Тучи над страной Солнца - Рава Лориана

-- Всё равно?! -- у Инти даже дыхание перехватило от возмущения, -- Как это -- всё равно? Ты что, даже школьный курс истории забыл? Забыл картинку, где энкомьендеро одной рукой схватил крестьянина за волосы, а другой хлещет что есть силы плёткой? И кровь летит брызгами во все стороны. Конечно, ты, Ветерок, не чувствовал ничего подобного на своей шкуре, предки постарались, чтобы тебя это стороной обошло, но наш народ как раз шкурой почувствовал разницу, поднял восстание и прогнал всех энкомьендеро прочь. И действовал так отнюдь не по "языческой слепоте", как это объясняют христиане.

-- Отец, я не спорю, что при победе конкистадоров наш народ ожидала бы жизнь много худшая, чем мы имеем теперь, но это не значит, что наша страна -- образец для подражания. Мы не настолько лучше христиан для этого.

Инти бессильно сидел, обхватив голову руками и с болью смотрел в глаза женщины на портрете. Казалась, что боль их взглядов взаимно отражается друг в друге, как будто женщина понимает его боль, жалеет его, но не в силах ему помочь. "За что он так с нами, а?" -- спросил Инти, обращаясь к портрету, -- "может, оттого, что так рано остался сиротой и в результате его избаловали? Или твой отец в пику мне его испортил?"

-- Ветерок, -- сказала Заря, почувствовав, как Инти нужна сейчас помощь и поддержка, -- Ведь Кипу итак объяснил тебе всё доходчиво. Энкомьендеро владеют своим поместьем, и потому могут управлять им как угодно дурно, устраивать подвластным им крестьянам сколь угодно скотскую жизнь, потому что они сами никому ничего не обязаны, их имение -- это их собственность. А у нас не так. У нас любой начальник обязан заботиться о благополучии вверенных ему людей, он не имеет права обращаться с ними жестоко, иначе на него пожалуются, его снимут и предадут суду. Именно потому что он не владеет вверенным ему айлью, а только распоряжается им. И распоряжаться он им обязан в интересах народа, иначе его снимут! Вот потому у нас люди не ходят в лохмотьях и не умирают с голоду.

-- Ну, у них тоже не так уж сильно умирают с голоду, как расписывает наша пропаганда, -- ответил Ветерок и вздохнул, -- Я, наверное, покажусь тебе слишком добрым, Заря, но меня одинаково ужасают и умирающие с голоду бедняки, и беспрерывный террор.

-- Ветерок, как ты не понимаешь! Наше государство основано на оросительных системах, а они при дурном управлении будут ломаться, и тогда люди будут оставаться без урожая, или будет затапливать их дома, а чтобы этого не допустить, нужно, чтобы начальники ходили "под топором". Для честного и добросовестного человека это излишне, но ведь нужно, чтобы хорошо работали все начальники, а не только честные.

-- Нет, Заря, нужно, чтобы начальников не было совсем.

-- Но как это так можно, Ветерок? Даже у диких племён есть вожди.

-- Как раз здесь и кроется ошибка, которую мы все усиленно повторяем. Манко Капак учил нас, что наше государство будет справедливым, если все начальники, включая Первого Инку, будут под контролем и их можно будет снять в любое время. Но это неправда, нужно, чтобы начальников не было вообще, а управляли те же люди, что и работают. Примерно так, как это происходит у диких племён.

-- Но как ты это представляешь в масштабах всей страны? Ведь невозможно же всю страну созвать на Народное Собрание!

-- Ну я сам точно не знаю, как это можно сделать, но наверное, как-то можно. Зато мне ясно другое -- хотя наши амаута уверяют, что у нас нет денег и рынка, но это не совсем верно. У нас люди, точно товар, продают государству свой труд, а за это получают все блага, официально называемые бесплатными.

-- Ветерок, я, конечно, понимаю, что всё, что у нас есть -- так или иначе оплачено трудом народа. Но чем тебе это не нравится? Или, по-твоему, всё должно браться из воздуха?

-- Понимаешь, Заря, у нас все блага производят одни, а распределяют и планируют другие. Многим ли это лучше откровенной купли-продажи?

-- Так чего же ты хочешь, Ветерок!

-- Чтобы те, кто производит, самолично управляли и планировали. И никаких начальников!

-- А я всё равно не понимаю.

-- Кажется, я понял, о чём ты, -- сказал Инти, -- в дни моей молодости такие идеи тоже ходили среди оторванных от жизни студентов, не понимающих, какая сложная штука управление, сколько знаний и сил оно требует.

