Пираты Драконьих гор (дилогия) - Олег Еремин

Обернулась, лучащимися глазами глядя на юношу. Довольного как только что наевшийся кот.

— С днем рождения, Фабория! — громко поздравил он ее. — Это тебе мой подарок!

И он обвел рукой окружающее.

Девушка подскочила к нему, порывисто и крепко-крепко обняла. Поцеловала долгим головокружительным поцелуем.

Отстранилась, скинула с ног разношенные и едва живые башмаки, стянула, прыгая на одной ноге, перештопанные гольфы и побежала к полоске прибоя.

Она влетела в достающие ей до колена волночки и остановилась, повернулась к Данго, весело и удивленно крикнула:

— А вода теплая! Как у нас в конце лета!

Выбежала на берег и, приговаривая:

— Нет, я так не могу! Это преступление, не искупаться! В такой день!

Быстро скинула с себя остатки одежды.

Приостановилась, оставшись в белье, но тут же стянула с себя ветхие и серые от многочисленных стирок клочки ткани и, светясь обнаженным стройным телом, кинулась в волны. Вынырнула метрах в десяти от берега, призывно замахала рукой:

— Данго, давай ко мне! Здесь так здорово!

Юноша, не раздумывая, принялся раздеваться.

Уже декаду как пришло «бабье лето». После промозглых дождей и временами срывающегося мокрого снега наступило приятное нежаркое тепло. Которое усиливалось по мере их приближения к Океану. В начале осени теплое течение, омывающее Арлидарский залив, смещается к северу ближе к побережью, согревая воды Океана и воздух. Чуть-чуть западнее, в Арлидоне, уже наступают холода, а в море купаются только редкие отдыхающие из Северных Территорий, а в Арлидаре до середины осени длится бархатный сезон.

Юноша не знал таких маргаритографических тонкостей, и просто радовался подарку, который природа сделала его любимой девушке. Да и ему тоже.

Спешно раздевшись, юноша бултыхнулся в море. В несколько гребков доплыл до Фабории.

Вода была невероятно прозрачной. Сквозь нее было отчетливо видно круто уходящий вниз склон берега. Проплешины песка, наполовину состоявшего из перемолотых прибоем искрящихся ракушек, темные кусты водорослей, каменные глыбы, вырванные во время штормов из нависающих над пляжем скал. Медленно проплывающих крупных рыбин, и стремительно порскающие косячки мальков, чинно фланирующих прозрачных медуз с яркими фосфоресцирующими крапинками по краям куполов.

И золотистую фигурку девушки перед ним.

— Поплыли на глубину! — радостно предложила та, и изящной рыбкой заскользила рассекая крутые волночки. Данго последовал за ней. Он, так же как и Фабория, неплохо плавал, и моря ну ни капельки не боялся. Его с детства по нескольку раз за лето возили на берег Океана. А половину последних каникул он провел с матерью и младшей сестрой в небольшом частном пансионате, неподалеку от Баладора.

Парнишка очень любил плавать, а особенно нырять, надев подводные очки и специальные перчатки с перепонками. Наверное это было единственное спортивное увлечение у слишком кругленького и не любящего физкультуру паренька. Впрочем, теперь, после трех месяцев жизни впроголодь и постоянного напряжения, от его упитанности не осталось и следа.

Они плавали и ныряли, чуть ли не целый час. Пока, наконец, пошатываясь, не вышли на берег и не свалились на нагретые ярким Солом камушки. Лежать было немного жестковато, но очень тепло и приятно.

Парень и девушка улеглись навзничь, взявшись за руки и глядя в ясное небо.

— Спасибо тебе Данго, — удивительно теплым тоном, в котором не было и следа ее обычного ехидства, поблагодарила Фабория.

— Я рад, что тебе понравился мой подарок, — с оттенком самодовольства ответил парень и повернулся к ней.

Профиль девушки был невероятно красивым. На коже плеч и груди поблескивали крошечные капельки. Грудь мягко и плавно поднималась и опускалась.

У Данго внезапно закружилась голова, и весь мир отодвинулся куда-то вдаль, оставляя только их вдвоем. И парень, приподнявшись на локте, наклонился над девушкой, ласково ее поцеловал. Руки Фабории непередаваемо нежно охватили его за шею, притянули к себе.

В это утро они преодолели последнее расстояние между собой, став, наконец-то, одним целым.

