Нф-100: Изобретатель смысла - Дмитрий Шатилов

-  Допивать будешь, красавица?  - прокаркал над ухом старческий голос. Седьмая вздрогнула от неожиданности и обернулась. Голос принадлежал существу неопределённого пола, закутанному в обноски, из глубины которых перфекту рассматривали два слезящихся глаза.

-  Простите?  - сказала перфекта.

-  Я спрашиваю, допивать будешь?  - осведомилось существо уже менее дружелюбно.  - Я тут сто лет стоять не буду. Либо заказывай мне выпивку, либо я пошла.

-  Ничего не понимаю,  - спросила перфекта у бармена,  - Чего хочет от меня эта... женщина?

-  Просто купите ей выпить,  - посоветовал бармен,  - если повезёт, она отстанет.

-  Один двойной вермут,  - заказала перфекта наугад.

-  Тройной!  - встряла нищенка.

-  Тройной,  - согласилась перфекта.

-  Взболтать, но не смешивать!

-  Сделайте, как она говорит.

Бармен занялся заказом, а перфекта принялась разглядывать толпу, которая собиралась потихоньку возле экскурсионного автобуса. Сафари должно было начаться два часа назад, но Тромсен, экскурсовод, до сих пор не проснулся после вчерашней попойки. Это было кстати: Гиркаса тоже не было. Проклятый Гиркас! Седьмая устала ругать себя за эту идею: обратиться к Дун Сотелейнену. Кто знал, что он окажется жалким, глупым, грязным... Тьфу!

Как ей сейчас не хватало Арка среди бесконечной грязи и ругани - Арка с его широкими и светлыми улицами, свежими после утренней поливки, воздушными зданиями из металла и стекла, прохладными садами, укрытыми от жаркого солнца сияющими куполами, и тёплыми, шершавыми на ощупь ступенями Великой Библиотеки. С тех пор, как одиннадцать лет назад Седьмая покинула свой бак, у неё ни разу не возникало сомнений в том, что из всех человеческих стремлений стремление развиваться телесно и духовно является наиболее целесообразным. Красота и гармония - вот главное в жизни: об этом в один голос твердили все исследования, и перфекте до этого момента просто не могло прийти в голову, что есть существа, для которых эти вещи не только не являются основополагающими, но и вообще не имеют значения.

Но конгары были именно таковы. Они не стремились к красоте и гармонии, предпочитая менее отвлечённые понятия. Жратва и насилие - вот что без остатка заполняло их жизнь. И где- то в этом безумном, лишённом логики мире, потерялась Восьмая - беззащитная, хрупкая, такая живая, такая ранимая...

-  А вот и я!  - раздался сиплый спросонья голос. Перфекта обернулась и увидела Гиркаса. В левой руке он держал верёвку, другой конец которой был привязан к лодыжке Конкаса, его ассистента.

-  Представляете, каков мерзавец!  - Дун Сотелейнен пнул Конкаса по коленке.  - Сбежал от меня в конгарский квартал и напился там со шлюхами! Вот тебе, паразит!

И снова пнул Конкаса, на этот раз в живот. Перфекта оглядела Гиркаса с ног до головы: так и есть - пил.

-  Я обещала вам пять тысяч драхм,  - сказала она ледяным голосом.  - Теперь получите четыре.

-  За что?  - не понял Гиркас.  - Что я такого сделал?

-  Вы хотите получить три?

-  Всё, молчу,  - быстро сообразил Гиркас.  - Скоро поедем- то?

-  Не знаю,  - сказала перфекта, вновь принимая невозмутимый вид.  - Когда проснётся экскурсовод.

-  Пойдёмте к автобусу,  - предложил Гиркас,  - а то лучшие места упустим.

-  Я хочу у окна,  - потребовал Конкас.  - Я всегда у окна езжу!

-  Хрен тебе,  - сказал Гиркас.  - Пущу, если в задницу меня поцелуешь!

-  Сам целуй!