-- Ты говоришь так именно потому, что привык -- править могут только аристократы. Но давным давно был город Афины, где государством правили крестьяне и ремесленники. И правили сами! И это был самый лучший город на Земле!

-- Нет, от аристократических предрассудков я далёк. Я слишком много времени провёл за границей для этого, а там всё, чем у нас гордятся, не имеет значения. Мы для них никто и звать нас никак, и если тебя лишили свободы, то никакая кровь Солнца в твоих жилах не спасёт тебя. Тебя могут также убить, запытать, и даже продать в рабство как и простолюдина. Мы для них никто! Я имею в виду для знатных. А вот с простым народом мне сравнительно легко удавалось найти общий язык. Так вот, я всё к чему это говорю -- сейчас уверенность что только знатные люди могут управлять государством выглядит уже смешной, ведь большинство старых родов прервались, потому что все их потомки погибли в многочисленных войнах, а деды и прадеды многих из тех, кто сейчас мнит себя крутыми аристократами, были крестьянами и рыбаками. Ведь даже Первый Инка Асеро только по матери царского рода, а его отец был простым сапожником. Но чтобы люди могли одновременно и пахать-сеять, и управлять -- такое просто невозможно.

-- А как же Афины?

-- А в Афинах многие даже из простых крестьян и ремесленников имели по два-три раба, а люди побогаче имели и побольше. Рабы работали в то время, пока их хозяева занимались управлением, а также спорили об искусстве и философии. Европейцы считают, что это был самый лучший город на свете, но на самом деле он был ужасен. Афиняне выдумали, будто представители других народов рабы по природе и потому их вовсе не зазорно держать в рабстве! Сколько несчастных было лишено родины и семьи, низведено до положения скота, чтобы свободные граждане могли наслаждаться своими знаменитыми свободами! Для них все эти несчастные были "говорящими орудиями" и не более того! Хотя они прекрасно понимали, что рабы становятся рабами в результате насилия, один их амаута рассуждал даже, что лучше быть некрасивым, чем красивым, потому что на красивого скорее покусятся разбойники, чтобы продать его в рабство, ведь он будет стоить дороже! Можно ли назвать свободными и счастливыми людей, которые рисковали подвергнуться такой участи! А женщины у них из-за таких нравов вообще сидели взаперти. Кстати ведь потом, испанцы про нас пустили слух, что мы тоже якобы по природе таковы, что не годимся ни на что другое, как быть "говорящими орудиями" для "белого человека". Был у них такой де Сепульведа, говоривший, что мы не можем управлять собой сами, а города строим не сознательно, а лишь подчиняясь инстинкту, как муравьи. Но мы с оружием в руках доказали, что они, мягко говоря, ошибаются.

-- Я всё это понимаю, отец!

-- Понимаешь? Отчего же назвал Афины самым лучшим городом?

-- Оттого, что его жители никогда бы не позволили властвовать собой кому бы то ни было, и управляли своими делами сами! Это возможно, отец!

-- Да, и потому людей, которых считали слишком влиятельными, попросту выгоняли. Лишали родины безо всякой вины. Не хотел бы оказаться на их месте. При этом в трудные времена даже свободные бедняки там голодали, а богатые предпочитали сбрасывать пищу в море, но не делиться ей. Насколько наше устройство мудрее и лучше! Да, попади к нам афинянин, он счёл бы нас рабами государства, но кто счастливее - "раб", у которого всегда будет достаточно пищи для поддержания здоровья, крыша над головой, место в обществе, который может не опасаться стать жертвой разбоя, или "свободный" в лохмотьях, недоедающий, вынужденный наниматься в подёнщики к богачу и рискующий потерять в результате насилия даже ту крупицу свободы, которая ещё у него сохранилась. Но вообще мне смешно, когда нас называют "рабами". Через нашу службу нередко проходят люди, побывавшие в рабстве, имеющие возможность сравнить, так вот, они в один голос называют нашу страну раем земным.

-- Сытое рабство не перестаёт быть рабством. Важнее свобода и достоинство.

-- А разве свобода ходить хоть по улицам, хоть на природе и не бояться подвергнуться нападению -- это не свобода? Конечно, ты не был за границей, и тебе не приходилось оценивать каждый закоулок в городе, каждый куст с точки зрения наличия в нём возможной угрозы. Ну ладно у меня работа такая, что всё время начеку надо быть, но там люди в мирной жизни как по полю боя ходят, особенно тяжело приходится женщинам. У них вечный страх во взгляде как будто отпечатан и в любом встречном незнакомце они видят по умолчанию врага, готового совершить по отношению к ним насилие. Ну о каком достоинстве при этом может идти речь, не смешно даже!