Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев - Зоя Ножникова

— Так да падут под ноги наши и будут растоптаны все те, кто пожелают вызвать между нами вражду и ненависть.

После этого женщины осыпают их льняным и конопляным семенем и желают им счастья; они также теребят и тащат новобрачную, как бы желая ее отнять у новобрачного, но оба крепко держатся друг за друга. Покончив с этими церемониями, новобрачный ведет новобрачную к саням, а сам снова садится на свою лошадь. Рядом с санями несут шесть восковых свеч, и вновь откалываются грубейшие шутки.

Прибыв в брачный дом, то есть к новобрачному, гости с новобрачным садятся за стол, едят, пьют и веселятся, новобрачную же немедленно раздевают, вплоть до сорочки, и укладывают в постель; новобрачный, только что начавший есть, отзывается и приглашается к новобрачной. Перед ним идут шесть или восемь мальчиков с горящими факелами. Когда новобрачная узнает о прибытии новобрачного, она встает с постели, накидывает на себя шубу, подбитую соболями, и принимает своего возлюбленного, наклоняя голову. Мальчики ставят горящие факелы в вышеупомянутые бочки с пшеницею и ячменем, получают каждый по паре соболей и уходят. Новобрачный теперь садится за накрытый стол — с новобрачной, которую он здесь в первый раз видит с открытым лицом. Им подают кушанья и, между прочим, жареную курицу. Новобрачный рвет ее пополам, и ножку или крылышко, — что прежде всего отломится, — он бросает за спину; от остального он вкушает.

После еды, которая продолжается не долго, он ложится с новобрачной в постель. Здесь уже не остается больше никого, кроме старого слуги, который ходит взад и вперед перед комнатою. Тем временем с обеих сторон родители и друзья занимаются всякими фокусами и чародейством, чтобы ими вызвать счастливую брачную жизнь новобрачных. Слуга, сторожащий у комнаты, должен время от времени спрашивать:

— Устроились ли?

Когда новобрачный ответит:

— Да, — то об этом сообщается трубачам и литаврщикам, которые уже стоят наготове, держа все время вверх палки для литавр; они начинают теперь веселую игру. Вслед затем топят баню, в которой, немного часов спустя, новобрачный и новобрачная порознь должны мыться. Здесь их обмывают водою, медом и вином, а затем новобрачный получает от молодой жены своей в подарок купальную сорочку, вышитую у ворота жемчугом, и новое целое велико лепное платье.

Оба следующих дня проводятся в сильной, чрезмерной еде, в питье вина, танцах и всевозможных увеселениях, какие только они в силах выдумать. При этом прибегают они к разнообразной музыке: между прочим, пользуются инструментом, который называют псалтырью; он почти схож с цымбалами. Его держат на руках и перебирают на нем руками, как на арфе.

Так как иные женщины, будучи недостаточно охраняемы своими пьяными мужьями, готовы допускать большие вольности и проступки с парнями и чужими мужьями, то они и пользуются для своего увеселения открытыми пиршествами, когда легче всего позабавиться вволю. Вот истинное донесение наше о церемониях и обычаях во время свадеб нынешних вельмож в Москве.

Когда, однако, незнатные или гражданского звания люди хотят справлять свадьбу, то жених за день до нее посылает невесте новое платье, шапку и пару сапог, а также ларчик, в котором находятся румяна, гребень и зеркало. На другой день, когда должна состояться свадьба, приходит поп с серебряным крестом в сопровождении двух мальчиков, несущих горящие восковые свечи. Поп благословляет крестом сначала мальчиков, а затем гостей. Потом невесту и жениха сажают за стол, а между ними держат красную тафту. Когда затем невеста убрана свахою, она должна прижать свою щеку к щеке жениха; оба затем должны смотреться в одно и то же зеркало и любезно улыбаться друг другу. Тем временем свахи подходят и осыпают их и гостей хмелем. После этих церемоний они отправляются в церковь, где по вышеуказанному способу происходит венчание.

После свадьбы жен держат взаперти, в комнатах; они редко появляются в гостях и чаще посещаются сами друзьями своими, чем имеют право их посещать».

О свадьбах написал и вездесущий Витсен:

«Мне подробно рассказывали о русской свадьбе. Когда у невесты все хорошо, то ей и гостям наливают вино из позолоченного ковша после того как молодожены встали, полежав полчаса вместе; но если у невесты оказался недостаток, то наливают из ковша с дыркой, и из него все выливается. Пока они лежат, гости кричат жениху:

— Все ли хорошо?

