Тучи над страной Солнца - Рава Лориана

-- Можно называть сговор убийц судом, а само убийство -- исполнением приговора, но сути дела это не изменит, -- жёстко сказал Ветерок.

-- Сынок, пойми, его деятельность стоила нам тысячи жизней! А если бы мы его не убили, то могла бы и миллионы стоить! Представь себе, что испанцы вторглись в нашу страну, убивают нас, жгут наши города, бесчестят наших женщин... Представь, что нашей страны больше нет, она исчезла с карты, разодранная на кровавые лохмотья. Представь, что осуществилось всё то, чего хотел де Толедо... Можешь себе это представить хоть немного? Пойми, я убил Горного Льва, чтобы предотвратить всё это.

-- С точки зрения нашей логики ты прав, но вопрос в том, насколько права наша логика. Например, христиане говорят, что у каждого человека есть некая миссия, данная ему богом, и если его убивают, то он лишается возможности её выполнить. Поэтому убийства не оправданы даже такими соображениями.

-- А если миссия Горного Льва состояла в том, чтобы погубить миллионы людей, никто не вправе мешать? Потому что этого хочет их бог?

-- У тебя нет доказательств, что это действительно так.

-- А тебе надо, чтобы несчастье непременно свершилось?

-- Если что-то не случилось, то откуда мы знаем, должно ли оно было случиться? Все предположения лишь предположения.

-- А заговоры, которые плели его сторонники? Они свели в могилу моего отца, убили его зама, меня самого чуть не угробили. Хорошо в тот день, когда мне подложили отравленный ужин, у меня не было аппетита, и я угостил собаку. Они несколько раз покушались на жизнь Асеро. Да, он остался жив, но люди при этом всё равно гибли! Один раз, когда обстреляли карету, погиб кучер, в другой -- воины из его охраны, а в третий раз люди, случайно оказавшиеся рядом. А ведь у всех у них были близкие, которые, наверное, до сих пор их оплакивают. Ты когда-нибудь видел глаза вдовы и сирот, когда к ним приносят труп мужа и отца? Почему тебе их не жалко? Только потому что Горный Лев написал лживую книжонку, где подробно расписал собственные страдания, а простые люди умирают молча? Хотя эти люди куда более заслуживали жизни, чем честолюбивый изменник!

-- К чему всё это высокопарное красноречие, отец. Ты ведь сам говоришь, что тебя хотели убить его сторонники. Ты просто опасался за свою шкуру!

-- За свою шкуру? -- переспросил Инти, -- Хм... ну можно сказать и так. Как и любой нормальный человек, я хочу жить, и мне вовсе не улыбается попасть под подстроенный камнепад, съесть яду за ужином или получить кинжалом в бок. Скажи, ты видишь в этом нежелании что-то предосудительное? Или ты хочешь, чтобы меня убили? Но неужели ты меня настолько не любишь?

-- Как раз дело в том, что я люблю тебя, отец. Потому и хотел бы, чтобы ни ты не убивал, ни тебя не убивали.

-- Похвально, -- ответил Инти с сарказмом, -- Значит, хотя бы смерти своему родному отцу ты не желаешь? А хотел бы ты, чтобы твоего родного отца унизили?

-- Я не понимаю, о чём ты, отец.

-- Ну представь себе, что меня схватили враги, что они бьют меня, плюют мне в лицо, тащат меня со связанными руками и верёвкой на шее... хотя нет, ради такой важной персоны как я, они бы, наверное, расщедрились бы кандалы и железный ошейник, так вот, тащат меня к трону, на котором восседает Горный Лев и швыряют меня к его ногам. И Горный Лев может беспрепятственно делать со мной всё что угодно, предать любым пыткам и казням, потому что все, кто мог бы помочь и спасти, или мертвы, или точно также лежат связанные у его ног. Тебя бы обрадовала такая картина?

-- Отец, не вполне честно обращаться к мои сыновним чувствам, когда ты прекрасно знаешь, что по нашим законам в суде нужно забывать о родстве, чтобы не была попрана справедливость.

-- Значит, ты всё-таки считаешь меня преступником, сынок? Хотя смерти, на твой взгляд, я всё-таки не заслуживаю? А вот такого унижения разве заслуживаю? Ведь для меня такое даже хуже смерти!

-- Мне очень трудно объяснить тебе это, отец. Я не считаю тебя преступником в том смысле, какой вкладываешь в это слово ты. Для тебя преступник -- это сознательный злодей. А ты, хоть и поступал неправильно, но был уверен, что прав, и потому, по большому счёту, не виноват. Я люблю тебя, отец, и от всей души желал бы, чтобы у тебя была другая жизнь, более счастливая и спокойная, чтобы твои руки были чисты от крови, но увы, это невозможно.

