Рунет. Сотворенные кумиры - Юлия Идлис

— По московским меркам это довольно много места. Вот у вас сколько комнат?

— Ну, две.

— Я как-то общалась с 20-летней девочкой — она повар холодного цеха в одном из «Мариоттов». И она снимала однокомнатную квартиру с кем-то вшестером.

— Да, многие повара приезжие так и живут. Я снимать одну квартиру вшестером морально не был готов тогда, не готов и сейчас. Надеюсь, что чаша сия меня минует. Как раз вот в те две недели, когда я сюда приехал, один хороший и умный человек мне сказал: «Сталик, что ты будешь делать?» Я говорю: «Поеду в Фергану, буду работать там». Он говорит:

«Неправильно». — «А что?» — «Ты должен остаться здесь». А это такой очень известный человек. Я, если позволите, не буду называть его. Я его до этого только по телевизору видел, а тут познакомился с ним в реале — и он мне сказал: «Ты должен остаться здесь, твое место здесь». Я тогда задумался. После его слов я решил остаться еще на месяц, на другой. Хотя я сказал: «Как я здесь останусь? У меня там дом, у меня там бизнес». А он мне сказал: «Сталик, запомни мои слова: пройдет три года, и ты будешь смеяться над тем домом. Над тем, что тебя держало в Фергане, ты будешь смеяться».

Мы разговариваем осенью 2008 года. Сталик улыбается воспоминаниям:

— Еще три года не прошло, но я уже смеюсь, понимаете? Тут удивительно все сложилось. Несколько дней назад приехал мой сын — он закончил институт. Приехала моя мама, даже наша домработница приехала. Сейчас мама и домработница живут за городом — мы будем теперь ездить по субботам и воскресеньям, как все москвичи, к бабушке в деревню, — тут уже Сталик смеется по-настоящему. — Да, у меня жилищные условия не такие, как в Фергане. Да, в Фергане я был (в кавычках поставим) «первый парень на деревне». Может, не самый первый, но один из первых. Здесь достичь положения первого парня на деревне, я понимаю, невозможно. Мне это и не нужно, мне так гораздо лучше живется: мне никто не завидует, ко мне никто не приходит занимать деньги. Определенно я понимаю, что я поступил правильно. Мне только солнца немножко не хватает.

— Да, у нас тут так, — я извиняюсь за московскую хмурую осень.

— Вот это да, — тем же ровным светским тоном удивляется Сталик, но глаза его нехорошо блестят. — У кого это у «вас»?

— Вот летом поехали в Азербайджан, — продолжает он почти сразу, дав мне почувствовать неловкость, но не дав ей повиснуть в воздухе паузой. — Я для съемки своей телепередачи накупил камеры, штативы, свет, видеокамеру. Поехал в Азербайджан, там нанял операторов, микроавтобусы, мы поехали по всему Азербайджану, снимали там кулинарную программу. И, конечно, вот эти вот три недели, которые мы провели там, дали мне очень много впечатлений — больше, чем я получил их здесь за два года. Несмотря на то что, казалось бы, здесь можно общаться с очень многими поварами, которые представляют самые различные кулинарные школы, разные национальные кухни, и выбор продуктов в Москве достаточно широкий. Это же не маленькая Фергана, в которой я варился в собственном соку, — масса живых людей. Реальное общение у меня сейчас в Москве стало гораздо интересней, чем в интернете. Если для меня в Фергане интернет представлялся каким-то таким окном в большой мир, то сейчас реальная жизнь гораздо важнее. То, что со мной происходит в реале; то, с какими людьми я разговариваю.

— А чем собираетесь заниматься?

— Ну, с ресторанным бизнесом я только-только расплевался, сейчас сел за книгу. Вон лежат кассеты из Азербайджана — будет телевизионная передача. Вот сейчас, после вас, у меня встреча с одним режиссером, который мне предлагает какой-то то ли телевизионный, то ли кинопроект, я не понял. Занимаюсь творчеством. Завтра приготовлю килограмм 15 плова, отвезу на день рождения к Диме Хоронько. Дима — это приятель, а иногда просто людям нужно отвезти плов, и они заплатят столько, сколько Филиппу Киркорову.

— И вы вот прямо у себя на кухне — 15 килограмм?.. — я задаю вопрос, который мучил меня все время, пока я слушала телефонные переговоры Сталика в машине.

— Да нет, что вы.

— А где?

— Ну, зачем вам все это знать? — хитро улыбается Сталик. — Есть место. Приготовим.

