, и все победы, и жизнь этих двух императоров - талантливейших полководцев были скоротечны. Никифор Фока находился у власти семь лет, Цимисхий - пять.

А подавляющая часть византийских императоров умирала не своей смертью. То же самое случилось и с императором Иоанном Цимисхием. Он был отравлен. И сделал это его самый близкий человек, доверенный охранник и советник Проэдр, паракимомен Василий. На совести этого человека уже было много убийств и соучастий в убийстве, но мечта его, цель его, к которой он всю жизнь стремился, переступая все пороги, не дозволенные ни Богом, ни человечеством, так и не улыбнулась ему. Даже любовь к блуднице Феофано, матери двух наследников императора Романа, тайно гуляющей в таверне отца под собственным именем Анастасии, не удалась. И не потому, что он не смог бы это сделать, а потому что ему не хватало влияния и силы императора. Он был незаконным сыном императора Льва Капонина, но император умышленно кастрировал его, чтобы Василий никогда не претендовал на трон. Однако последующая жизнь несчастного, вопреки всему, была нацелена на захват власти. Но этого так и не случилось.

Возвращаясь из Сирии, император Цимисхий в кругу военачальников неосторожно высказал свое мнение о Василии и упрекнул его в воровстве казны, обогащении в то время, как Византии необходимы были средства для ведения войны в Европе и Азии. И тем самым подписал себе смертный приговор. Уже недалеко от столицы Цимисхий выпил бокал вина, в который Василий высыпал яд, а в Константинополе умер от отравления.. Но как бы ни подкупал, как бы ни тратил огромные средства проэдр на членов синклита и дары патриарху, императорами остались только два наследника, сыновья Романа и Феофано и внуки Константина Багрянородного - Василий и Константин. Константин был разгульным юношем, весь в отца и мать, и мало интересовался делами империи, Василий же все время посвящал богословию и объявлял всем, что хочет стать монахом. Но как только вступил во власть, тут же выслал постаревшего проэдра Василия в его имение в Дризу, где «нечаянно» старика разорвали бродячие собаки. А молодой император даже ничуть не удивился, сказав: «Ну что ж, видел Бог, что он всю жизнь прожил как бешеная собака», и по-латински добавил: «Собаке - собачья смерть». Мать свою, вернувшуюся из Армении, наполненную грандиозными планами и мечтами, пытавшуюся поручить вместо непутевых сыновей, Василий встретил сдержанно. И как только она посмела указывать сыну, поучать его, советовать, удалил от себя, наказав не лезть больше в государственные дела, а заниматься чисто женскими и хозяйственными. Василий хорошо знал интриги двора, участие в них его матери и проэдра Василия, стал достойным преемником своего деда Константина Багрянородного, подавил мятежи полководцев Варда Склира и Варда Фоки, отдал замуж свою любимую сестру Анну за русского князя Владимира Красное Солнышко, тем самым способствовал и поощрил принятие христианства на Руси и остался в мировой истории под прозвищем Василия Болгаробойца, которое получил за очередной разгром Болгарии.