Девушка выбирает судьбу - Утебай Канахин

Дармен лежал на диване. Рядом с изголовьем на круглом журнальном столике громоздилась беспорядочная гора книг, и пепельница была переполнена окурками. Никогда у него так не было. Он лежал, устремив глаза в потолок… Зачем именно теперь, через столько лет, написал он это письмо?!

На нем был синий тренировочный костюм с двойной белой каймой, служивший ему пижамой. Ворс большого ковра, которым накрыт был диван, щекотал спину. Дармен встал, пересел в кресло и, словно проснувшись, огляделся. Ничто не говорило в этой комнате о присутствии женщины. Все стояло на месте, но пахло здесь скорее военным порядком. Он только совсем недавно почувствовал это… Вытянув ноги, Дармен откинулся в кресле. Снова забелел перед глазами потолок, а мысли привычно поплыли в прошлое…

…Чапаев в бурке со своими длинными вразлет усами, грозный черный огонь в глазах. Настолько правдив он на маленьком экране детского кинотеатра, что все перепуталось в памяти. Мальчиком он долго был убежден, что видел живого Чапаева. Время от времени врывался он из детства и в его взрослые сны — в черной бурке, с блестящим справедливым клинком в оттянутой назад руке.

В такой уж семье родился Дармен. Однажды он увидел на улице беспризорника своих лет. Тот грелся у асфальтового котла, и не по росту длинная старая поношенная его шинель была застегнута лишь на один оставшийся крючок под горлом. Когда беспризорник встал и пошел по улице, полы шинели разлетелись в стороны, словно орлиные крылья. Дармен догнал его и предложил обменить свое новое бобриковое пальто на его шинель. Беспризорник был приблизительно одного роста с Дарменом. Он задумался, время от времени с завистью поглядывая на новенькое пальто. Видимо решив, что Дармен смеется над ним, он сплюнул сквозь зубы, повернулся и хотел идти дальше. Но Дармен в конце концов убедил его.

— Только смотри, чур без переменки! — предупредил его беспризорник.

— Честное пионерское! — поклялся Дармен, застегивая под самым горлом единственный крючок. Шинель оказалась великоватой, локоть продран, но в ней ему было хорошо. А когда Дармен шел по улице, полы шинели разлетались, как у чапаевской бурки.

На миг появилась мысль, что мать заругает его. Но ничего, отец поймет, не даст в обиду. Не было человека, счастливее Дармена в то утро. А вечером ему действительно здорово досталось от матери. Отец, пытаясь примирить их, сказал:

— Ладно, завтра найдет того пацана и снова переменится с ним.

Но Дармен твердо стоял на своем. Выручила бабушка:

— Не смейте обижать моего маленького Дармена! — крикнула она. — Если нравится ему военная одежда — пусть ходит. На то он и джигит. А не хотите — воспитывайте его сами…

Тут родители и приумолкли. Бабушка обняла любимого внучка, сунула ему лепешку в руку и выпроводила на улицу. С тех пор и в летнюю жару и в лютые январские морозы он не расставался с шинелью. Не расставался даже тогда, когда она давно уже износилась.

— Ты же простудишься и навек погубишь себя! — причитала мать, но все было бесполезно. Он так ни разу и не использовал пришитые бабушкой пуговицы и ходил, застегнув шинель лишь на верхний крючок. На улице его все называли Чапаем, а мальчишки глубоко завидовали ему. Время от времени кто-нибудь из взрослых подтрунивал над ним:

— А где же твоя лошадь, Чапай?

— Куда ты девал свою знаменитую шашку?

— Почему у нашего героя под носом блестит?

Но Дармен не обижался, попросту не обращал на это внимания. Вместо чапаевской папахи он носил на голове высокую испанскую пилотку с красными кистями, и настоящие люди понимали его!..

В их отдаленный район впервые прилетел самолет. Степные казахи, никогда не видевшие подобного чуда, хватались за воротники своих полушубков. Старики, давшие велосипеду прозвище «шайтан-арба», долго не могли придумать что-нибудь достойное для самолета. Потом вспомнили старую сказку о железной птице самурук и запричитали. По преданию, эта птица должна появиться перед самым светопреставлением…

Дармен первый увидел, как и куда опустился самолет. Многие взрослые боялись подойти к невиданной птице, а он спокойно приблизился, с интересом пощупал плоскости, фюзеляж, деловито заговорил с летчиком. Тот все разрешал ему и даже дал надеть свой шлем и кожаные перчатки. Пока самолет находился в их районе, Дармен не отходил от него…

Через некоторое время весь мир облетела весть о беспримерном перелете Валерия Чкалова. Только тогда Дармен расстался со своей шинелью, а поехавшего в командировку отца заставил привезти ему настоящий летный шлем и кожаные перчатки. Вначале, правда, ему здорово досталось от отца, когда он сам сшил такие перчатки из голенищ отцовских новых хромовых сапог…

С этих пор его сердце было отдано авиации. Вначале он смастерил самолет из крепкого тростника, который рос на озере неподалеку от райцентра. Но сколько он ни бегал с моделью по кругу, она не взлетала. Зато потом он начал строить по специально присланным во Дворец пионеров чертежам, и самолеты его стали подниматься к самым облакам. Несколько раз выезжал он с ними на межрайонные соревнования юных авиамоделистов и получал премии…

Каким он был тогда?.. Защитного цвета гимнастерка и брюки-галифе, черные краги, широкий кожаный пояс с портупеей. Он первым из подростков надел комсомольскую форму и первым из их мест поступил в аэроклуб. Ему едва исполнилось семнадцать лет, и он боялся, что его не примут…

И Нурбиби не очень выделялась среди своих сверстниц. Разве только тем, что тоже во всем старалась быть первой. Она последовательно была октябренком, пионеркой, комсомолкой, состояла членом МОПРа, Осоавиахима, Общества красного креста и полумесяца, ходила на курсы ворошиловских стрелков, и уставы всех этих организаций она выучила наизусть. Когда из-за не очень крепкого сердца она не смогла выполнить норму по бегу на значок ГТО, то долго плакала. Мир словно сузился для нее…

Никто лучше нее не мог приготовить доклад к праздничному дню, выступить на собрании, написать заметку в стенгазету. Она была что называется активисткой на совесть. А больше всего нравилось ей быть пионервожатой, находиться среди детей. Как и Дармен, она