Тучи над страной Солнца - Рава Лориана

-- Ну что, что такое случилось?

-- Инти, я не могу... не могу это читать. Он так рассуждает про меня, вообще про всех наших женщин... Он считает, что нас всех надо обесчестить! Даже если он умрёт, этого мало для таких как он. Если бы я могла заставить его испытать хотя бы часть боли и стыда, на которые он обрёк меня! А так он считает, что я вещь!

-- Вот именно. Тем самым преступник и отличается от нормального человека, что боль, страх и унижение жертвы способны вызвать у него вместо жалости злорадство. А копаться в душе злодея -- работа ещё более грязная, чем чистить отхожие места, но долг есть долг!

-- Мне просто обидно. Ведь что бы мы ни доказали, и какой бы приговор судья не вынес, там могут решить, что его лучше отправить на родину, и он уедет от нас целый и невредимый. А там в компании таких же негодяев как он долгие годы будут смаковать эту историю! Они будут мысленно раздевать меня, и опять засовывать руки и не только руки куда им вздумается! И никто не сможет этому помешать!

-- Заря, если бы это зависело только от меня, то я казнил бы его без разговоров. Но я могу только обещать сделать всё для этого, но не гарантировать результат. Но дневник всё равно нужно перевести, и вот почему. Уже с утра в городе ходили слухи, что проповедника мы арестовали чисто из кровожадности. Я сам, войдя в столовую, слышал такие разговоры. Шлем воина -- очень удобная штука, меня невозможно узнать. Но слухи эти -- закономерны, даже если и предположить, что изначально за ними стоит наместник. Просто наши люди слишком наивны и мягкосердечны, они не могут представить, что кто бы то ни было мог запланировать массовое убийство ни в чём не повинных людей. Ведь это даже страшнее и непонятнее простого разбоя. Разбойник убивает, чтобы ограбить, отнять что-то с выгодой для себя. А Джон Бек даже видимой выгоды от убитых не получил бы. Нам надо будет во что бы то ни стало железно доказать горожанам, что его арест -- не плод моего кровавого произвола. Если мы этого не сделаем, то это может иметь далеко идущие последствия. Нашей службе итак многие не доверяют, но если недоверяющих будет больше половины, то наша работа очень затруднится.

Не снимая шлема-маски, Инти дошёл до дома Старого Ягуара. Старик встретил его с радостью.

-- Заходи, -- сказал он, -- Ракушка ушла нянчить внуков, дома только я и Кипу -- его теперь одного не оставишь...

-- Как он себя чувствует? Говорить может?

-- С трудом. Кормлю его, точно малыша, с ложечки.

-- А мне поговорить с ним можно?

-- В принципе можно, но... не лучше ли подождать хотя бы несколько дней, пока он окрепнет?

-- Несколько дней могут оказаться роковыми. Ты же знаешь, по подозрению в этом деле по приказу наместника арестовали Якоря. На него очень сильно давят, требуют, чтобы он признал свою вину, хотя и слепому ясно, что он тут не причём.

-- Ах-ты! -- только и смог вымолвить от неожиданности старик, -- что же они в него так вцепились?

-- Да я и сам гадаю, зачем. Может, наместнику просто нужно отчитаться по бумагам, что покушение раскрыто, хотя бы и ценой этого была бы жизнь ни в чём не повинного юноши. Может, не только в отчётности тут дело, а наместник хочет таким способом покрыть настоящего убийцу. Якорь пока держится молодцом, несмотря на давление, вины на себя не берёт. Я его так или иначе вытащу, но хотелось бы при этом и наместника к ногтю прижать, чтобы все поняли -- юношу схватили не по ошибке , а злонамеренно, и что не его, а Куйна надо судить.

-- Ты знаешь, я и сам всегда был о Куйне невысокого мнения, но никогда не думал, что он просто так невинного человека загубить может. Мне страшно, кто может быть следующим, ведь он на многих зуб имеет, и на меня в том числе... Да и на Кипу имел.

-- А на него-то за что? Только за ваше родство?

-- Не только. Внук у меня вырос умный, по мнению некоторых, даже слишком, а Куйн умных не любит. А умные нередко повод дают о себе дурно думать, болтая лишнее.

-- Ну а подробнее?

Старик слегка замялся:

-- Сам понимаешь, студенты, они порой самые разнообразные темы в беседах затрагивают, особенно если чичи глотнут. И иногда они даже наши священные предания обсуждают, вот мой внук и усомнился, что Манко Капак был действительно сыном бога, сказал, что тот мог быть просто великим человеком... Ты знаешь, что за высказывание подобных взглядов твой отец сослал Хромого Медведя к нам в Тумбес.

