Реверс - Михаил Юрьевич Макаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хлопнула подпружиненная дверь, и Кораблёв выпалил в трубку:
— Слушаю, Николай Николаевич. Извините, что заставил ждать.
— Как там у тебя идёт расследование по милиционерам… милиционерам? По Сомову и другому полковнику, бывшему рубоповцу, фамилию его напомни…
— Птицын.
— Точно. Какие следственные действия провёл?
— Расследование в начальной стадии, Николай Николаевич…
— Активизируйся. Создай группу. Тянуть резину нельзя. Политический момент учитывай. Всё это не должно вылиться в затяжную войну с милицией. Виноваты должностные лица — предъявляй обвинения, направляй дела в суд. Невиновны — прекращай и пиши подробное объяснение, зачем затеял бучу. Понял меня?!
— Так точно.
— Дела на контроле у Генерального. Новый прокурор области возлагает на них большие надежды… надежды. Всем тебя в пример ставит. Остальные районы возбудили мелочёвку — на участковых, на рядовых оперативников… Всё, работай.
Трубку на аппарат Саша возвращал тягуче, как в замедленной киносъёмке. Легковесная пластмасса словно налилась ртутью. Бодрое настроение, с которым час назад он прикатил в прокуратуру, растаяло. Навалилась удручающая безнадёга.
От хлёстких эпитетов, которыми Саша наградил Хоробрых, выпустившего из бутылки злого джина, Органчик должен был икать, как заведённый. Густая ненормативная лексика создала иллюзию облегчения.
«Главное, не опускать руки. Тогда выкручусь», — уговаривал себя Кораблёв.
Буквально подскочив к открытому окну, он окликнул упомянутого Органчика, который степенно вышагивал по асфальтированной дорожке вдоль здания.
— Андрей Леонидович, срочно зайдите с делами по милиции!
Хоробрых услышал, однако скорости не прибавил. До официального начала рабочего дня оставалось десять минут. В личное время советник юстиции Хоробрых на служебные темы не общался из принципа.
18
Динамика в целом положительная
01–04 июня 2004 года.
Вторник-пятница.
Начальник до сих пор не вышел с больничного, и Яковлев пахал за себя и за того парня[207]. Приоритетное внимание он уделял делу архитектора, но и другие направления периодически подтягивал. В пятницу занялся вопросом, до которого всю неделю не доходили руки.
Оперуполномоченный Иванов, отвечавший за борьбу с терроризмом, поедал майора раскосыми глазами. Он недавно перевёлся из Бурятии и рвался в бой, чтобы на новом месте подтвердить свою профпригодность.
— Сергей, запиши данные на одного человечка. Маштаков Михаил Николаевич. 19.02.1965, уроженец города Заволжск Ивановской области. Проживает без регистрации: Острог, улица Орджоникидзе, семнадцать. Работает охранником в сетевом магазине «Грошик» на проспекте Ленина. Бывший сотрудник прокуратуры, милиции, бывший военный дознаватель. Чем он интересен? Тем, что почти три года неизвестно где пропадал, а в мае месяце материализовался из ниоткуда. Где был, не поясняет. Лепит ерунду — память ему якобы отшибло. На теле у него следы огнестрельных ранений, и сам он смахивает на прожжённого вояку. Я в Чечне насмотрелся на контрактников, которые из командировок не вылазят. Дикие гуси!
— Есть основания заподозрить в причастности к НВФ[208], товарищ майор? — предположил Иванов, пользуясь паузой, сделанной Яковлевым, чтобы прикурить сигарету.
— Зришь в корень.
— По приказу в отношении таких лиц проводится полный комплекс оперативно-технических мероприятий.
— Начни с установок по местам жительства и работы. Сделай аккуратный заход через ментуру. Пусть участковый его пощупает. Повод есть — у Маштакова скоро суд за уклонение от алиментов.
— Может, договориться с судьёй, чтобы ему дали реально?
— В этой статье нет лишения свободы, я смотрел. Насчёт судьи — мысль. Пусть наказание будет построже. Лишняя подпорка не повредит. Я договорился в милиции, Сергей, тебе дадут ознакомиться с розыскным делом, которое заводилось, когда Маштаков числился пропавшим. Вряд ли коллеги копали глубоко, но ближайшие связи, думаю, они выявили. Обратишься к замначальника КМ Борзову. Знаешь такого? Вот заодно и познакомишься. Личность колоритная. Предупреди его, чтоб о нашем интересе помалкивал. Действуй аккуратно, клиент из категории хитро выделанных. Интуиция мне подсказывает, что у него есть оружие. Удачи!
О том, что Маштаков четыре года назад спас жизни им с Витей Шульгиным, Яковлев умолчал. Рассудил — информация, не относящаяся к предмету проверки, может увести сотрудника в сторону.
Поставив задачу ретивому буряту, майор вернулся к основной проблеме. Динамика по Левандовскому в целом была положительной.
Вопрос с пропавшими деньгами решить пока не удалось. Его острота купировалась изъятием крупной суммы долларов у Рожнова. Конечно, три тысячи баксов меньше, чем пять, их не сдашь в бухгалтерию в счёт возмещения ущерба, но с ними ситуация перестала выглядеть провалом. Изъятая у Рога валюта была добыта преступным путём и подлежала конфискации, а значит, рано или поздно она пополнит государственный карман.
Генерал велел приостановить служебную проверку до окончания расследования уголовного дела. Яковлев перевёл дыхание, но расслабляться не стал.
Большие надежды им возлагались на предъявление обвинения. Ключевое процессуальное действие Левандовский и адвокат Сизов пережили трудно. У обоих теплилась надежда, что в отсутствии предмета взятки следствие не решится на шаг, после которого обратный путь заказан. Вину по части 2 статьи 290 УК РФ архитектор не признал, от дачи показаний отказался.
События происходили в понедельник в первой половине дня. Вечером Яковлев навестил Левандовского, беседовал с ним. Точнее, общение происходило в форме монолога фээсбэшника, длившегося почти час.
На сей раз абонент работал на приём. Его жалобу на арест областной суд оставил без удовлетворения. Близкий отъезд в следственный изолятор пугал архитектора. В местном ИВС он адаптировался. Содержали его в щадящих условиях — не более трёх человек в камере. Это при том, что остальные хаты были забиты под завязку. После выведения из ВКР[209] агента, соседей к Левандовскому подбирали спокойных, угоревших за экономические преступления.
Несмотря на своё знаменитое упорство, архитектор, как говорят блатные, «сидел на измене». Мятущееся выражение измождённого лица выдавало обуревавшие его сомнения. Колебался он всерьёз, однако не сломался.
— Мне не в чем признаваться! — проблеял, разглядывая паутину в верхнем углу допросной.
С таким настроем он отчалил в СИЗО-1. Дожидаться планового этапа Яковлев с Самандаровым не стали. Во вторник отправили обвиняемого спецэтапом на комитетском «Соболе» под охраной оперативников ФСБ. Тем пришлось осваивать азы конвойной службы. Благо, было кому подсказать. Замнач ИВС Капустин инструктировал чекистов в охотку.
— Тут, бляха-муха, не просто выдернул жулика из подвала и тупо покатил в Андреевск. Без документации тюрьма не примет. Везёте одно рыло, то есть, путевой журнал не нужен. А вот попутный список конвоируемых составить обязаны в двух экземплярах! Держите бланки…
На тюрьме архитектора ждали. Энтузиаст Капустин сэкономил Яковлеву полдня, самостоятельно