Постель и подушка молодых собирается из оленьих шкур, а у простых людей кладут покрывало из овечьей шкуры. Жених первым отправляется в постель, а невеста должна прийти к нему сама. Перед этим невесту сажают на бочку с семенами, покрытую шкурами. Отец невесты, в присутствии гостей, начесывает ей волосы на лицо, затем стрелой с железным наконечником делает ей пробор; отец начинает, а все присутствующие заканчивают ее прическу, постепенно открывая ее лицо. За это каждый кладет ей на голову денежный подарок».

О русской свадьбе Витсену рассказывали, а на немецкой — он был сам:

«11 февраля 1665 года.

10-го я был на свадьбе в Немецкой слободе. Жених был родом из наших, невеста была местная, русская. Свадебный обряд состоит из весьма искусного смешения голландских, лифляндских, польских и русских обычаев: пастор сопровождает невесту к ложу; в ее комнате устраивают стол, женщины и мужчины сидят отдельно. При вступлении в брак молодожены выбирают себе на время свадьбы родственников — у кого их нет — для пышности. Музыканты приглашают гостей, а также жениха. На второй день он, садясь рядом с женой, срывает венец, который висит над ее головой».

Положение русских женщин

Отзывам иностранцев о положении русских женщин задал тон Герберштейн. Его крылатая фраза: «Положение женщин весьма плачевно», — повторялась, как понял Барон, без изменений на протяжении двух столетий. Герберштейну казалось, что он все понял в жизни московитов, даже то, что понять посторонним невозможно. Например, он ничтоже сумняшеся написал:

«Любовь между супругами по большей части умеренна, в особенности у мужей именитых и знатных. Это происходит от того, что они женятся на девушках, которых раньше никогда не видели, а затем, занятые государевой службой, вынуждены бывают покидать жен и в это время пятнают себя позорными связями на стороне».

Что касается любовных связей на стороне, подумал Барон, кто без греха, пусть бросит в русских камень. А относительно умеренности в любви Барон усомнился, что посторонний, тем более иностранец, может быть судьей.

Очень много о женщинах писал Олеарий, сплошь и рядом вольно или невольно повторяя мысли Герберштейна, но часто опираясь на собственные наблюдения:

«Подобно тому, как дочери вельмож и купцов мало или же даже вовсе не приучаются к домоводству, так же точно они впоследствии, находясь в браке, мало занимаются хозяйством, а только сидят да шьют и вышивают золотом и серебром красивые платки из белой тафты и чистого полотна, приготовляют небольшие кошельки для денег и тому подобные вещи».

Барон оторвался от чтения и с недоумением подумал, как мог такой умный и тонкий наблюдатель судить столь поверхностно. Разумеется, когда в дом приходил почетный гость и ему дозволялось увидеть хозяйку, она могла заниматься при нем только самым тонким рукоделием. А кто по мнению Олеария следил за общим ходом домашнего хозяйства, кто приглядывал за слугами, за тем, чтобы припасов было всегда достаточно, чтобы вовремя сварено было варенье или проветрены шубы? Насколько Барон знал, даже ягоды для варенья хозяйка самого богатого дома часто чистила сама.

Но продолжим чтение Олеария:

«Из подозрительности женщин редко выпускают из дому, редко также разрешают ходить в церковь; впрочем, среди простонародья все это соблюдают не очень точно.

Дома они ходят плохо одетые, но когда они оказывают, по приказанию мужа, честь чужому гостю, пригубливая перед ним чарку водки, или же, если они идут через улицы, например, в церковь, они должны быть одеты великолепнейшим образом, и лицо и шея должны быть густо и жирно набелены и нарумянены.

Князей, бояр и знатнейших людей жены летом ездят в закрытых каретах, обтянутых красною тафтою, которою они зимою пользуются и на санях. В последних они восседают с великолепием богинь, а впереди у ног их сидит девушка рабыня. Рядом с санями бегут многие прислужники и рабы, иногда до тридцати-сорока человек. Лошадь, которая тащит такую карету или сани, похожа на ту, которая везет невесту; она увешана лисьими хвостами, что представляет весьма странный вид. Подобного рода украшения видели мы не только у женщин, но и у знатных вельмож, даже у саней самого великого князя, который иногда вместо лисьих хвостов пользуется прекрасными черными соболями.