Бриллианты на шее. Элита истребительной авиации Люфтваффе - Михаил Зефиров

В Зэрнешти группа провела шесть дней, а потом 18 мая снова прибыла в Роман. В боях в районе румынского города Яссы счет Хартманна продолжал быстро расти. Вечером 31 мая он одержал 230-ю победу, днем 3 июня – 240-ю победу, вечером 4 июня – 250-ю, а вечером 6 июня – уже 260-ю победу.

В мае – июне 44-го года пилотам III./JG52 приходилось воевать сразу на два фронта. Они вели бои на линии фронта с советской авиацией, а также их параллельно привлекали к отражению налетов американских бомбардировщиков на нефтеперерабатывающие заводы в районе Плоешти.

В24, вылетавшие с баз в Южной Италии, сопровождали Р51 и Р38. Некоторые источники ранее утверждали, что тогда Хартманн в боях над Румынией сбил семь «Мустангов». Однако в действительности это было не так. В действительности его жертвой стал лишь один такой истребитель, подбитый утром 24 июня в 15 км вос точнее Плоешти. Вероятно, это был Р51 из 318 FS 352 FG, который пилотировал Джозеф Харпер (Joseph W. Harper).

Всего Хартманн участвовал в пяти боях с «Мустангами» и в одном из них был зажат «восьмеркой» американцев. Отчаянно маневрируя, пилот постепенно уходил в сторону Романа, надеясь, что рас положенные там зенитки помогут ему оторваться от противника. К сожалению, топливо на его «Мессершмитте» закончилось раньше, и ему пришлось выпрыгнуть на парашюте.

1 июля 9./JG52 вместе со всей группой переместилась в Белорус сию, на аэродром Лида. Вечером того же дня Хартманн, только что получивший звание обер-лейтенанта, за две минуты сбил пару «ЛаГГов», после чего его счет достиг 269 побед.

На следующий день – 2 июля – из штаб-квартиры фюрера при шло сообщение, что его наградили Мечами к Рыцарскому Кресту (Nr.75). Это известие вызвало в группе волну ликования, сам же Хартманн выглядел рассеянным и каким-то отсутствующим. Все происходящее казалось ему нереальным. Получение новой награды означало короткий отпуск домой. Война становилась сумасшедшей, изо дня в день он играл со смертью. Он охотился и убивал русских, а те, в свою очередь, пытались убить его.

3 августа Хартманн в числе десяти других награжденных прибыл в штаб-квартиру фюрера «Вольфшанце». Новая встреча с Гитлером ничего не принесла ему, кроме нового разочарования. Церемония награждения проходила в том самом гостевом домике, где 20 июля на фюрера было совершено покушение. Здание еще хранило следы взрыва, деревянные стены были изрешечены осколками, на полу было хорошо видно место взрыва.

Поздравляя награжденных, он протягивал им левую руку и, чтобы лучше слышать, поворачивался при этом немного вправо, подставляя собеседнику левое ухо. Фюрер превратился в тень того человека, с которым Хартманн встречался еще весной в «Бергхофе».

Он вспоминал, что больше всего ему запомнились следующие слова Гитлера: «Я никогда не мог подумать, что немецкий офицер может оказаться настолько вероломным и трусливым. Он подложил в этом здании бомбу, чтобы убить меня, а сам ушел, пытаясь спастись. Любой офицер, бывший рядом со мной в тот день, мог достать пистолет и застрелить меня, стоя лицом к лицу. Я никогда не лазил в карманы своих офицеров. Я выжил, в то время как другие погибли или были тяжело ранены.

Я смотрю с оптимизмом в будущее. Я ожидаю, что англо-американское вторжение закончится вторым Дюнкерком. Мы готовим новое оружие невероятной мощности, которое изменит ход войны. Я уверен, что провидение сохранило мне жизнь 20 июля, чтобы в это решающее время я снова повел Германию вперед».

Под неназванным «немецким офицером» Гитлер, конечно же, имел в виду оберста Клауса фон Штауфенберга, принесшего к нему на совещание портфель с самодельной миной. В его словах относительно возможности стрельбы из пистолета была и правда, и нет. Обычно все приглашенные сами оставляли личное оружие на входе. Ранее их никто не проверял, и в принципе пройти к фюреру с оружием было вполне возможно. Хартманн покидал «Вольфшанце» с мрачными предчувствиями. После того, что он сам видел и пережил на фронте, Гитлер уже не мог заставить его поверить во что-то иное.

