Исцелить разум, обнажить чувства...(СИ) - "Happy demon"

Развивать эту мысль времени не было, как и желания, поэтому я, оставшись не у дел, решила присоединиться к Эмили в изучении материалов дела, стойко игнорируя тот факт, что рядом с нами в просторной переговорной зарылся в отчеты экспертов по-прежнему не обращающий на меня внимания Рид. Тот факт, что с остальными членами группы гений разговаривает вполне нормально, пусть и несколько отрешенно, по-прежнему изрядно угнетал, и я, как щитом, прикрывалась собственной обидой, не позволяя пробиться в сознание мыслям о том, что в происходящем виновата я сама.

— Вы что, поссорились? — осторожно спросила Эмили, явно не испытывая никакого удовольствия от того, что лезет не в свое дело, и я, отвлекшись от размышлений, вновь повернулась к подруге, буквально заставив себя разжать словно сведенные судорогой пальцы. Опустила руки на колени, напоминая самой себе примерную школьницу, после чего попыталась придать своему лицу как можно более безмятежный вид. Судя по скептическому взгляду Прентисс, провести опытного профайлера в ее лице мне так и не удалось.

— Брось, это было бы глупо, — голос не дрогнул, звучал так же весело, как я и хотела, но со стужей в глазах, судя по ощущениям, это совсем не вязалось.

Спенсер в ответ на мои слова только хмыкнул, не отвлекаясь от своего чтива, но в этот раз я не обернулась к нему, подвинувшись ближе к столу и облокотившись на него. Чуть нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями, подтянула к себе отброшенную папку с документами, которую до этого изучала, а после, по-прежнему чувствуя на себе сверлящий взгляд, подняла голову. Эмили, бросив украдкой взгляд мне за спину и убедившись в том, что Рид не обращает на нас никакого внимания, опять вопросительно посмотрела на меня, красноречиво изогнув бровь и всячески демонстрируя тот факт, что моя ложь ее совсем не убедила, а после, будто не сдержавшись, едва заметно подалась вперед, положив руку мне на колено, что было совсем незаметно под деревянной столешницей. В глазах подруги плескалась искренняя тревога, кажется, она догадывалась о том, что в Атланте действительно что-то произошло, и зная мою ситуацию, наверное, предполагала, что так сильно могло изменить наши со Спенсером отношения, однако я, все так же не желая об этом говорить, коротко качнула головой.

Я была благодарна Прентисс за ее поддержку и беспокойство, но посвящать женщину в ситуацию, в которой я сама не могла пока еще разобраться, мне абсолютно не хотелось.

Наверное, что-то такое на моем лице отразилось, потому что Эмили, несколько мгновений помолчав, коротко кивнула и медленно отстранилась, беззвучно согласившись с тем, что мои душевные метания могут и подождать, а после вновь склонилась над блокнотом, вернувшись к своим заметкам. Я же, надеясь, что наши перемигивания остались никем незамеченными, поспешила сосредоточить свое внимание на материалах дела, строго-настрого запретив себе даже думать о чем-то другом.

Как и говорила на первом собрании Джей-Джей, всего в Модесто были убиты три девушки, и рассматривая глянцевые фотографии, я с какой-то отчаянной тоской констатировала, что наш подражатель от стандарта, заданного Андерсоном, отходить не собирается. Молодые, симпатичные девушки были похожи между собой, каждой едва ли исполнилось двадцать пять, и я старательно отгоняла от себя воспоминания об изувеченных телах, увиденных на экране компьютера. Эти темноволосые, улыбающиеся красотки представлялись мне живыми, дышащими, свободными, и мысль о том, что их жизни в один момент оборвал какой-то ублюдок, позволивший себе играть в судьбу, доводила почти до исступления. Я была готова к этому, я знала, на что иду, и прекрасно представляла, с чем мне придется работать, как только узнала об этом деле, истории жертв Андерсона по-прежнему были для меня слишком свежими, как рваные, незаживающие раны, но, что удивляло больше всего, мне удалось найти в себе силы, чтобы отделить новые убийства от тех, что произошли три года назад.

