Серый ангел - Валерий Иванович Елманов

class="p1">Впрочем, нет худа без добра. Отставка случилась буквально за несколько дней до Февральской революции, благодаря чему он, как пострадавший от царского режима, избежал большевистских репрессий.

Голицын по достоинству оценил нетривиальное поведение Александра Ивановича на посту руководителя Ферганской губернии. Разумеется, пенсию за полтора последних года ему выплатили буквально в считаные дни. Но помимо того, Виталий предложил Гиппиусу восстановиться на службе, притом с изрядным повышением, став генерал-губернатором всего Туркестанского края.

И не прогадал. Обладавший изрядными дипломатическими способностями и многолетним опытом, Александр Иванович спустя всего неделю после прибытия в Туркестан сумел обратить на свою сторону практически все слои населения, но в первую очередь – мусульманское духовенство, помнившее его речь в Намангане. Они-то и призвали всех местных националистов поддержать русского «сардара».

Таким образом, в считанные дни на сторону императорских войск встали джадиды и кадимисты, Шура-и-ислам и Шура-и-улема, Алаш и прочие партии. Большевики, по сути, оказались в изоляции и вынуждены были сложить оружие. Несколько кровопролитных стычек с особо непримиримыми, произошедшие в двух-трёх городах, включая столицу Туркестана Ташкент, можно не считать.

Про восток и говорить нечего. Ярый монархист барон Унгерн, подняв вместе с атаманом Семёновым восстание против большевиков чуть ли не раньше венчания Алексея на царство, был крут и даже жесток. Именно поэтому в ответ на его верноподданническую телеграмму с поздравлениями, присланную ещё в Москву, с обещаниями в кратчайшие сроки навести железный порядок, он получил в ответ не только высочайшее одобрение, но вдобавок к нему инструкцию, слегка ограничивающую его деятельность. А заодно и распределяющую их с атаманом полномочия.

«Не то они разгуляются не на шутку», – заметил Виталий, предоставляя на утверждение Регентскому совету рекомендательный текст.

А когда произошло взятие Петрограда, барон Унгерн, ставший к тому времени генералом, по настоянию Виталия был отправлен наместником на Северный Кавказ.

– Не похоже на тебя, князь, – удивленно заметил Марков, подписав приказ о переводе. – Помнится, ты всегда любил говорить, что доброе слово и кошке приятно. Тут же… Барон, исходя из донесений, на слова скуп, зато на верёвки с пулями куда как щедр. Да и ваша рекомендация патронов и снарядов не жалеть как-то не того-с. Там народ суровый, не так поймут.

– Народ суровый, это верно, – подтвердил Виталий. – Их злить все равно, что тигра за хвост дергать.

– Но тогда отчего Унгерна? Он тамошних людишек не просто за хвосты дергать начнет, но и вовсе их оторвет.

– И правильно сделает, – пожал плечами Голицын.

– Чтоб воду никто не мутил. Другого если поставить, он попробует увещеваниями для начала обойтись, и получится куда хуже. Поверьте, Сергей Леонидович, иные из тамошних дикарей, особенно из числа иноверцев, понимают только такой язык. Посему им и нужен крутой парень вроде Унгерна.

И тот не подвёл, сумев проявить, помимо потрясающей запредельной жестокости в отношении непокорных, ещё и снисходительность к смирившимся. Как ни удивительно, но такая работа на контрасте принесла первые успехи уже спустя две недели после его появления на берегах Терека.

В немалой степени сказалось и то, что Унгерн превосходно сыграл на особенностях их веры, распорядившись хоронить погибших мятежников-мусульман, завернув их вместо полотна в… свиные шкуры. Да ещё вложив в рот и в руки свиные кости, пятачок или уши. Это означало, что отправившиеся на тот свет, как бы храбро они ни сражались, вместо полногрудых гурий увидят шайтанов с вилами, которые станут их окунать не в источники с вином, а в фонтаны кипящей смолы. А как иначе, если они прибывают туда в шкуре нечистого животного, да ещё прижимая к груди недоеденное свиное ухо.

Уже одно это резко сократило число бандитов, ушедших в горы. А ещё через неделю по приказу барона артиллеристы прямой наводкой даже не расстреляли, но безжалостно стёрли с лица земли сразу семь мятежных селений неподалёку от Грозного. После этого старейшины прочих с униженными поклонами прибыли к шайтан-генералу с изъявлениями почтения и покорности. А куда деваться?

Ещё южнее, в Закавказье, дела шли куда легче. Да и бескровнее. Особенно в Грузии, успевшей к тому времени не просто напрочь рассориться со всеми близлежащими соседями, но и подраться с ними.

Первой, как водится, стала Южная Осетия. Ещё в марте глава «цхинвальского участка» Коста Казишвили заявил, что «Россия вот уже 118 лет как покорила и лишила Грузию свободы. Это столетнее мучение и терзание Грузия перенесла по вине осетин, которые тогда, как и теперь, помогали русским покорить Кавказ… Осетины – пришельцы, мы их приютили на нашей земле, но они вместо благодарности в любую минуту готовы нанести нам рану в спину».

После чего грузинские власти, по личному приказу главы правительства Ноя Жордания, двинули в Южную Осетию, успев перекрестить её в Шида Картли[49], более двух тысяч солдат регулярных войск.

Однако победоносный поход не удался. В ходе пятидневных боёв осетинские ополченцы вдребезги разбили пришельцев. Более половины были взяты в плен, остальные бежали обратно в Грузию или погибли.

Получив по сопатке, грузинские власти не угомонились. Быстренько выйдя из состава Закавказского комиссариата, они, видя, кто берёт верх в России, поспешили заключить договор с Германией. Обеспечив таким образом, как им показалось, свои тылы, грузины, жадно оглядываясь по сторонам в намерении незамедлительно хоть чего-нибудь от кого-нибудь урвать, в начале лета вторглись в Абхазию. На сей раз успех был полный.

Ну а затем – аппетит приходит во время еды – армия генерала Мазниева, успевшего заблаговременно переименовать себя в Мазниашвили, продолжила наступление, прихапав Сочи, Гагры, Туапсе и прочие причерноморские города. Официально – по их же просьбе, поскольку, собрав каких-то бродяг, генерал, недолго думая, окрестил их «Объединённым советом социалистических партий», и те живенько подмахнули высокопарное обращение к Грузинской демократической республике.

В нём говорилось, что единственною частью бывшего Российского государства, где добытый кровью народа республиканский строй не только признан, но и закреплён в его основных законах, является Грузинская Республика. Именно потому граждане Сочинского округа, сознавая, что полная свобода классовой борьбы пролетариата и крестьянства за свои конечные идеалы возможны лишь при условии присоединения округа к Грузии, просят её правительство немедленно, особым декретом, оформить их присоединение к этому подлинно демократическому государству.

И понеслось. Грузия, как добрая мать, незамедлительно распахнула свои объятия новым гражданам и принялась торопливо шарить по их карманам, обдирая донага. Их действия напоминали нашествие саранчи или огромного числа Плюшкиных, жадно хапающих всё, что возможно, вплоть до рельсов, крестовин и шпал с железной дороги.

Но самое весёлое было, когда царская армия двинулась в те края, ведь Голицын дал слово Виттельсбаху