Нф-100: Изобретатель смысла - Дмитрий Шатилов

В общем, чудак был, что и говорить. Смеялись над ним, а он - нет, чтобы обидеться - сам над собой смеялся. "Я, говорит, понимать рождён, а ни черта понять не могу. Вот, например, почему мы ребята славные, удалые, а живём хуже некуда? Кого ни спросишь - всяк стонет, а почему - объяснить не может. Где найти ответ?"

Ходил он с такими речами, ходил, да в один прекрасный день всем и надоел. Сколько можно терпеть, решили старики. Вырос детина, а проку от него - ни на грош, только зря корм переводит. Ну, и решили его выгнать. Пришли к нему в юрту: так, мол, и так, собирайся, Коротышка, в поход. Куда? Лучшую жизнь искать, наша- то тебе не по нраву. Пока не найдёшь, не возвращайся. Вот тебе маракчи мешок, выпьем на посошок и айда в путь- дорогу.

Загрустил Коротышка, услышав такие слова. Хоть и жаждал он больше всего на свете узнать, как устроен мир, однако жаль было оставлять родной дом, жену, которой недодал ласки и тепла, соседей, пусть невежественных и угрюмых, но по- своему неплохих. Однако племя решило, а значит, надо идти. Встал он, простился со всеми, да и пошёл куда глаза глядят.

Шёл он день, шёл ночь, и видит, наконец, на горизонте дымок. Подошёл Киркас поближе - глядь, а это деревня. Спросил он у часового:

-  А скажи, друг, как живут у вас, хорошо или плохо?

-  Куда как хорошо,  - ответил стражник.  - Кто силен - тот как сыр в масле катается, кто слаб - тот работает и не жалуется. А ты откуда и куда, путник?

-  Зовусь я Киркас,  - сказал Киркас.  - Конгар я телом огромный, а по натуре очень скромный. Изучаю жизнь, ищу, где вольно дышится, где не мучит конгаров нужда и голод.

-  Ну, ты по адресу пришёл. Видишь, впереди огромная юрта? Ступай туда, и на все вопросы ответы получишь.

Попрощался Киркас со стражником и пошёл по деревенской улице. Странные вещи он здесь увидел. В родной деревне все были бедными - что вождь, что простой конгар. Здесь же одни дома были сделаны из камня, другие - из соломы гнилой, одни были на три замка заперты, другие открыты нараспашку - бери, не хочу, если что найдёшь. Удивился Киркас, но виду не подал, хоть и подмывало его расспросить каждого встречного: отчего так и почему?

Вошёл он в юрту к вождю, и глаза зажмурил от блеска: так много там сокровищ. И камни драгоценные, и посуда серебряная и золотая, и ожерелья, и короны, и серёжки, и браслеты - чего только не было, и всё в кучу свалено, а на вершине кучи - трон, а на троне - конгар, толстый- толстый. Рожа круглая, багровая, то и дело он отрыгивал, почёсывался, скрёб толстую шею и пускал ветры.

-  Так вот кто лучшей жизни ищет!  - воскликнул он писклявым сдавленным голосом, когда прищурился и Киркаса разглядел.  - Ну, садись, садись, поведай нам, какой ты нашу жизнь находишь. Забыл представиться: я - Гирневас Превосходный, вождь туниев, а это мой славный народ - наполовину богатый, наполовину нищий. История наша такова: прежде были мы все бедные, голодали, мучились, судьбу кляли, а потом дед мой придумал одну штуку: отобрать у тех, кто послабее, и отдать тем, кто посильнее. Они, мол, и есть самые достойные, а слабаки пусть мрут, туда им и дорога.

-  Так ведь это жестоко,  - сказал Киркас.  - По мне, уж лучше всем вместе превозмогать нужду, друг друга ободряя и поддерживая, чем пировать за чужой счёт.

-  Да брось,  - ответил вождь.  - У нас кого ни спроси, тебе всякий скажет, что за хорошую жизнь, за жратву и бабу, он кого угодно прирежет. И будет прав, потому что, дорогой пришелец, таков Закон Жизни: сильный торжествует, слабый мрёт. Сильный наслаждается благами, слабый терпит нужду. Ты, я вижу, силен - так живи с нами. Будет тебе и юрта расписная, и баба мясистая, и жратвы - воз, и все удовольствия, что только возможны. Хочешь богатства - вот тебе богатство. Хочешь власти - пожалуйста, иди ко мне в помощники. Лучшей жизни, чем у нас, ты нигде не найдёшь. Ну, так что думаешь?

-  Нет,  - покачал головой Киркас.  - Не такой жизни я искал. Ты назвал меня сильным, Гирневас, да видно, ввели тебя в заблуждение широкие мои плечи и грудь колесом. Не жажду я ни власти, ни богатства, да и жратвы мне нужно совсем чуть- чуть. Я не силен, Гирневас, я - тот, кого зовёшь ты слабым. В племени своём я был посмешищем, оттого что хотел знать, почему несправедлива наша жизнь и как её исправить. Называли меня мальчишкой, дитятком неразумным, убеждали, что когда вырасту - всё пойму, однако вырос я, и по- прежнему ничего понять не мог. Каждый, с кем говорил я, уверен был, что дай ему жратвы, богатства, власти - и будет он велик и счастлив. А между тем, гляжу я на тебя сейчас, о Гирневас, и вижу, что это не так. Взгляни на себя: ты и твои подручные ограбили народ, расселись каждый на своей куче сокровищ, назвали себя сильными, чтоб оправдать произвол - да что с того? Помрёшь ты, и что от тебя останется? Куча объедков? Мёртвое золото? Ты слишком много взял себе, Гирневас - вдесятеро против того, что можешь поглотить за всю жизнь. В гордыне своей ты счёл свою утробу бездонной - это не так. Ты не чудовище из древних легенд, ты - обычный конгар, и не силен ты в моих глазах, а слаб.

-  Довольно!  - вскричал Гирневас Высочайший.  - Ты заговариваешься, незнакомец! Немало слабаков до тебя слово в слово повторяли эти речи, да только все они пали перед Законом Жизни! Нет в целом свете ничего, что бы ему не подчинялось! Миром правит сила - так было, так будет, а ты за свои слова сгниёшь в тюрьме! Схватить его!

Крикнул он, и в ту же минуту ворвались в юрту молодцы, один откормленнее другого. Как ни могуч был Коротышка, а с ними и он совладать не мог. Бросили его в земляную яму. Темно было в яме и сыро. Вытянул Киркас ноги и упёрся во что- то мягкое.

-  А? Что?  - послышался старческий голос.  - Неужто новый кто? Как тебя звать, мил человек?

-  Зовут меня Киркас,  - ответил Киркас,  - а прозвище моё - Коротышка. Прозвали меня так за огромный рост и наивность детскую. Всё- то я хотел знать, точно дитя малое, вот и поплатился. А ты кто? Слышу по голосу, что стар ты - а раз стар, значит, мудр.

-  Ох- ох- ох,  - сказал старик.  - Не знаю насчёт мудрости, но годков я прожил немало, это верно. Говоришь, хотел ты знать, почему да как? А откуда в тебе такая потребность странная? Жил бы себе и радовался!