Глава 6. В краю айсбергов

Работал только один насос. И то не на максимальную мощность. Он гнал по толстой гибкой трубе воздух в нижнюю часть баллона. Тканевая перегородка внутри него постепенно поднималась, сдавливая заполняющий верхнюю половину гигантской сигары гелий. Корабль медленно тяжелел и опускался вниз, к поверхности океана.

Процесс спуска был очень долгим. Двадцать часов потребовалось огромной туше экспедиционного корабля, чтобы снизиться с крейсерских двух с половиной лиг. Разумеется, можно было сделать это раз в пять быстрее, запустив главные баллонные насосы на полную мощность. Но, зачем? Они никуда не торопились. Воды в цистернах еще добрых двадцать гроссов, ее хватило бы на пару-тройку дней полета. И уж совсем не было никакого резона применять экстренный аварийный спуск — сбрасывать в атмосферу драгоценный гелий. Эта мера применялась лишь при самых пиковых ситуациях. Потому что в четырех цистернах, стоящих на грузовой палубе был запас этого газа достаточный для заполнения всего десятой части баллона. Его берегли на случай утечек или пробоин.

Так что опускался корабль неспешно.

За тринадцать дней экспедиционный галеон преодолел больше пяти тысяч лиг. Невероятное расстояние, недоступное для беспосадочного полета ни одному другому кораблю в Мире. ФНТшники установили на судне новейшую систему рекуперации пара, которая основательно экономила пресную воду. Но все когда-нибудь кончается. И пора было возобновить запасы.

Еще одно новшество, которого ранее не применяли на воздушных кораблях — опреснительная установка. Она давала возможность заправиться соленой океанской водой, а потом постепенно дистиллировать ее.

Только благодаря этим техническим нововведениям и стала возможной Великая Экспедиция в Южное полушарие. Сорок девять точно таких же кораблей стартовали две декады назад из южного карапатрасцкого городка с непроизносимым названием Даракацитан, и устремились на встречу с неведомым. А этому кораблю предстояла другая экспедиция — облететь по широкой дуге весь континент со стороны полярной шапки.

Конечно, задача не такая амбициозная, но все равно новая. По этому маршруту не пролетал еще ни один воздушный корабль. Да и обычные суда за всю историю мореплавания проплывали его всего пару раз. Зачем забираться в эти безлюдные места, когда можно плавать вдоль густонаселенного южного побережья?

Но надо быть первыми во всем! Это кредо народа пиккури и государства ФНТ. Научный поиск и жажда открытий были отличительными чертами этой страны. Восточники всегда думают о наживе и практической ценности. Ну, большинство восточников. Их повернутость на саморазвитии имеет приземленный, вещественный смысл. Поэтому не удивительно, что именно ФНТ смогло выделить такие грандиозные ресурсы для совершения географических открытий. И пускай, это путешествие терялось в тени Великой экспедиции, оно тоже было очень важным для науки.

Правда, ни ученые, которые летели на корабле, ни даже сам капитан пока что не ведали об основной цели полета. В капитанском сейфе лежал конверт, который следовало открыть только после прибытия к самой восточной точке маршрута.

О содержимом этого конверта знал только один человек — неприметный молчаливый ассистент профессора Патори Бакато — Мигало Ватори. Молодой мужчина с острыми четкими чертами лица и очень внимательным взглядом глаз цвета оружейной бронзы.

Приводнились поздним утром. Машина была заглушена. Корабль, медленно дрейфующий в слабом ветерке, коснулся килем воды, и, постепенно оседая, остановился. Он все равно висел на баллоне, лишь немного погрузившись в воду. Смысла лишний раз гонять насос, чтобы накачать еще больше воздуха не было.

Экспедиционный галеон походил не на воздушные суда, а на обыкновенный океанский парусник. Деревянной обшивкой, наличием верхней палубы, по которой можно было свободно ходить. Отличия состояли главным образом в рубках управления. Нижнюю часть носа закрывало огромное обзорное окно — толстые стекла в металлическом, тщательно загерметизированном переплете. Теперь оно оказалось почти все под водой, и из командного зала можно было наблюдать зеленую бездонную глубину океана, стайки рыб и прочей морской живности. А сверху, опять-таки на носу судна, была еще одна рубка. На случай плавания без баллона. Да, его можно было отсоединить и просто плыть по океану. Правда, судно было не очень устойчивым из-за шести вынесенных на решетчатых фермах вверх и в стороны громадных пропеллеров. Да и двигаться по воде с помощью воздушных винтов — очень неэкономично. Так что такой вариант был предусмотрен на самый крайний случай, если баллон придет в полную непригодность.