Мехасфера: Ковчег - Андрей Умин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Казалось невероятным, что мучительно сложный, смертельно опасный поход спустя полтора месяца приведет отряд хотя бы к первой его цели. Дойти до Мурманска и зафрахтовать судно. Что могло быть проще? Но с начала путешествия утекло много воды, просыпалось больше, чем нужно, драгоценного песка жизни и изменилось множество судеб. Да и победой это сложно назвать. Шестеро голодных, уставших путников — не совсем то, на что рассчитывало человечество, посылая своих лучших солдат на Землю. Но они здесь, верны своей клятве и готовы продолжить борьбу за жизни миллионов людей.
— Может, все-таки свистнем пару консервов? — шепнул Чарли.
— Боюсь, парой здесь не ограничиться, — закрыл уставшие глаза Альфа. — Я не уверен, что там есть рыба.
— И все-таки я бы рискнул.
— Сперва приготовь корабль. Чтобы мы могли быстро уплыть, если за нами погонятся.
Они бесшумно проникли на пирс и, как ночные грабители, забрались на нужный корабль. Все как на снимке из космоса — рыбацкое судно с мощным двигателем и крепким корпусом для защиты ото льда. Зияющий люк в верхней палубе вел в темный трюм, а рядом высился кран для перемещения улова — с его помощью будет легко погрузить семена. В топливных баках повесилась мышь, но на берегу стояли наполненные до краев цистерны с соляркой. Работал даже перекачивающий насос. А рядом хранилась питьевая вода. Впервые за время похода все шло без сучка без задоринки, четко по плану.
— Что-то тут нечисто, — волновался Эхо. — Всегда бывает подвох.
— Жизнь — это драматургия, мой друг, — похлопал его по плечу Альфа. — Подвох в том, что никакого подвоха нет. Можешь в это поверить?
Морпехи заправили лодку и отдали швартовы. Волны океанского мусора принялись заботливо качать судно на своих гниющих плечах. Двигатель работал на холостую, готовый в любой момент поднять фонтан брызг.
— Ну ладно, теперь можно позаботиться о консервах, — сказал Альфа.
Вместе с Лимой он остался у сходней на борту корабля, а остальные члены отряда вооружились дробовиками и зашагали в сторону заводского раздатчика. Их тени растворились в темноте, и полковнику оставалось только гадать, что же происходит за пеленой непроглядной мглы.
Глаза Лимы видели очертания некоторых фигур, и она пересказывала все командиру. Вот отряд подходит к толпящимся у конвейера рыболюдям…
— Мурмане, — тихо сказал полковник.
— Что?
— Называй их мурмане. Что-то среднее между морлоками и Мурманском.
— Ладно.
Вот отряд подходит к толпящимся у конвейера мурманам, вот Чарли передергивает затвор, прицеливается в толпу, но Пуно кладет руку на его автомат и качает головой. Они долго жестикулируют, но тишина, пронзающая полярную ночь, говорит о победе добра над желанием убивать. Отряд пристраивается к толпе мурман и исчезает среди их бесформенных тел. Спустя пять минут все четверо возвращаются обратно с полными руками и карманами свежих консервов.
— Надо было перестрелять их к чертовой матери. — Чарли был расстроен.
— Они безобидные, — возразил Пуно.
— Не всех подряд надо косить, майор. — Альфа встал на сторону инка.
Они нашли в капитанской рубке электрооткрывалку и принялись вскрывать банки. Сразу стало понятно, почему местные жители превратились в земноводных чудовищ — в консервах лежал светящийся мусор, наверняка радиоактивный. Дары моря в виде пластиковых отходов и чешуи дохлых рыб, приправленные густым соусом нефтяной взвеси. От одного вида этой еды у Лимы свело желудок, и ее вырвало за борт единственным, что могло быть в нем за последние несколько дней, — желудочным соком.
Но мужчины не оставляли попыток найти еду и открывали одну консерву за другой. Когда закончились все пятьдесят принесенных банок, они снова направились в пугающую до глубины души гущу адских созданий. Самыми отважными поступками членов отряда оказались не убийства рейдеров и мутантов, а две эти вылазки в толпу рыболюдей с жабрами и плавниками, с выпученными от вздутия солевых желез глазами. Ничего омерзительнее представить было нельзя, а инки и марсиане протискивались между ними, даже касались их чешуйчатых тел.
— Темнота же. Они привыкли по полгода ничего не видеть, вот и существуют как сомнамбулы, — предположил Эхо.
— Но почему они просто не спят? — задумался Пуно.
— Жрать то что-то надо.
Из трех сотен консервов удалось достать несколько рыб. Каждый съел по одной, заморил червячка. Рыбалка наоборот закончилась, и корабль отплыл от берегов жуткого континента навстречу не менее жуткому океану. Отряд вырвался из голодных объятий Пустоши, чтобы через несколько дней вернуться обратно со стороны кишащего каннибалами Архангельска и встретиться со своим самым страшным кошмаром лицом к лицу.
Глава 11
Полярная ночь сковала океан своими ледяными объятиями. Невидимый глазу холод усиливался на плодородной почве воображения и вызывал невероятное пугающее смятение. Когда северное сияние пряталось за черными тучами, единственной связью людей с окружающим миром оставался плеск бьющихся о корпус рыбацкого корабля волн. Мусорных волн Великого северного океана пластика и нечистот. Но даже когда Аврора покрывала рдеющими лучами мглу, та не спешила отступать. Она лишь оборачивалась тусклым сумраком, через который ничего нельзя разглядеть, а можно лишь чувствовать — через слух и ощущения тела, качающегося вместе с судном на огромных мусорных барханах ледовитого края. И как бескрайние пески несут смерть всякому зазевавшемуся путнику, так и океан не рождал ничего хорошего в своих глубочайших недрах. Один только Ойл мог догадываться, какие чудовищные создания живут под стометровым слоем гнилья, но одно было известно точно — эти твари питаются всем подряд, чтобы выжить.
К счастью для морпехов и инков, вояж сквозь полярную ночь проходил без неожиданностей, но куда страшнее оказалось сосуществовать с мыслями о живущем в пугающей темноте первозданном зле. Отряд плыл строго на север, корректируя курс по звездам в редкие моменты чистого неба, однако в остальное время приходилось ориентироваться вслепую. Мусор со скрипом терся о бока судна, рисуя в воображении путников жутких монстров, у которых урчит в животе. И в животах действительно урчало. Только не в воображаемых, а в человеческих.
— Плыть дня четыре, — прикинул в самом начале Эхо.
Полковник прошелся по носу корабля, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь впереди, но бросил эту затею.
— Небо светится, а ни черта не видно, — досадовал он. — Четыре дня… слишком много. Сколько осталось до солнечной вспышки?
Эхо достал бумаги с записями и посветил на них фонариком.
— Десять-четырнадцать дней, — произнес он с усталостью человека, прошедшего колоссальный путь через всю Пустошь к Роковой горе, но понимающего, что все было зря, времени не хватит и мифические орлы из древней сказки не прилетят.
Альфа зашел в капитанскую
