Дорога затмения - Челси Ярбро

— Вот именно, разочаруешь, — кивнула горестно Тамазрайши, отворачиваясь от отца. — Ты всем талдычишь одно и то же. Что надо вести себя осмотрительно и что это поможет сохранить хотя бы ту малость, какую оставил нам от былого величия султанат. Люди, в которых еще жива вера в отечество, устали от этих речей, они их унижают.

— Война заставит их всех познать еще большие унижения, — печально отозвался раджа. Лицо его вдруг осунулось и на глазах постарело. — Я всегда удивлялся: что хорошего находит моя сестра в уединенной жизни? Но теперь, кажется, начинаю ее понимать.

— Вот видишь, ты устал сам от себя. — Тамазрайши метнулась к отцу. — Позволь мне поговорить с народом. Уверена, все поддержат меня и воздадут мне хвалу, ощутив мою непреклонность. — Раджа медленно выпрямился, и княжна отпрыгнула в сторону, как молодая тигрица, неосторожно приблизившаяся к огню.

— Ты будешь вести себя подобающе своему званию, полу и положению, — объявил, не глядя на дочь, Датинуш. — Сболтнешь что-то лишнее, и тебя отведут во дворец в сопровождении караульных.

Чаша его терпения переполнилась. Поднимаясь по лесенке, он свирепо покусывал ус, ощущая в ногах непривычную тяжесть. Путь к трону казался неимоверно долгим, яркое солнце слепило глаза, — видно, оно-то и выжимало из них слезы. Раджа сморгнул несколько раз, чтобы их скрыть, и опустился на трон. Толпа приветственно зашумела. Как же заставить Тамазрайши понять, что даже то, чем они владеют, в их положении непомерная роскошь?

Танцовщики в традиционных цветистых нарядах ожидали сигнала, и раджа махнул им рукой. Голоса в толпе разом смолкли, но наступившая тишина тут же была нарушена заунывной мелодией, в которую постепенно вплетались более оживленные ноты.

Цветные фигурки внизу зашевелились, действие началось. Раджа видел его дюжину раз и неизменно пленялся прелестью древней легенды, повествовавшей, как Рама пришел к Шиве и поселил в его сердце такую любовь к Парвати, что тот отказался от жизни аскета и женился на ней. Союз Парвати и Шивы напоил мир несказанным счастьем, но через какое-то время герой и героиня легенды превратились во враждебные всеобщему благодушию ипостаси, и миру явились Шива Испепеляющий и богиня Разрушения — Кали. Однако катастрофические деяния их привели к обновлению, и в конце танца Шива с Парвати сливались в объятиях, дабы возродить мир.

Но сейчас Датинуш почему-то не мог сосредоточиться на чарующем зрелище. Четкий ритм барабанов, сопровождавших скитания Шивы в пустыне, только усилил боль, от которой у него темнело в глазах. Танцовщики двигались, принимали различные позы, а ему хотелось встать с трона и уйти во дворец. Разумеется, он понимал, что это никак не возможно. Стоит выказать свою слабость, и извечное недовольство селян, исподволь проявлявшееся на сходе, перерастет в открытую смуту.

Раджа невольно поморщился и глянул на мусульман, отметив, что Абшелам Эйдан увлеченно о чем-то беседует со своим молодым помощником, только недавно прибывшим в княжество Натха Сурьяратас. Как же его зовут? Джелаль-им-аль Закатим? Длинное и неудобное в обращении имя. Радже докладывали, что этот юноша много читает и переписывается с именитыми мусульманскими мудрецами. Надо бы подослать к нему Джаминуйю. Пусть проверит, насколько мальчишка учен.

За спиной его возникло движение. Датинуш, обернувшись, увидел, что к нему приближается дочь. Глаза ее были опущены, но маленькая корона на голове посверкивала вызывающе ярко.

— Отец мой, — сказала она полушепотом, — я очень огорчена тем, что оскорбила тебя. Только любовь к нашему княжеству вынудила меня так забыться. Я, видимо, слишком еще молода, чтобы постичь всю глубину твоей мудрости, и собираюсь в ночных бдениях умолять богов вразумить меня, удерживая от недостойных порывов.

Прекрасная речь, подумал раджа. И хорошо составленная. Сколько же времени она над ней прокорпела? Он улыбнулся в ответ.

— Дитя мое, я вижу в тебе не только дочь, но и сына. Бремя власти, когда я уйду в другой мир, опустится на твои хрупкие плечи. Отдаю должное твоему стремлению себя обуздать и не сомневаюсь, что оно в скором времени приведет тебя к душевному равновесию… А бдения его закрепят, — добавил он после взвешенной паузы, словно бы понадобившейся ему для раздумья. — Возьми подушку и сядь рядом со мной, дабы полюбоваться на танец и поразмыслить об откровениях, в нем заключенных.

Освобождая место для Тамазрайши, раджа сдвинулся в сторону и откинулся на подушки, показывая тем самым, что все сомнения в отношении дочери в нем улеглись, хотя это было не так.

Абшелам, указав на тоненькую фигурку, появившуюся на помосте, мечтательно улыбнулся:

— Вот та особа, с которой тебе придется иметь дело, Джелаль-им-аль, но, к моей радости, без меня, если на то будет воля Аллаха.

Джелаль-им-аль Закатим внимательно посмотрел на княжну.

— Прекрасное создание, — спокойно откликнулся он.

— Прекрасное, но, если верить слухам, коварнее кобры. Говорят, эта девушка поклоняется Кали, причем самой темной из ее ипостасей, а еще слышно, что она подстрекает горячие головы к открытому выступлению против султана. — Посол отвернулся от возвышения и перешел на шепот: — Рабов, ее окружающих, подкупить невозможно, настолько страшит их гнев госпожи.

— Вправду страшит или они просто преданы ей? Ведь княжна так прелестна.

— Рабы втихомолку судачат о молодых невольниках, до смерти ею запоротых в ходе ночных ритуалов. — Абшелам скептически склонил голову набок. — Правда, в это не очень-то верится. Придворной челяди свойственно распускать о своих господах самые невероятные слухи, да и ее отец не допустил бы такого. Он человек благодушный и склонный к созерцательной к жизни. Нам следует лишь приветствовать в нем подобную склонность и делать все возможное, чтобы он ее не утратил.

Джелаль-им-аль чуть было не хохотнул, но вовремя одернул себя. Верх неприличия — хихикать в присутствии старших. Фруктовый сок на меду, который он беспрестанно потягивал из тыквенной, оплетенной кожей бутылки, слегка забродил и ударял в голову. Юноша, сам не подозревая о том, был немного навеселе, а потому не удержался от шутки.

— Хорошо бы наставить его на путь, ведущий к отказу от плотских услад, а затем и от всего земного. Разумеется, в пользу султана, — беспечным тоном добавил он.

Абшелам нахмурился.

— Такими вещами не шутят. Ведь мы с тобой и находимся здесь именно для того, чтобы княжество перешло в полное подчинение Дели еще до рождения первенца Тамазрайши.

— Почему бы в таком случае не предложить ей в мужья одного из сыновей нашего повелителя, да хранит его милостивый Аллах?