-- Сынок, а ты думаешь, я сам в глубине души не хотел бы этого! Правда, я не считаю, что кровь мерзавцев, посягавших на нашу Родину, как-то меня особенно пятнает, но как же я порой завидую простым рыбакам и крестьянам, которые, отработав будни, могут со спокойной душой веселиться в праздник и им не надо думать о том, какое злодейство мог задумать тот или иной изменник, и как это предотвратить. Да, конечно, ламу они могут отведать только по праздникам, у них не бывает слуг, в домах по одной две комнаты, но от них не зависит жизнь и смерть многих людей, им не приходится так тревожиться за себя и за жизнь своих близких. Но кто-то же должен выполнять ту тяжёлую и опасную работу, которую выполняю я!

-- Ты неправ, отец. Наши амаута говорят, что наша страна -- самая счастливая и справедливая страна из всех стран на Земле, но уже одно то, что тебя хотели убить и тебе приходится убивать, говорит о том, что это не так. Нас учат, что наша страна -- единый айлью, но так ли это на самом деле? В управлении своим айлью могут участвовать все его взрослые члены, а у нас -- не все, для этого нужно стать инкой!

-- Ну а что в этом плохого? Управление должно находиться в руках достойных людей, иначе наше государство постигнут беды.

-- Однако ты сам знаешь: кто, как не инки, устраивают всяческие заговоры, которые ты раскрываешь? Именно они изменяют родине, а не рыбаки и крестьяне!

-- Ну я не был бы так категоричен. Когда конкистадоры топтали нашу землю, то и среди рыбаков и крестьян находились те, кто помогал врагам убивать своих братьев.

-- Да? А почему они так делали? Может, потому что жизнь в нашем государстве отнюдь не такая радужная, как говорят амаута?

-- Даже если жизнь в государстве не радужная, это отнюдь не повод прислуживать нелюдям и извергам! Это не повод отдавать на пытки и мучения ни в чём не повинных людей, в том числе и женщин, и детей! Да и не думаю, что те, кто предавал, были именно как-то особенно обижены на наше государство, большинство предателей предавало из страха за свою жизнь и свою семью.

-- Но всё-таки предателей в ту войну было слишком много, чтобы считать это случайностью. Как ты думаешь, почему так, отец?

-- Потому что не все способны выдержать пытку. Ещё меньше способны не сломаться, когда пытают их детей. Я и сам порой с тревогой спрашиваю себя, сумел бы я выдержать, если бы мерзавцы угрожали бы пыткой моим дочерям? А именно таким путём от многих добивались сотрудничества. Но в мирное время враги не могут добраться до нас, чтобы проделывать такие вещи. Да и предательство рыбака или крестьянина им не особенно нужно. А вот люди, занимающие высокий пост, могут и сейчас им быть полезны, потому они и выискивают среди них склонных к измене.

-- Ты думаешь, причина только в этом, отец?

-- А в чём же ещё?

-- В том, что наша страна вовсе не единый айлью. Разве наши руководители так уж сильно отличаются от европейских дворян? Они владеют своими айлью, как дворяне владеют поместьями, и тоже живут в роскоши засчёт того, что простые люди на них работают. Между нами и нашими врагами нет такой уж большой разницы, народу всё равно, правит ими курака или энкомьендеро.

-- Всё равно?! -- у Инти даже дыхание перехватило от возмущения, -- Как это -- всё равно? Ты что, даже школьный курс истории забыл? Забыл картинку, где энкомьендеро одной рукой схватил крестьянина за волосы, а другой хлещет что есть силы плёткой? И кровь летит брызгами во все стороны. Конечно, ты, Ветерок, не чувствовал ничего подобного на своей шкуре, предки постарались, чтобы тебя это стороной обошло, но наш народ как раз шкурой почувствовал разницу, поднял восстание и прогнал всех энкомьендеро прочь. И действовал так отнюдь не по "языческой слепоте", как это объясняют христиане.

-- Отец, я не спорю, что при победе конкистадоров наш народ ожидала бы жизнь много худшая, чем мы имеем теперь, но это не значит, что наша страна -- образец для подражания. Мы не настолько лучше христиан для этого.

Инти бессильно сидел, обхватив голову руками и с болью смотрел в глаза женщины на портрете. Казалась, что боль их взглядов взаимно отражается друг в друге, как будто женщина понимает его боль, жалеет его, но не в силах ему помочь. "За что он так с нами, а?" -- спросил Инти, обращаясь к портрету, -- "может, оттого, что так рано остался сиротой и в результате его избаловали? Или твой отец в пику мне его испортил?"

-- Ветерок, -- сказала Заря, почувствовав, как Инти нужна сейчас помощь и поддержка, -- Ведь Кипу итак объяснил тебе всё доходчиво. Энкомьендеро владеют своим поместьем, и потому могут управлять им как угодно дурно, устраивать подвластным им крестьянам сколь угодно скотскую жизнь, потому что они сами никому ничего не обязаны, их имение -- это их собственность. А у нас не так. У нас любой начальник обязан заботиться о благополучии вверенных ему людей, он не имеет права обращаться с ними жестоко, иначе на него пожалуются, его снимут и предадут суду. Именно потому что он не владеет вверенным ему айлью, а только распоряжается им. И распоряжаться он им обязан в интересах народа, иначе его снимут! Вот потому у нас люди не ходят в лохмотьях и не умирают с голоду.