-- Да, было дело. Только мой отец сделал это не в наказание, а наоборот, чтобы защитить его от гнева некоторых его коллег. Что до нашего происхождения от Солнца, то мой отец в нём тоже сомневался. Ну может и не был Манко Капак богом, ну и что с того? Всё равно точной этого теперь уже никто не узнает. А наместник пытался мне на Кипу донести, думал, что для меня пустые разговоры будут важнее реальных преступлений. Ладно, веди меня к своему внуку.

При виде несчастного юноши сердце Инти невольно сжалось. Кипу лежал на подушках и не имел сил даже приподняться. Его роскошные кудри были сбриты, а вместо них вся голова была покрыта перевязкой. Он еле нашёл в себе силы улыбнуться одними уголками губ и прошептать приветствие.

-- Послушай, я понимаю, что тебе сейчас трудно говорить, но мне надо задать тебе несколько вопросов. Я постараюсь задавать их так, чтобы ты смог ответить на них как можно короче. Сможешь так?

-- Смогу.

-- Ну вот и хорошо. По материалам дела, ты в тот злополучный вечер засиделся с приятелями допоздна, вы пили чичу и рассуждали на философские темы. Так всё было?

-- Так.

-- А Ветерок тогда с вами был?

-- Был.

-- Много спорил?

-- Нет. Он считает, что все мы настолько неправы, что спорить с нами бесполезно.

-- Вот как?

-- У него очень критический склад ума, эта его критичность могла бы сослужить хорошую службу, но... её слишком много, она как чересчур крепкая кислота, всё прожигает. У христиан общество устроено дурно, у нас, якобы, тоже дурно, а что делать -- непонятно.

-- Ладно, хватит об этом. Разговор о Ветерке слишком тяжёл для тебя. Лучше скажи, между тобой и Якорем была ссора? Часть свидетелей говорит, что была.

-- Ссоры не было, просто Якорь, по своему обыкновению, подшучивал надо мной... некоторые, кто его мало знает, могли принять это за ссору.

-- Скажи, а Якорь, хотя бы и в шутку, угрожал тебе? Произносил, что-либо связанное с убийством?

-- Нет, кажется, нет.

-- А потом вы мирно разошлись и ты отправился к себе?

-- Да.

-- А теперь как можно подробнее вспомни, что произошло, когда ты к своему дому подходил.

-- Но я ничего не заметил. Я шёл, рассеянно глядя на звёзды, мечтал, и вдруг меня ударили камнем по голове и я потерял сознание.

-- Как выглядел злодей, ты не запомнил?

-- Нет! Я же его не видел! Это мне потом сказали...

-- Видишь ли, когда тебя обнаружили с проломленным черепом, одежда с тебя была полуснята. Видимо, тебя хотели ограбить, и если бы ты мог точно указать, что у тебя пропала какая-то ценная вещь, описать её, то это бы мне сильно помогло изобличить убийцу.

-- Обыщёшь монахов? -- спросил Старый Ягуар.

-- Увы, не могу, -- вздохнул Инти, -- Их уже один раз обыскали, и наместник настаивает, что вторичный обыск будет означать дипломатический скандал, и чуть ли не войну. Конечно, это не так, но я боюсь, как бы в результате разбирательств меня бы совсем не выдавили из Тумбеса. Но вот если заслать к ним своего человека, который нужную вещь обнаружит...

Щёки юноши вдруг неожиданно покрылись пунцовым румянцем:

-- Значит, если бы убийцу не спугнули, то я бы так и остался лежать на улице нагой? И так бы меня потом и нашли под утро? Значит, меня не просто убить, но и посмертно опозорить решили. Я знал, что христиане жестоки сердцем, но такое... Есть ли предел их мерзости?

-- Этот вопрос я им сам нередко задаю себе, и не могу найти на него ответа. Знаю лишь, что не природа их сама по себе такова, а вера делает их мерзавцами. Вера, что их бог простит им в конце концов всё... А есть ли у наместника причины за что-либо ненавидеть Якоря?

-- Не знаю, -- чуть слышно прошептал Кипу.

-- На этот вопрос я могу ответить за него, -- вставил Старый Ягуар, которого явно тревожило, что внуку приходится говорить так много, -- пока вы тут беседовали, я подумал и понял многое. Куйн наверняка чует, что пост наместника ему за собой сохранить будет трудно, дело может дойти до перевыборов, и потому он стремиться обезопасить себя от всех возможных соперников, ведь его сила в том, что люди не видят ему альтернативы. А из кого могут выбрать нового наместника? Ясно, что из старейшин. А Якорь -- племянник Броненосца, самого молодого из нас и потому наиболее вероятного соперника. Может, Куйн ему торг предложит: жизнь и свобода племянника в обмен на невозможность для него стать наместником.

-- И как ты думаешь, Броненосец пойдёт на это?

-- Кто знает. Я и про себя не могу сказать, как бы поступил, окажись на месте Якоря Кипу.