Алов и Наумов - Любовь Алова

Прокат нашей картины «Мир входящему», с моей точки зрения, был совершенно безобразным образом сорван. Четыре копии в Москве, одна копия в Ленинграде, и в союзных республиках то же самое. Поехали мы к начальнику Главкинопроката т. Белову и спрашиваем: на каком основании вы выпускаете картину таким нищенским тиражом? Он отвечает: зритель ее не принимает. Мы говорим: давайте выпустим ее для начала нормальным тиражом, посмотрим, и тогда будем решать. Почему вы берете на себя право решать за зрителя? Он говорит: я был в кинотеатре «Зенит» и видел, что зрители смотрят ваш фильм плохо. Тогда я решил объехать московские кинотеатры, где шла картина. Благо, дело это было не трудное: на Москву всего четыре копии. Приехал в кинотеатр «Зенит» и спрашиваю: смотрел Белов нашу картину? Говорят: нет, не был, но из проката звонили и интересовались, как идет картина. Я разговорился с директором кинотеатра. Оказывается, ни одной фотографии, ни одного рекламного ролика не было дано ни в один столичный кинотеатр.

(Голос. Безобразие!)

Директор кинотеатра просил дать хотя бы фотографии или плакат – ничего не дали! Тогда директор заставил своего художника написать самодельные плакаты и расклеить их в своем районе. То же самое происходило в республиках. Могу привести примеры. Но стоит ли?

(Голоса. Стоит.)

Вот «Тихоокеанская звезда» о прокате: «Странно, что этот фильм шел на основном экране два дня, а "Неизвестная женщина"[2] – целую неделю».

«Вызывает удивление, что работники проката почему-то не сочли возможным… подготовить прокат картины "Мир входящему", так же это было с фильмами "Баллада о солдате" и "Сережа"…»

«Обидно, что Управление кинофикации уже в который раз (!) не сочло возможным или нужным подготовить демонстрацию фильма "Мир входящему"».

Могу привести огромное количество таких примеров. (…) Мы обратились к Е. А. Фурцевой, она сказала, что дала распоряжение не чинить картине никаких препятствий.

В коридорах «Мосфильма» с М. К. Калатозовым, постановщиком знаменитого фильма «Летят журавли»

Но что же происходит после этого? Как было три копии в Латвии, так и осталось. Правда, были прибавлены копии на РСФСР, но в незначительном количестве, и те напечатаны на узкой пленке.

Теперь посмотрим, откуда все это пошло? Вот у меня в руках стенограмма. Некоторые высказывания участников просмотра фильма «Мир входящему». Я вам приведу несколько цитат.

(С места. Где был просмотр?)

В прокате у товарища Белова. Восемнадцать фамилий: заместители министров, руководители республиканских, областных, краевых управлений проката. Причем я не украл стенограмму, нам ее прислали для того, чтобы помочь нам, работникам киностудии «Мосфильм», разобраться в наших ошибках.

Что же здесь пишется? Читаю: «Упрятать такой фильм подальше вместе с режиссерами». (Смех.)

(С места. Безобразие!)

(Голоса. Назовите фамилии.)

Я потом назову.

Дальше: «Как можно было снять такую ерунду?»

«Фильм не выпускать и призвать авторов к ответственности, применить к режиссерам такое же наказание, какое было применено к немецкому мальчишке, – выпороть их у всех на виду…» (Шум в зале.)

(С места. Позор!)

Следующая выдержка: «…И поручить это тому же актеру, Авдюшко: он сильный…»

(С места. Безобразие!)

Один деятель проката сказал: «Да и вообще этот фильм какой-то дефектив…» (Смех в зале.) Я до сих пор не могу понять, что он имел в виду: то ли что это детективный фильм, то ли дефекты фильма… И это работники культуры!

Для того чтобы судить о произведении искусства, надо знать предмет. Надо знать предмет, о котором говоришь! Невежество не есть аргумент. (Продолжительные аплодисменты.)

(Голоса. Правильно!)

Далее. Работник Главка, очень элегантный т. Познер, сказал: «Вам не следует требовать увеличения копий, потому что вы материально в них заинтересованы».

Я уже говорил об этом и теперь публично обращаюсь к министру культуры с просьбой напечатать нашу картину нормальным тиражом. Денег мы с Аловым не возьмем, пусть Министерство культуры обратит их на эстетическое образование работников проката. (Продолжительные аплодисменты.)

Но не только прокат и само Министерство культуры замешаны в травле нашей картины. На прошлой неделе по телевидению был объявлен показ картины «Мир входящему». Перед началом демонстрации диктор объявляет: «"Мир входящему" отменяется в силу того, что копия находится в плохом состоянии».

Мы сначала подумали: и в самом деле, копий было мало, так что вполне возможно, что причина невыдуманная… Правда, за несколько дней до этого телевидение показывало «Уход великого старца», «Подход первого поезда к Николаевскому вокзалу». Помните, когда были сняты эти фильмы? А копии оказались хорошими. Звоню на телевидение. Выясняется: некий полковник из ПУРа заявил протест против показа фильма «Мир входящему», мотивируя его тем, что советские воины могут, мол, увидеть фильм, а это было бы, на его взгляд, весьма нежелательно. «И вообще, – добавил он, – имейте в виду, если покажете, будут неприятности!»