Да, я видела схожие детали, я понимала, что история повторяется, поменялись лишь ключевые фигуры, однако работать с этими материалами оказалось легче, чем заглянуть в знакомую, затертую до дыр папку, содержание которой я могла пересказать без подглядывания. Новые фото не причиняли столько тупой, ноющей боли, заметки, набросанные другим, незнакомым почерком, воспринимались легче, и я буквально заставляла себя за маской похожего искать отличия. Все-таки, Спенсер говорил правильные вещи, мы должны были найти то, что отличает нашего субъекта от Андерсона, должны были сосредоточиться на настоящем профиле, не искаженном чертами того, кому он хотел подражать, и я, как и Эмили, сидящая рядом, старательно выписывала в точно такой же блокнот свои заметки и соображения по поводу дела, полностью отрешившись от окружающего меня мира.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Как и Андерсон, его подражатель был необыкновенно аккуратен и педантичен, не оставлял на телах никаких своих следов, по которым его можно было бы найти, и этому почему-то вызывало жесткую усмешку, которая обнажала крепкие зубы. Не нужно было быть экспертом, чтобы понять, что над убитыми долго измывались, гематомы, ожоги, ссадины и следы изнасилований наталкивали на вполне определенную мысль о том, что у подражателя явно есть такое же укромное место, где он удерживал своих жертв на протяжении долгого времени. В некотором смысле смерть становилась для несчастных избавлением от страданий, и я даже не могла винить себя за подобное предположение, прекрасно зная, что чувствовала каждая из этих девушек, находясь в заточении. Я помнила свои мысли и чувства, помнила, как мне было страшно, и как сильно хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, и если даже мне, избавленной от ужасной участи стать жертвой измывательств, хотелось просто умереть, то представить, что пережила в свои последние дни каждая из этих бедняжек, мне не удавалось от слова совсем.

Проблемой было то, что мы даже не могли примерно определить время похищений, учитывая тот факт, что об исчезновении девушек либо не заявляли, как в случае со второй жертвой, либо заявляли в разное время — в первом случае полицейский участок подняла на уши взволнованная мать, когда ее дочь не вернулась домой в тот же вечер, в третьем беспокоилась соседка по квартире, приехавшая после выходных и не обнаружившая подругу в ее комнате. По опыту с Андерсоном и исходя из материалов дела, я могла предположить, что субъект удерживает девушек от четырех до пяти дней, и что поиски новой жертвы этот ублюдок начинает сразу же после того, как избавится от тела предыдущей, однако в противовес этой теории, подтверждающей систему, говорили полученные девушками повреждения, которые во всех трех случаях несколько отличались. Кого-то подражатель избивал сильнее, о чем свидетельствовали многочисленные гематомы и трещины в трех ребрах, как у первой жертвы, кого-то он насиловал лишь единожды, как в случае со второй жертвой, у которой следы насильственного полового акта оказались столь незначительны, что эксперт их даже сначала не заметил. Над третьей субъект издевался больше всех, хрупкое тельце было больше похоже на сломанную игрушку, а на то, во что превратилось некогда красивое лицо, я и вовсе не могла смотреть без тошноты, и оказавшаяся в руках фотография запечатлелась в сознании, не позволяя забыть даже тогда, когда я крепко зажмурилась. Под опущенными веками болезненно пульсировали алые пятна, кровь шумела в ушах, и я буквально заставляла себя думать, анализировать, изучать, прикрываясь холодным расчетом и логикой, лишь бы не чувствовать…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Что-то в третьей жертве разозлило этого урода, что-то заставило его выйти из себя, и я была почти стопроцентно уверена, что за ее биографию можно зацепиться, раз уж других идей все равно не было. Саманта Рентон училась на третьем курсе в MJC, была душой компании и любила шумные вечеринки, а еще активно пользовалась социальными сетями, в чем я смогла убедиться, найдя ее страничку через свой аккаунт. Постов и фотографий было много, с каждой на меня смотрела улыбающаяся, отчаянно радующаяся жизни шатенка, но на глаза то и дело попадались жуткие фотографии, разложенные по всему столу, и улыбаться в ответ я не могла просто физически. Палец медленно скользил по экрану смартфона, листая ленту, изображения сменялись одно за другим, а внимательный взгляд жадно изучал каждое из них, подмечая мелкие детали.