Кржижановский - Владимир Петрович Карцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трудности усугублялись головокружительным падением курса советского рубля. Чуть не основным бюджетным ресурсом экономики была денежная эмиссия — печатание денег. Эмиссия была неизбежна, ибо без нее не свертывался бездефицитный бюджет. Но уже довольно скоро доход от выпуска новых денег перестал себя экономически оправдывать. Нужно было готовить денежную реформу.
Ильич бомбардировал записками:
«…Вопрос об основных чертах государственного плана не как учреждения, а как плана стоит неотложно.
Теперь Вы знаете продналог и другие декреты. Вот Вам политика. А Вы подсчитайте поточнее (на случай разных урожаев), сколько это может дать.
Еще неизмеримо спешнее: топливо. Сорван сплав.
Неурожай при такой весне, сорвет подвоз.
Пусть Рамзин и К° дня в два даст мне краткие итоги: 3 цифры (дрова, уголь, нефть)…
К четвергу утром. В зависимости от этого буду решать о внешней торговле. Закажите сегодня. Поговорим завтра.
Привет! Ленин»[38].
Комиссия взялась за работу. Важно было сразу же хорошо налаживать статистику. Параллельно Госплан окунулся в проблемы топливного и продовольственного планов. Был организован Главтоп и специальный аппарат, контролирующий движение продовольствия. Работать было отчаянно трудно. И в то же время легко, ибо каждый шаг комиссии направлялся рукой Владимира Ильича, и можно было в трудную минуту прибегнуть к его мудрому совету.
Кржижановский постоянно ощущал заботу Ильича о Госплане, заботу лично о нем, Кржижановском, Ленин писал ему:
«…По секрету:
В Питере открыт новый заговор. Участвовала интеллигенция. Есть профессора, не очень далекие от Осадчего. Из-за этого куча обысков у его друзей и справедливо.
Осторожность!!!» [39]
Он помогал Кржижановскому бороться с ярыми врагами первого Госплана, например с Лариным, которого они давно уже между собой прозвали «нахалом». Ларин не унимался.
Не выполняя никакой самостоятельной работы, он поднимал такой словесный звон, такую трескотню, что невольно отвлекал и других от настоящих дел. 9 июня Ю. Ларин опубликовал в «Правде» статью под названием «Тайны советской промышленности», где подвергал работу Госплана резкой и несправедливой критике.
«Деятельность Госплана, — утверждал Ларин, — приобрела академический характер… Госплан не дает конкретных предложений…»
Ленин, прочтя статью Ларина, тут же написал Кржижановскому секретное письмо.
«…«Нахал» архиловок. Боюсь даже, что он сознательно использовал мое письмо. Надо обдумать стратегически.
Не сделать ли так:
1) Через две-три недели дать обзор фактов работы, а в примечании презрительно против неработающих коммунистов?
2) Поспешить с индивидуализацией заданий. Не медлить.
3) «Нахалу» дать именно такое задание и
4) Параллельно то же задание человеку более дельному, деловитому, осторожному…»[40]
Кржижановский, прочтя статью Ларина, очень расстроился. («Прочитав статью, я почувствовал легкий укус в пятку…») Решил сообщить Ленину о намерении Середы (тоже ужасно злого на пустозвонного Ларина) написать ему вежливо-ядовитое письмо от группы членов Госплана с предложением поделиться своими «мудрыми» соображениями относительно методологии работы Госплана. На Пленуме его выстегать как следует и опубликовать стенограмму заседания. План Кржижановского — напечатать контрстатью и назвать ее «Нашим критикам». Как лучше поступить?
Написал именно в таком духе, приложил сводку последних достижений (увы, пока не блестящих) на фронте электрификации для делегатов-коминтерновцев и стал ждать ответа. Он поступил в тот же день.
«Гл. М.!
План Середы (насчет «укуса» и пр.) и Ваш, пожалуй, оба хороши. Надо сделать и то и то…»[41]
И Глеб Максимилианович засел за статью «Нашим критикам».
Первый ее вариант Ленину не понравился:
— Вышло нехорошо или совсем не вышло… Неверный тон и «ход»… в пользу врагов… Лучше пока помолчать в печати.
Кржижановский тоже понял, что статья не получилась.
Наваливались новые дела. Было уже не до статьи, нужно было работать все энергичней и энергичней, постоянно наращивая темп. 4 июля Ленин послал Кржижановскому письмо под названием «Мысли насчет «плана» государственного хозяйства».
«Главная ошибка всех нас была до сих пор, что мы рассчитывали на лучшее; и от этого впадали в бюрократические утопии. Реализовалась из наших планов ничтожная доля. Над планами смеялась жизнь, смеялись все.
Надо это в корне переделать.
Рассчитать на худшее…»[42]
Он предлагал провести «архибыстро» плановый расчет на реальной почве, «засадить 70 % членов Госплана за работу по 14 часов в сутки (пусть наука потерпит: пайки дали хорошие, надо заставить работать)»[43]. Дальше Ленин предлагал, чтобы каждый работник Госплана лично следил за работой тридцати крупнейших предприятий.
«Потрудитесь за 30-ью следить неослабно. Вы отвечаете за это… Следить неослабно, это значит отвечать головой за рациональное употребление топлива и хлеба, за максимум заготовки того и другого, максимум подвоза, экономию топлива (и в промышленности и ж. д. и т. д.)…»[44]
Закончил письмо, как бы советуясь: «Вот мои мысли о Госплане. Подумайте. Поговорим…»[45]
Конечно, проходило все не так гладко, как хотелось, все было пока необкатанным, несогласованным. Одно из заседаний Госплана было посвящено восстановлению Донбасса. Установили причины тяжелого положения — последствия войны, продовольственная политика, тарифы; разработали меры, чтобы поднять металлургию и химию; наметили наиболее крупные, технически совершенные рудники — для первой очереди восстановления. Мелкие и средние копи — сдать в аренду частным предпринимателям. Связали с проблемами земледелия, орошения земель путем использования шлюзов реки Донца. Разработали меры снабжения продовольствием, изменили тарифы, ввели премиальную систему оплаты для техническою персонала… Опубликование этих материалов вызвало протесты некоторых деятелей: границы районов, рассматривавшихся Госпланом, не соответствовали сложившимся административным границам. Во весь рост вставала проблема разработки принципов районирования.
В конце августа Ленин увидел, что Кржижановский опять страшно переутомился. У него был план отправить Глеба Максимилиановича куда-нибудь подальше от Москвы, чтобы они с Зинаидой Павловной отвлеклись и отдохнули. Видя, что Кржижановский не соглашается уезжать на отдых, Ленин стал действовать официальным порядком и направил в Оргбюро ЦК РКП (б) записку: «Прошу обязать председателя Госплана тов. Кржижановского выехать с Красиным в Ригу, дабы там в санатории, или на квартире частной, пробыть 1 месяц для лечения и отдыха. Я очень прошу провести это сегодня, ибо я убедился, по должности Председателя Совета Труда и Обороны, что председатель Госплана почти надорвался. Его ремонт необходим и неотложно необходим.
Без решения Оргбюро ничего не добиться.
Пр. СТО В. Ульянов (Ленин)»[46].
Единственное, что смог выхлопотать Кржижановский, — это разрешение не ехать в Ригу, а остаться отдыхать под Москвой. Ильич прикидывал, куда бы послать, припоминал места, которые узнал, когда ездил в сторону Каширы (там строилась станция),
