Девушка выбирает судьбу - Утебай Канахин

Он протянул парню раненную еще в прошлый налет руку. Бинты намокли и сползли. Боец осторожно дотронулся до них.

— Давай скорее… Вот так. Крепче бинтуй!

Боец наскоро перевязал ему руку и заспешил, поглядывая в сторону врага. Первое, что он сделал, это взял запасной диск у убитого. А ведь впервые в бою!..

Лейтенант Ескараев снова пошел вдоль траншеи. Она обвалилась во многих местах, и ему приходилось перелезать через завалы. Мертвые лежали в стороне со сведенными на груди руками, а живые приготовились к бою. Немцы и на этот раз были встречены сильным огнем. Они залегли у самых заграждений, но не смогли их преодолеть и откатились обратно, усеяв снег черными телами.

— Эх, минометов бы нам, да пару пушечек! — снова сказал командир второй роты, когда подошел к нему Ескараев.

Тут же началась третья атака. Теперь пехоту подвезли на бронетранспортерах, и она с ходу преодолела первую линию заграждений. Кое-где немцы начали взбираться на сопку, и комбат направил туда подкрепление: по пять-восемь человек. Треть батальона уже выбыла из строя, а немцы не прекращали атак. Еще три раза поднимались они, но, встреченные густым автоматно-пулеметным огнем, вынуждены были отходить.

И вдруг все они, даже те, кто закрепился на подступах к высоте, оставили свои укрытия и начали отступать к лесу.

— Вот, отступают! — громко сказал какой-то молодой солдат.

— Да… Сейчас оно только и начнется! — мрачно буркнул командир второй роты.

И действительно, немцы отвели пехоту, чтобы еще раз проутюжить высоту. Снова дрогнула и заходила земля. На этот раз на них одновременно обрушились самолеты и артиллерия всех калибров…

Что-то грохнуло, сверкнуло, и гора земли обрушилась на Ескараева. Он принялся выбираться из-под обломков разбитого рядом дзота и вдруг увидел комбата. Капитан Захаров стоял и смотрел на него с улыбкой. И так не вязалась эта улыбка с тем адом, который творится вокруг, что в глазах Ескараева появилось недоумение.

— Да нет, — сказал капитан, как бы отвечая на его взгляд. — Просто вижу, что ты жив остался, вот и обрадовался.

Теперь и Ескараев улыбнулся.

— Жив…

— А Павла Фомича нет уже…

Захаров помрачнел и отвернулся в сторону. Два бойца выносили из разметанного дзота тело убитого начальника штаба. Ескараев, стоявший рядом с дзотом, только чудом остался в живых…

— Ты вот что, Бексултан… Командир взвода связи тоже… того. Так что возьми на себя связь!

— Есть, товарищ капитан!

Ескараев взял двух из пяти оставшихся в живых связистов и пошел по линии, налаживая связь. Разрывы провода были через каждые пять или десять метров. Наскоро соединив их, двигались дальше. И вдруг охнул и осел на дно траншеи один из связистов. Пуля попала в шею и сразу убила его. Лейтенант выглянул из-за насыпи. Шагах в тридцати внизу ползли немцы. Воспользовавшись ложбинкой, человек десять их подобрались к самой траншее. Не долго думая, лейтенант сорвал с пояса две гранаты и одну за другой швырнул их в группу ползущих фашистов. Одновременно со взрывом забился в его руке автомат. Все прорвавшиеся фрицы остались лежать на земле. Это произошло так быстро, что бывший с ним связист не успел взять свой автомат на изготовку.

— Останься здесь и сторожи проход! — сказал ему лейтенант. — Сейчас подошлю еще кого-нибудь…

На этот раз немцы преодолели заграждения сразу в нескольких местах. Особенно опасное положение создалось на участке второй роты, где они дважды врывались в главную траншею и были отбиты после жестокой рукопашной схватки. Отличился в бою тот самый молодой парень, у которого накануне убили друга. Он в упор расстрелял десятка два фашистов и теперь сидел с пустым диском все там же, возле погибшего товарища. Не ожидавшие его огня немцы лежали перед самым бруствером. Забросав траншею гранатами, они все разом вскочили, чтобы прыгнуть туда, и были скошены одной очередью с пяти шагов.

— Скажите, агай, держится у вас повязка? — спросил он у подошедшего лейтенанта совсем по-домашнему.

— Держится, спасибо!

Парень был совершенно спокоен, как будто и войны никакой нет вокруг. Лейтенант отдал ему подобранный по дороге у убитого запасной диск, и боец деловито вставил его в автомат.

Комбат не уходил теперь из второй роты. Именно здесь фрицы настойчиво пытались прорваться к вершине. Подъем тут был не особенно крутой, и множество воронок позволяло укрыться при наступлении. Сейчас добрая сотня фашистов снова начала подниматься по склону, непрерывно стреляя из автоматов.

— Ну, комсорг, какую атаку, по-твоему, выдерживаем?! — крикнул ему капитан Захаров.

— Шестую?..

— Нет, парень, восьмую…

Снова откатываются немцы… Бомбежка, шквальный огонь из пушек и минометов… Опять атака… Еще раз атака…

Короткое затишье. Командир второй роты пробирается через обломки к комбату. Усы его почему-то стали совсем черными. Или нет, просто побелело лицо. Он подходит, берет за руку комбата и падает навзничь мертвый. На груди, с левой стороны, расплывается на стеганой куртке небольшое красное пятно.

Как сумел он дойти, раненый?! Капитан Захаров освобождает руку, поднимается, смотрит куда-то вдаль отяжелевшим взглядом.

— Командиром второй роты назначаю лейтенанта Ескараева!

— Есть, товарищ капитан!

Считанные люди остались в роте. Все они ранены. Немцы прорвались в главную траншею, и Ескараев приказал отступить к вершине. Там, почти на самом верху, остатки нескольких дзотов и блиндажей. Едкая гарь стоит в воздухе. Зато не стреляют вражеские минометы: боятся накрыть своих. Они в пятнадцати шагах, фашистские автоматчики…

По приказу комбата остатки батальона справа и слева тоже подтянулись к вершине. Лишь на стороне, обращенной к фронту, приказано было блокировать доты. Их осталось уже два. Из третьего дота немцы предприняли попытку вырваться, и бойцы из первой роты ворвались и захватили его. Там сейчас санчасть…

Ползут и ползут немцы снизу к траншее. Не меньше четырехсот человек их уже там. Они поднимаются и, непрерывно ведя огонь, идут вверх. Начинается рукопашная. Катятся вниз по склону