Долгие ночи - Абузар Айдамиров

— Я не хотел тебя обидеть! — крикнул ей вдогонку Арзу. — Я верю тебе… Мы будем вместе… Я ведь тоже еду… туда…

Эсет вздрогнула, уронила кувшин и опустилась на колени…

* * *

Приход весны — праздник для всего живого. Весна несет с собой любовь и счастье. Только сердце Али оставалось равнодушным к весне. Чему радоваться? Жизни, похожей на холодный пасмурный день? Хотя к кому-то, наверное, пришли с весною и счастье, и радость, и любовь…

Над головой его широко раскинулись ветви бука. Между крепкими корнями могучего дерева бил родник. Кто-то заботливо обнес его деревянной оградой, а рядом повесил на колышек глиняную кружку. Видавшее виды дерево особенно дорого Али. Тридцать четыре года назад он родился под этим буком.

…Однажды весенним днем пушечные залпы нарушили тихую и мирную жизнь аула. Это генерал Розен сеял смерть в верховьях Аксая. Женщины и дети укрылись в лесу. Мужчины защищали аул.

В их рядах находились его отец и старший брат, четырнадцатилетний Леми. Лишь спустя несколько лет Али узнал, что тогда оставшиеся в живых защитники аула, захватив с собою убитых и раненых, отступили в лес, оставив перед матерью бездыханное тело отца и тяжело раненного Леми. Мать закричала, забилась… В этот страшный день и родился преждевременно Али… Леми заменил ему отца. Но прожил он недолго.

С противоположного склона донеслась протяжная песня:

…А я в плену тюремного засова,Закован я в булатные оковы.За то, что полюбил свободу я,Врагами воля связана моя.Оповести ж, порхающая птица,Что царская меня сковала власть…

Не допев песню, голос оборвался.

Да, ему сейчас всего только тридцать четыре года. А кажется, что три жизни прожил. Здесь впервые увидел он небо, здесь началась его жизнь. И всегда чувствовал он себя под открытым небом. И всегда шагал по жизни, как по краю пропасти. А если остался жив, то благодаря бесстрашию и хладнокровию. Больше половины жизни провел в лесах и сраженьях… Война преждевременно состарила его поколение. А детства-то у него почти и не было. Только иногда смутно, как в тумане, проступает в памяти утопающий в зелени аул, над ним бездонное голубое небо, где, распластав широкие крылья, парит орел, высокий обрывистый берег бурного Аксая, где гнездились стаи птиц и где он со своими сверстниками пропадал целые дни. Было ли все это когда-то? Не верится… Долгие годы войны стерли в памяти слишком многое, оставив в душе лишь тяжелый осадок горечи и безысходности…

Конечно, хорошо без войны. Какой бы тяжкой ни была жизнь, но она дана человеку для радости. А чему радоваться сейчас, когда не слышно ни стука топора, ни крика пахарей, ни радостных песен молодежи. Пришла весна, а земля лежит невспаханной.

Многие даже не выходят в поле, не собираются сеять. Одни готовятся ехать в Турцию. Продали пожитки, получили паспорта и ждут известий от инарла Кундухова, который, говорят, тоже едет вместе с ними. А куда деваться тому, кому и продать-то нечего? Таких в ауле немало. И до Турции им не добраться. Что же ждет их здесь? Сибирь? Новая война?

С противоположного склона вновь донеслась протяжная печальная песня. И вновь оборвалась, и вновь наступила тишина, прерываемая лишь пением птиц.

А что делать ему? В последние дни он все чаще задумывается об этом. "Уехать вместе со всеми? — Попробуй, скажи о том старшему брату, Арзу и слушать не желает. Разве в Сибири лучше будет? — который уже раз спрашивал себя Али. — Оттуда живыми не выпустят. Неужели его Умар и Усман станут христианами? О Аллах, благодарю тебя, что дал ты мне сыновей! А если бы дочерей? Что бы с ними случилось после моей смерти…"

— Али!

Он узнал голос брата.

— Ва-а, Али!

— Ва-а-вай! — отозвался Али.

— Где ты?

— Здесь, под буком.

— Подожди, я спущусь.

Али заметил на тропинке спускавшегося к нему брата, побежал ему навстречу, взял из его рук ружье и саблю. Легкой бесшумной походкой Арзу подошел к роднику и, опустившись на корточки, сполоснул волосатые жилистые руки, потом набрал воды в пригоршню и отпил несколько глотков. Обмыл лицо студеной водой, вытерся полой черкески и, отойдя в сторону, присел на искривленный корень бука.