Слушая их перепалку, перфекта вдруг поняла: единственное её желание сейчас - даже не возвратиться в Арк. Всё, чего она хочет, чтобы эти два дегенерата заткнулись. Чтобы справиться с раздражением, Седьмая принялась рассматривать остальных участников сафари.

Публика у автобуса собралась разношёрстная. Туристы с фотоаппаратами, мелкие служащие, новотроянские солдаты в увольнении, женщины и дети - все обсуждали предстоящую поездку. Неподалёку от основной группы стоял высокий строгий мужчина в глухом чёрном костюме и с крохотными очками на носу. Приглядевшись к нему, перфекта с удивлением заметила у него на шее белый воротничок. Что, во имя всех принципов Арка, здесь нужно священнику?

-  В прошлый раз хорошо получилось,  - говорил турист в панаме и с охотничьим ружьём.  - Подъехали к самому Торакайскому холму, а там народу, ясное дело, погуще - вот и постреляли по румбаям. Я лично троих зацепил. Всё моя красавица,  - погладил он ружьё.  - У Тромсена с дзирайским вождём уговор, тот ему за каждого румбая платит. Десять штук маракчи, жить можно.

-  Поначалу меня подташнивало,  - рассказывала подругам белокожая блондинка в сарафане.  - Всё- таки война - это ужас! А потом, как в пятый раз поехала, привыкла. Ну, лежат они мёртвые - и пусть себе лежат. Зла они никому не делают, так ведь? Да и вообще: может, им мёртвыми лучше быть, чем живыми. Жизнь- то у них паршивая, не стоящая жизнь!

А для детей сафари уже началось. Трое ребят постарше - два мальчика и девочка - выбрали себе роль землян. Быть конгаром выпало малышу лет пяти. Один старший мальчик наставил на него палец и крикнул "пиф- паф!", а другой подкрался к малышу сзади и принялся его щекотать. Под одобрительный смех взрослых к ним присоединилась девочка. Малышу было весело: он хихикал, закрывал ладошками подмышки, не давал схватить себя за пяточки - одним словом, не придавал никакого значения тому "пиф- паф!", которое означало, что он, играющий роль конгара, убит.

Забрав у Гиркаса билет на сафари - из опасения, что он может его потерять,  - Седьмая подошла к священнику.

-  Что вы здесь делаете, святой отец?  - спросила она.

Священник, погружённый в собственные мысли, вздрогнул от неожиданности. Несмотря на чёрный цвет, невзирая на торчащий крючком нос, вблизи он не выглядел ни строгим, ни суровым. Глаза у него были, как у спаниеля: умные и добрые. Сначала он глядел на перфекту настороженно, но лицо её, свежее, открытое и доброжелательное, развеяло его опасения.

-  Жду начала этого постыдного зрелища, дочь моя,  - ответил он.  - Надеюсь, вы позволите мне вас так называть: "дочь моя"? Я уже немолод, и мне тяжело переучиваться. Это воротничок меня выдал, да?

Седьмая кивнула...

-  Вот дела! А я- то был совершенно уверен, что оставил его в гостинице! Ну, будет мне урок на будущее: нельзя быть таким рассеянным. Я, видите ли, присутствую тут, как обычный гражданин, а не духовное лицо. А вы, дочь моя, зачем вы здесь? Не похоже, чтобы вам доставляло удовольствие происходящее. Между нами говоря, они действительно собираются убивать конгаров, хотя я и не думаю, что у них получится.

-  Мне надо найти одного человека,  - сказала Седьмая.  - Ему сейчас очень нужна моя помощь, а добраться до него можно только, если участвовать в сафари.

-  Значит, вы здесь не ради развлечения?  - удивился священник.  - Благослови вас Бог, дочь моя, благослови вас Бог, ибо сказано: кто положит жизнь за други своя... Как же там дальше- то, а? Забыл! Совсем стала память дырявая, как решето... Но давайте знакомиться. Меня зовут отец Марк, я из кантона Джиневра, что близ Хузы.