В течение 20–27 августа в жестоких боях в районе Сандомира Хартманн достиг высшей точки в искусстве воздушного боя, сбив 26 самолетов. Только в двух вылетах 24 августа его жертвами, согласно данным Люфтваффе, стали одиннадцать истребителей, в том числе три «Аэрокобры». Вечером того дня он стал первым летчиком истребителем, преодолевшим рубеж в 300 побед. На следующее утро стало известно, что Хартманна удостоили Бриллиантов к Рыцарскому Кресту (Nr.18). Он стал восьмым пилотом Люфтваффе, получившим эту награду. О его успешных действиях дважды – 24 и 25 августа – сообщалось в информационной сводке Главного командования Вермахта.

Через несколько дней он снова был в «Вольфшанце». Однако теперь там была уже совсем другая обстановка, всюду чувствовались страх и подозрительность. Охрана была значительно усилена, территория ставки была разделена на три зоны, и теперь в самую важную третью зону было запрещено входить с оружием. Большинство при бывших на церемонию награждения спокойно подчинились требованиям охраны и сдали личное оружие.

Хартманна же это требование возмутило, и он заявил офицеру СС из службы безопасности:

– Пожалуйста, скажите фюреру, что я не хочу получать Бриллианты, если он не доверяет своим фронтовым офицерам. Охранник побелел:

– Вы хотите, чтобы я сказал фюреру, что вы не желаете получать Бриллианты?! Потому, что должны снять ваш пистолет? Потому, что вы должны подвергнуться личному досмотру на наличие оружия и взрывчатых веществ?

– Да, пожалуйста, скажите, что поэтому. – Хартманн еще раз подтвердил свои слова. Офицер СС понял, что летчик твердо намерен стоять на своем:

– Подождите, пожалуйста, Хартманн. Я поговорю с майором фон Беловом.

Адъютант Гитлера от Люфтваффе прекрасно помнил, в каком состоянии пять месяцев назад Буби прибыл в «Бергхоф» для получения Дубовых Листьев, а также инцидент с фуражкой фюрера. По своей должности фон Белов имел богатый опыт общения с фронтовыми летчиками и знал, как с ними надо обращаться. К тому же он прекрасно понимал, что если Хартманн будет настаивать и откажется получать награду, то Гитлер придет в бешенство, и еще неизвестно, чем тогда все это закончится.

Фон Белов решился нарушить правила безопасности и, выйдя в помещение охраны, сказал: «Если вы настаиваете, Хартманн, то вы можете оставить свой пистолет. Сейчас пойдемте, пожалуйста, и вы получите ваши Бриллианты». Пока они шли к приемной фюрера, пилот чувствовал, что успокаивается. Перед входом он, как обычно, повесил на вешалку свою фуражку, а затем молча снял и повесил и ремень с кобурой.

Поздоровавшись с фюрером, Хартманн отметил, что тот выглядит еще хуже, чем несколько недель назад. Лицо его было очень усталым, правая рука тряслась. Вручая Бриллианты, он произнес: «Я хотел бы, чтобы мы имели больше солдат, как вы и Рудель» . После чашки кофе и нескольких коротких вопросов о семье летчика все направились обедать в соседнее здание. Выйдя в приемную, Хартманн снова надел ремень с кобурой. Гитлер видел это, но промолчал.

За столом фюрер начал говорить о войне. На этот раз он уже по иному оценивал ситуацию:

– С военной точки зрения война проиграна, Хартманн. Мы должны это понимать. Но политические разногласия между союз никами так безграничны – с одной стороны, англичанами и американцами и, с другой стороны, русскими, – что мы должны терпеть и ждать. Вскоре русским будет не до нас, они будут воевать с англичанами и американцами. Для нас это единственная альтернатива, иначе большевистские орды захлестнут нас. И вы знаете, что это будет значить для фатерланда. Вдруг Гитлер неожиданно заговорил о партизанах на Восточном фронте:

– Партизаны, Хартманн, партизаны. Я слышал, что они всюду наносят нам ущерб и потери. Что вы думаете об этом?

– Когда я летал на центральном участке Восточного фронта, я дважды совершал вынужденную посадку в районе, который на наших картах был отмечен как район, занятый партизанами. Оба раза я вернулся обратно, никого при этом не встретив.

– Я вижу. Возможно, я неверно информирован.

– Возможно, мой фюрер, я не знаю. Во всяком случае, партизаны не беспокоят нас постоянно. Я знаю, что один раз в Румынии склады Люфтваффе были разбомблены американскими самолетами, но сообщили, что это результат действий партизан.

– Каким образом вы узнали об этом, Хартманн?

– В нашей группе все об этом знали.

– Все знали? Хм…