Али молча поглядывал на брата. Он заметил, как сильно похудело его лицо за последние дни, заметил и две новые глубокие морщины, которые пересекли высокий лоб. Арзу тоже молчал.

"Значит, недобрые вести принес", — подумал Али.

— Почему не пашешь? — спросил Арзу.

— Чорин бык захромал.

— Надо было комья разбить. Айза где?

— Отправили домой.

— Тишина тут, — шумно вздохнув, промолвил Арзу — Птицы поют, а людей не слышно. Ехал, смотрел вокруг — ни одной души. Это во время пахоты! Разговоры о Турции и Сибири совсем сбили людей с толку.

— Люди не виноваты. Было время, когда и я осуждал даже тех, кто уходил за Терек.

— Если суждено умереть, то не лучше ли умереть свободным человеком? Но люди не слушают меня. Возможно, они и правы, кто знает.

Оба долго сидели молча.

— Что слышно в Беное? — спросил Али, чтобы хоть как-то нарушить гнетущее молчание.

— Ничего там нового нет. Солта-Мурад, Шоип и Берс справлялись о тебе. Привет передавали.

— Спасибо. Я думал, ты вернешься поздно.

— Делать там больше нечего было. — И, немного помолчав, добавил: — Я и Маккал едем в Турцию…

Али сразу и не нашелся, что ответить брату.

— То вы сами же отговаривали народ, а теперь…

— Да, теперь и мы едем. Но, не думай, я не переселяюсь. Нас посылает Совет. Мы с Маккалом должны заручиться поддержкой турецкого падишаха. Чтобы в случае восстания он поддержал нас.

Попутно мы должны узнать, как настроены грузины, абхазы и прочие наши соседи. Берс же едет на север. Мы отправимся с переселенцами, чтобы не возбудить подозрений у властей.

Приедем туда, увидим, как люди будут устраиваться, тогда станет ясно, одобрять переселение или любым путем остановить.

Никто о нашем задании не должен знать. Если тебя станут спрашивать, почему не уехал вместе со мной, отвечай, что поедешь после, когда устроюсь там я. Сейчас мы с Маккалом отправимся в Солжа-Калу за паспортами. Я же заехал сюда, чтобы тебя предупредить.

— Почему именно вас посылают?

— Так надо.

— Обо мне ты забыл? — спросил Али.

— А при чем тут ты?

— Мне тоже нужен паспорт.

— Тебе-то зачем?

— Поеду с тобой! — Али вскочил, словно сей момент собирался ехать.

— Куда? — удивленно спросил Арзу.

— В Хонкару.

— С ума сошел!

— Ты что, собираешься ехать без меня?

— Я же вернусь.

— Вот и хорошо. Вернемся вместе.

— Али!

— Нет, без меня ты не уедешь! Я тебя не отпущу.

— Ни слова об этом. Я только что встретился с Чорой, он мне не давал покоя, теперь ты…

— Вот видишь. Друг, и тот боится отпускать тебя одного, а ты брату родному запрещаешь. Нет, Арзу, я поеду с тобой.

— У меня нет времени заниматься с тобой пустыми разговорами,

— Арзу повысил голос — Кто о семье позаботится, если мы оба уедем? Дети должны вырасти, иначе угаснет наш род.

— Арзу, — твердо сказал Али, впервые в упор взглянув на брата. — Я поеду, если даже буду знать, что на второй день после моего отъезда они все сгорят. У меня один-единственный брат — это ты!

— У тебя дети.

— Дети? — воскликнул Али. — Детей Аллах может еще дать. Но мать наша уже не даст мне второго брата… — Он перевел дух и спросил: — Арзу, скажи правду, ты бы сам отпустил меня одного в чужую страну?

— Да, если… в интересах дела.

Али рассмеялся.

— А глаза, Арзу, глаза? Они же другое говорят!

— Замолчи, сопляк! Из дома — ни шагу! Я запрещаю! Понял?

— Война кончилась, Арзу. Ты мне больше не командир.

— Я старше тебя. Этого достаточно! — гневно выкрикнул Арзу.-

Говоришь, война кончилась?.. Нет, брат, она продолжается. И будет продолжаться до тех пор, пока мы не вернем себе свободу и землю. И до тех пор я твой командир, а ты в боевом строю.

Я подчиняюсь Совету вождей, ты — мне!

— Правильно, — согласился Али. Озорное выражение не сходило с его лица. — Ты мой старший брат и командир. Вот поэтому и не могу отпустить тебя одного. Иначе кому выполнять твои приказы?