Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности - Самюэль Хантингтон

юристы, врачи и коммерсанты», но и те, к кому «присматривалось Федеральное бюро расследований, проводившее мероприятия по выявлению потенциальных террористов». Противник Маккинни Дениз Маджетт собрала в ходе кампании 1,1 млрд, почти вдвое больше, чем Маккинни, с помощью «взносов евреев, проживающих за пределами Джорджии». У Маккинни в ходе перевыборов возникли и другие проблемы, однако она уступила сопернице с незначительным отставанием (58 процентов голосов за Маджетт против 42 процентов голосов у Маккинни). Двумя годами ранее журнал «Экономист» так прокомментировал возрастание политической роли американцев арабского происхождения: «Израильское лобби значительно более организованно и располагает куда более внушительными средствами, нежели его предполагаемый соперник. Однако у него наконец-то появился соперник — разве это не признак перемен в американской политике?»{490}

Американская политика все больше походит на арену, на которой национальные правительства других стран и вдохновляемые ими диаспоры сражаются за влияние на США. Эти сражения ведутся как на Капитолийском холме, так и на избирательных участках по всей Америке. Процесс «диаспоризации» Соединенных Штатов ведет к неизбежному результату. Чем весомее превосходство США в мировой политике, тем сильнее сами Соединенные Штаты вовлекаются в эту политику, тем большее влияние на американское правительство и американских законодателей приобретают национальные правительства других стран и тем меньше у США остается возможностей преследовать собственные цели, не совпадающие с целями государств, экспортирующих свое население в Америку.

Часть IV

Возрождение американской идентичности

Глава 11

Линии разлома в былом и настоящем

Современные тренды

Грядущее американской идентичности в значительной мере зависит от реализации следующих трендов в современном американском обществе:

— фактического исчезновения этнической компоненты как источника идентичности белых американцев;

— постепенного стирания расовых различий и уменьшения значимости расовой принадлежности;

— растущей численности и растущего влияния испаноязычной общины, следствием чего является тенденция к языковому и культурному разделению Америки;

— расширения пропасти между космополитической идентификацией элит и приверженностью нации традиционной идентичности.

При определенных обстоятельствах эти тренды способны привести к нативистской реакции, резкой поляризации американского общества и расколу американского социума.

На обострении восприятия идентичности также скажутся осознание уязвимости Америки перед террористической угрозой и углубление международных связей, ведущее к расширению взаимодействия американцев с представителями иных культур и вероисповеданий. Не исключено, что внешнее давление заставит американцев сплотиться и поможет им вновь обрести историческую религиозную идентичность и возродить англо-протестантскую культуру.

Отмирание этнической компоненты

В конце девятнадцатого столетия американцы идентифицировали себя преимущественно с расовых позиций. Прежде всего это касалось чернокожих и азиатских иммигрантов, но и к иммигрантам белым — ирландцам, итальянцам, славянам и евреям — белые американцы относились как к представителям другой расы. Со сменой поколений и углублением ассимиляции потомки этих иммигрантов стали восприниматься уже как белые американцы; этот процесс подробно описан в книгах наподобие «Как ирландцы стали белыми», «Как евреи сделались белыми» и «Белый другого оттенка: европейские иммигранты и алхимия расы». Чтобы стать «белыми», «цветные» иммигранты вынуждены были принять господствовавшее в Америке разделение по расовому признаку и принять отчужденный статус азиатских иммигрантов и подчиненность чернокожих{491}.

За расовой ассимиляцией последовала этническая дифференциация. Экономическое и социальное положение иммигрантов первоначально зависело от той самой иммигрантской общины, к которой они принадлежали. Во втором, а тем более в третьем поколении сказывалась структурная ассимиляция. Молодые люди покидали этнические гетто, посещали многонациональные школы, колледжи и университеты, получали работу в крупных, пестрых по этническому составу компаниях и корпорациях, переселялись в многонациональные пригороды. Мало-помалу этническая сегрегация и субординация уходили в прошлое. К 1990 году в Нью-Йорке и окрестностях проживало менее 6 процентов тех, кто мог похвастаться «незамутненной» ирландской кровью в своих жилах; при этом население данного района более чем на 40 процентов состояло из потомственных ирландцев. Среди последних 75 процентов проживали в многонациональных кварталах и пригородах и только 4 процента — на «ирландских выселках». По словам профессора Реджинальда Байрона, ирландцы в Америке влились в более широкую категорию населения, вошли в число «европейских американцев среднего класса, лишившихся явно выраженных этнических характеристик, которые связывали их со страной происхождения»{492}.

Структурная ассимиляция в образовании, профессиональной деятельности, в сфере занятости и «парадигме местожительства» привела к ассимиляции матримониальной. В 1956 году Уилл Херберг в своей классической работе описал следующее явление: смешанные браки являются нарастающим трендом, однако они по большей части имеют место внутри сообществ, объединенных той или иной верой. Среди белых американцев, по мнению Херберга, можно выделить три «плавильных тигля»: протестантов, католиков и иудеев. Так, достаточно многочисленны браки между английскими и норвежскими протестантами, ирландскими и итальянскими католиками, немецкими и русскими евреями. Обладая лишь символической, призрачной национальной идентичностью, иммигранты в третьем поколении (как и предполагает «закон Хансена», гласящий, что третье поколение пытается вспомнить все то, о чем пыталось забыть второе поколение) все чаще и активнее обращаются в поисках идентичности к религии. Их стремление также усиливается тем обстоятельством, что, хотя ассимиляция требует отказа от прежней национальной лояльности и национальной идентичности, она отнюдь не подразумевает отвержения прежних религиозных убеждений{493}.

При прочих равных условиях чем малочисленнее группа, тем выше в ней количество смешанных браков. Поэтому количество «межрелигиозных» браков в США отстает от количества браков межэтнических. Поскольку в ходе переписи вопрос о вероисповедании не задавался, интересующий нас матримониальный показатель может быть установлен лишь приблизительно и по менее достоверным источникам. Тем не менее можно утверждать, что в 1990 году от 80 до 90 процентов протестантских браков заключались между двумя протестантами. Для католиков этот показатель несколько ниже, в диапазоне от 64 до 85 процентов. Эти цифры относятся к бракам состоявшимся; среди тех, кто только вступает в брак, они наверняка значительно ниже. В 1980-х годах было отмечено резкое возрастание числа католическо-протестантских браков, сопровождавшееся креном общественного мнения в сторону одобрения подобной практики. Около 50 процентов американцев итальянского происхождения, родившихся после Второй мировой войны, вышли замуж и женились на представителях и представительницах некатолических религиозных общин, в первую очередь протестантов{494}.

Евреи одновременно являются как этнической, так и религиозной общиной, причем весьма малочисленной. В начале двадцатого столетия они тем не менее демонстрировали самый низкий показатель «матримониальной смешанности» среди всех иммигрантов европейского происхождения. К 1950 году не более 6 процентов евреев вступали в браки с представителями других народов и конфессий. После Второй мировой войны произошло фундаментальное укрепление образовательного, профессионального и экономического положения евреев в США, что привело