Stalic о творчестве

Кулинария — по сути, отрасль органической химии. Никто не понимает это лучше Сталика, и почти никто не умеет так внятно и подробно объяснять, что происходит под плотно притертой крышкой казана с точки зрения химических и физических процессов. Несмотря на это для Сталика кулинария — это творчество. Такое же, как для других блогеров — фотография и литература. Может, потому, что кулинария Сталика тесно связана и с фотографией, и с литературой.

— Появляется много людей, которые тоже стали писать о кулинарии, фотографировать еду, выкладывать ее. Скоро у них начнут выходить книги. У некоторых эти книги выйдут потому, что, ну, эти книги должны были выйти у них, — говорит он.

— То есть как это?

— Есть люди, которые должны что-то создать, родить что-то. У них выйдет книга — они этого заслуживают. Другие сделают книги не потому, что они не могут не писать, а чтобы повторить успех. Вы не задаете себе вопрос, зачем Оксане Робски писать кулинарную книгу?

— Видимо, за тем же, зачем Юлии Высоцкой писать кулинарную книгу.

— Ну, для Юлии Высоцкой это сейчас один из основных видов деятельности, а не просто ради извлечения дохода. Хотя, конечно, это не книга. Книга — это когда автор имеет что сказать людям. Но и блогеры такие появятся, и книги выйдут у этих блогеров, которым сказать, собственно говоря, нечего. Ведь оказывается, это интересно и можно из этого извлечь какие-то дивиденды. Знаете, вот уж два года как стало понятно, что эта книга успешная; теперь меня преследуют, требуют, мне предлагают деньги — напиши еще, пиши еще, пиши еще. Но я же не Дарья Донцова. Мне предлагают — ты вот на диктофон наговори, а мы посадим людей, которые все остальное сделают, фотографов тебе пошлем, а ты только скажи — мы тебе наймем людей, напишут. Потому что первая книга выходила изначально тиражом пять тысяч, потом допечатывалась, допечатывалась [111]. И любая следующая имеет шанс сразу быть напечатанной — 20 тысяч, 50 тысяч можно напечатать и продать. То есть если гнаться за деньгами, то бы мне следовало уже написать к этому моменту четыре-пять книг и давным-давно жить в приличном доме на Новорижском шоссе. Но у меня нет морального права написать следующую книгу хуже, чем первую. А в первой написано то, что во мне накопилось за 25 лет, — может быть, за все то время, что мы дома готовили. Если бы я знал, что нужно написать вторую или третью книгу, может быть, я бы не писал сразу все.

— А сейчас вы готовите вторую книгу?

Сталик лукаво улыбается.

— Ну, собственно говоря, работа не прекращалась никогда. А сейчас уже есть какие-то конкретные сроки. У меня сейчас очень много материала, который нужно просто обрабатывать, — писать, шлифовать, складывать. Так, если просто набор рецептов, то у меня сейчас на три таких книги материала хватит. Но я не хочу, чтобы это было набором рецептов. Когда я пойму, что мне нужно сказать людям, книга будет через полтора-два месяца после этого.

Судя по издательским сводкам, Сталик понял это примерно через год после нашего разговора. В конце 2009 года начал готовиться к выходу «Казан. 2.0», как называет его у себя в блоге Сергей Пархоменко, а летом 2010-го выходит новая книга с новыми рецептами и историями о еде.

«Еда занимает очень важное место в жизни каждого человека, это понятно. Человек на многое пойдет ради того, чтоб хорошо поесть, и в истории тому есть множество примеров».

(«Казан, мангал и другиемужские удовольствия»)

— Немаловажный фактор, что мне повезло с читателями, которым это было всерьез интересно, то есть они стали у меня выспрашивать подробности, детали. И то, что я писал, потом находило применение уже в их семьях. Сотрудники российского посольства в Чили писали мне: мы здесь по вашему рецепту приготовили плов, все чилийцы собрались, сначала смотрели недоверчиво, а потом съели так, что за ушами трещало. Понятно, что это был серьезный стимул, чтобы писать и дальше.

— То есть ваши первые читатели — люди, которых интересовала именно кулинарная, а не гастрономическая или эстетическая сторона вопроса.

— Я надеюсь, что и сейчас большинство моих читателей — такие люди. Я точно знаю, что если человек абсолютно не интересуется кулинарией, то, значит, что-то с ним не так.

— Нет, я имею в виду, что ваш.

— Если человеку все равно, что есть, то этот человек какой-то странный. В общем, нужно подумать, стоит с ним общаться или нет.

— Просто ваши тексты написаны таким художественным языком, что их можно в принципе читать как рассказы, не бросаясь немедленно к плите, — наконец вклиниваюсь я.