Что же происходит? Не эти ли самые слова нам уже доводилось слышать от полковника Скалозуба:

«Я князь-Григорию и вам,фельдфебеля в Вольтеры дам,Он в две шеренги вас построит,А пикните – так мигом успокоит».

(Аплодисменты.)

Партия осудила грубое администрирование в искусстве, и люди, виновные в этом, должны быть призваны к ответу. (Аплодисменты.)

Утверждаю: прокат безобразным отношением к нашей картине нанес ущерб государству. Экономический ущерб выразился в очень большой сумме, но никто не несет за это ответственности. Вопрос должен быть поставлен так: каждый человек на своем месте должен отвечать как за то, что он сделал, так и за то, чего он не сделал.

Ко мне в перерыве подошел генерал Востоков, начальник киноотдела ПУРа, и сказал: «Мы не очень-то в этом виноваты, никто никому не приказывал, да и не мог приказать. Не знаю, что уж там произошло и кто кому звонил». Конечно, смешно отождествлять ПУР с этим полковником. Но увы! Не все это понимают. На телевидении не поняли и испугались!.. А, впрочем, может быть, это я не понял, а они-то как раз поняли все как надо, поняли точно и правильно, что от них хотели!..»

Кстати, с тех пор прошло больше полувека, но до сих пор фильм «Мир входящему» показывают редко. Даже в победные майские дни вы не найдете его на центральных каналах. Пользуясь современной терминологией, «не формат». Другими словами сказано то же, что и полвека назад: «нетипичная ситуация», «народ не поймет».

Венецианская интерлюдия

Лауреаты МКФ в Венеции, 1961 год. На сцене фестивального дворца Лидо Витторио Де Сета (лучший дебют – «Бандиты из Оргасоло»), Владимир Наумов (Золотая медаль, специальный приз жюри – «Мир входящему»), Ален Рене («Золотой лев св. Марко» – «Прошлым летом в Мариенбаде»), Александр Алов, Джованни Меколи (директор фестиваля), Тосиро Мифунэ (лучшая мужская роль – «Телохранитель», реж. Акира Куросава)

Но вот что любопытно: тогда же, в 1961 году, совершенно неожиданно для нас, по настоянию итальянцев, которым удалось увидеть фильм, «Мир входящему» выпустили за рубеж для участия в конкурсной программе Международного кинофестиваля в Венеции. В конкурсе были представлены фильмы прославленных мастеров мирового кино: Акиры Куросавы, Роберто Росселлини, Алена Рене, Витторио Де Сика и других.

Наш изруганный, истерзанный фильм был встречен жюри, критикой и публикой с восторгом.

«Мир входящему» – самое искреннее откровение XXII Венецианского фестиваля», – писал известный итальянский критик, между прочим, коммунист Уго Казираги.

Фильм был удостоен Золотой медали – специального приза жюри за лучшую режиссуру, а также Кубка Пазинетти за абсолютно лучший иностранный фильм, показанный на конкурсе и вне конкурса.

Кинорежиссер Леонид Луков, возглавлявший нашу делегацию на Венецианском киносмотре, искренне радуясь за нас, сказал Алову: «Ну вот, Саша, теперь ваши мытарства кончились». Однако мудрый Алов возразил: «Думаю, вы их недооцениваете». И он оказался прав. Вернувшись, мы узнали, что с прокатом фильма у нас в стране дела обстоят так же плачевно, как и раньше. А может, еще хуже. Со всех сторон сыпались обвинения: «Работать с этим фильмом просто невозможно. Ни с какой стороны к нему не подступиться! Объяснить его трудно! Так чтобы никакой неприятности не вышло, лучше фильм на экраны не пускать». Или: «Совершеннейшая чепуха! Неужели за такой идейный брак нельзя спросить с творческих работников, допустивших такое?»

«Мир входящему» между тем получил еще много международных премий и широко демонстрировался во многих странах мира. Выдающийся французский историк кино Жорж Садуль, увидевший нашу картину на Неделе советского кино в Париже, написал: «Алов и Наумов сделали прекрасный, волнующий фильм, хотя сценарий и изобразительное решение порой грешат чрезмерной эффектностью. Тем не менее фильм берет за живое, потому что есть в нем глубокий и искренний ужас, который внушает авторам война. Безусловно, солдаты, ведущие в высшей степени справедливую борьбу, хорошо понимают, что спасают человечество от рабства и нацистской чумы, но это не может избавить их от страха смерти в последние часы войны, ибо еще страшнее и "бессмысленнее" смерть, которая настигает солдата после победы. Этот трагизм последних часов войны воплотился в изобразительном лейтмотиве фильма – в образе дороги, влажно поблескивающей в ночном тумане, дороги, изрытой снарядами, заваленной брошенными при отступлении машинами, трупами, ранеными. (…) Я знаю, что на родине фильм подвергся критике за формализм. Что ж, охотно соглашусь с теми, кто считает, что в картине Алова и Наумова присутствует формализм, если только под этим словом подразумевать поиск самобытных и сугубо индивидуальных художественных форм. Такой формализм представляется мне гораздо менее опасным, чем другой, противоположный ему и заключающийся в академической имитации старых шаблонных форм, что приводит к созданию бездушных, мертвых стереотипов». Но, несмотря на хороший прием со стороны нашей и мировой кинокритики, «Мир входящему» прошел по стране крайне ограниченным тиражом. Алов, который очень дорожил этой картиной, искренне страдал от того, что широкий зритель практически картину не видел.