Марафон нежеланий - Катерина Ханжина

– В горячей? В такую жару? – Кажется, это было первое, что сказала Тамара за весь день.

– Мне интересно, как далеко вы можете зайти. На что вы готовы, чтобы реалистично передать действие в своих произведениях.

Адам замолчал. Мы слушали шум воды, раскатистый и гулкий.

– Это не задание на выносливость того, кто под водой. Это испытание для обоих. Топить близкого человека так же тяжело, как тому, кто захлебывается. – Тамара с Димой быстро переглянулись. – Один из вас задерживает дыхание и погружает голову под воду. Второй – держит его. Выиграют те, кто дольше продержится. Кто хочет быть первым?

– Можно я буду топить его? – спросила Тамара. – Он же отпустит меня через пять секунд.

– В этом и суть задания. Суть «Джунглей». Вам нужно преодолеть себя.

Тамара закатила глаза, но промолчала. Она спокойно положила руки на край ванны и опустила голову. Потом погрузила под воду правую руку, чтобы зажать нос. Дима положил руку ей на затылок, не нажимая, а просто придерживая его. Тамара была неподвижна, как труп.

Наверное, по прошествии минуты Диму посетила такая же мысль, как и меня: «Да она же готова пролежать там, пока ее не вытащат!» Он легонько потряс ее плечо, но она никак не отреагировала. Тогда Дима потряс оба плеча. Тамара раздраженно попыталась увернуться от него и, видимо, вдохнула под водой. Она дернулась, на поверхность всплыли пузырьки. И вдруг она еще раз дернулась и вынырнула.

Тамара судорожно вздохнула и, не открывая зажмуренных глаз, прохрипела:

– Идиот! Зачем так рано! Придурок.

Она закашлялась и, кажется, заплакала, но сделала вид, что вытирает глаза от воды.

– Минута и двадцать две секунды! – крикнул Адам.

– Придурок! – Тамара толкнула в плечо Диму и отошла к окну. Ее грудь гневно вздымалась, она демонстративно отвернулась и скрестила руки.

– Я не буду этого делать! Для описания подобных вещей нам дана фантазия. Мы не должны становиться маньяками и жертвами, чтобы написать об этом. Я предаю свое ремесло, если истязаю других во имя творчества. – Сава вышел, не дождавшись ответа Адама.

– Как дед, говорит какими-то лозунгами, – пробормотал Адам. – Розочка, он автоматически обрек тебя на проигрыш. Или, может быть, ты согласна с ним?

– Нет-нет. Я… Может быть, это сделаешь ты?

– Не боишься? Я – безжалостный.

– А я – терпеливая.

Я наклонилась над ванной, глубоко вдыхая. Адам прошелся пальцами от затылка до шейного позвонка, мягко поглаживая. Он помассировал выпирающую косточку, и вдруг его жестокие сильные пальцы надавили на мою шею, обгоревшую за день занятий в воде под открытым солнцем. К его правой руке добавилась левая, и моя голова опустилась под воду.

Я успела сделать лишь полвздоха. Я уперлась руками в дно ванны, чтобы не поднять их наверх. Из-за неровного погружения в правое ухо затекла вода, но я постаралась не думать об этом. Через 10 медленных секунд пришлось поднять правую руку, чтобы зажать нос, который рефлекторно пытался вдохнуть. Я испугалась, что Адам примет мою возню под водой за сигнал, но он продолжал держать.

Досчитав до 40 секунд, я испугалась, что считаю слишком быстро – уж слишком легко я переношу почти минуту без дыхания. Но это «почти» до полноценной минуты растянулось гораздо дольше предыдущих 40 секунд. Ноздри затрепыхались, я попыталась немного выдохнуть через рот, но чуть не захлебнулась. «52, 53…» – краем сознания я продолжала считать, пока основные мысли были сосредоточены на том, как бы не вдохнуть. Засаднило в легких, начали пульсировать глаза. Я пыталась сглатывать вырывающийся из легких воздух. «59, 60…» Еще чуть-чуть, всего 22 секунды. Если я правильно считаю, конечно.

Я еще замедлилась в счете, по очереди отстукивая ритм по дну ванной тремя пальцами левой руки. Это немного отвлекло. «67, 68…» Голова дернулась вверх, когда я подавилась, пытаясь протолкнуть воздух обратно в легкие. Я прикрыла рот ладошкой, до боли зажмурила глаза.

«Наверное, я считала очень медленно», – уговорила я себя, когда больше не могла сдерживаться. Подняла левую руку и толкнулась затылком вверх, но Адам все еще крепко держал меня. Я в панике дернулась и попыталась зацепиться рукой за край ванны. Рука соскользнула вниз, я еще несколько раз толкнулась вверх головой, судорожно вдохнула и, наконец, поймала край ванной.

В этот же момент Адам отпустил меня. Я закашлялась, давясь водой. В правом ухе шумело, я чувствовала, как теплая вода вытекает из него. Чтобы не показать своей паники, я заткнула левое ухо и попрыгала, пытаясь вытряхнуть остатки воды.

– Ухо заложило, – прохрипела я.

По лицу Тамары я поняла, что выиграла.

– Одна минута двадцать восемь секунд! – Адам повернул экран айфона с остановленным секундомером.

– Давай ты и меня подержишь? Чтобы было честно, – сказала Тамара.

– Ты сомневаешься в моей честности? Это было задание на доверие партнеру. Ты не смогла внушить Диме, что можешь себя контролировать.

– Но это он не смог…

– До завтра, Тамара! Покажи себя завтра.

– Розочка, тебе не кажется, что ты слишком влюбленная? Ты сегодня так светишься, что слепишь. Где моя печальная девочка с шипами? – Мы сидели на полу в ванной. Приятная прохлада кафеля возвращала к реальности.

– Просто я рада, что выиграла. И вода – моя стихия. Будет еще какое-то финальное испытание?

– Просто расскажи, что ты чувствуешь. Какие мысли тебя посещали сегодня.

– Мне кажется, что я могу быть счастливой, – поделилась я с Адамом своими утренними мыслями.

– Это самообман! Наш внутренний стержень, основы нашего характера формируются не в детстве. Мы изначально рождаемся такими. Некоторые черты, как бы мы ни старались их оправдать влиянием других людей, – это неизменяемая и не зависящая от кого-либо часть нас.

– Что-то божественное?

– Нет, я не про Бога. Скорее про фатальность, про судьбу. Что мы не могли стать другими, даже если бы жили в семье как из рекламы сока, даже если бы наши родители были невероятно богатыми или невероятно внимательными. Что кто-то приходит в этот мир быть счастливым, независимо от жизненных обстоятельств. А мы – чтобы страдать и творить искусство. Показывать этим счастливым оголенные нервы и всю боль как кино, просто чтобы они знали, что такое существует на свете. Заряжались эмоциями, обсуждали это, а потом возвращались в свою безоблачную жизнь.

– Я боюсь, что я все придумала. Что я могла бы быть счастливой, что на самом деле моя жизнь – счастливая, просто в одной из своих фантазий я придумала чудовище, и мне понравилось примерять его шкуру, пока она не приросла намертво. Люди часто спрашивали меня: «Почему ты грустная?», когда я