Серый ангел - Валерий Иванович Елманов

поздно, о чём генерала вежливо предупредили посланцы императора, негласно навестившие Скоропадского в Киеве.

Промедление смерти подобно. Причём не фигуральной, а самой что ни на есть настоящей, физической – Петлюра крут и церемониться с врагами, придя к власти, не станет. Посему через несколько дней обращаться к императору с просьбой о помощи и принятии обратно в состав империи будут уже иные люди.

– А проще нельзя? – поинтересовалась Татьяна Николаевна, услышав от Голицына о его намерении тайно послать надежных людей, дабы поторопить Скоропадского. – Ввести армию, и всё. Ну какая там Украина?! Даже смешно слушать! Обычный кусок Российской империи, возомнивший о себе невесть чего. Или вы наслушались неких господ профессоров, уверяющих, будто… О, господи, такие нелепости даже повторять стыдно.

– Так и не надо повторять. Я осведомлён. Что вы хотите – недалёкие глупые людишки с непомерными амбициями. Случается с нищими духом такое. Внезапно заболевают некими смешными фантазиями, каковые иначе как дикими нелепостями не назовёшь, а самих себя всенепременно считают самой культурной и цивилизованной нацией, достойной величайшей участи, – и Виталий с улыбкой добавил: – Впрочем, сало у них и впрямь отменное, не отнять. Да и горилка тоже. Ах да, ещё вышиванки. Ну и спивают гарно. Словом, есть кое-что, хоть и весьма немного.

– Тогда к чему такие церемонии и реверансы? Не понимаю.

– Можно и проще, – согласился Голицын. – Я даже историческое обоснование помню: горе побеждённым. Но согласитесь, этот вариант более присущ разбойникам-галлам две с половиной тысячи лет назад, а ныне на дворе двадцатый век. Посему лучше соблюсти определённый политес.

– А если Скоропадский не согласится? – деловито осведомился Алексей.

– Сомневаюсь, государь. Не забывайте – он не большевик и не эсер, но боевой генерал императорской армии. Вдобавок георгиевский кавалер. В своё время был флигель-адъютантом в свите вашего батюшки. Я к тому, что он приучен трезво мыслить. Тем более, особой вины за ним нет. Сей обмылок империи провозгласили Украиной иные. Опять-таки, и деваться ему сейчас некуда – земля под ногами горит.

Гетман и сам понимал – горит. Да что там – полыхает. Но тем не менее поначалу пытался выказать гонор, изображал из себя Александра Македонского и надменно заявил, что бывшая Малороссия, а ныне вильна и незалежна Украйна – мирное государство и хочет жить в дружбе со своими соседями, но в случае необходимости в силах пересчитать зубы любому агрессору.

Российские представители недоуменно переглянулись и один с усмешкой осведомился у гетмана:

– Таки и любому?

– Можете не сомневаться! – еще более надменно отрезал Скоропадский.

– Ну и хорошо, – благодушно согласился второй представитель. – Нам же спокойнее.

– А вы что же, не собираетесь оказать нам помощь? – озадачился гетман.

– Так вы ж сами с усами и можете пересчитать зубы любому, в том числе и пану Петлюре. Чего тогда мешаться под ногами у ваших богатырей, – пожал плечами первый и, спохватившись, поправился. – Звиняйте, богатыри на Руси остались. Тогда гарных парубков.

Доверие обычно окрыляет, но вот Скоропадский напротив, отчего-то скис.

– Но если мы сами попросим у вас помощи, то я надеюсь, как водится между добрыми соседями, вы ее…

– Увы, – не дали ему договорить. – В иное время, несомненно, но сейчас России надо хотя бы пару лет, чтобы прочно встать на ноги. Поэтому пока мы в силах позаботится о наведении твердого порядка лишь в своей державе.

– А если мы примкнем к вам… на правах автономии?

– осторожно осведомился гетман, но тут же подчеркнул.

– На время.

– На время только дачу у моря снимают, – усмехнулся второй представитель.

Они и дальше оставались непреклонными, так что в начавшейся дискуссии Скоропадский с каждой минутой уступал одну позицию за другой.

– Да вы выкручиваете мне руки! – взмолился под конец гетман. – Нельзя же так беззастенчиво пользоваться нашими тяжелыми временами. Соседи так не поступают.

– Позвольте за уточнить, – улыбнулся первый представитель. – Таки тяжелые времена у вашей страны или… у вас лично? Если у всей страны, то поясните в чем они, бо я их не вижу, а если у вас лично в связи с паном Петлюрой – за это иной разговор.

Деваться было некуда. И когда царские посланцы твёрдо пообещали сохранить за ним гетманскую булаву, Скоропадский перестал колебаться. В конце концов, коли он по-прежнему остаётся у руля, какая разница, на чьих штыках – немецких или москальских – станет держаться его власть? Главное, она удержится, поскольку на своих, местных, при его-то знании, точнее, незнании украинского, ему не высидеть и недели.

Правда, ради приличия гетман под конец попытался выторговать побольше территорий, напомнив про договор с большевиками и о признании Украины в том расширенном варианте Германией, Австро-Венгрией и многими другими странами. Дескать, не всё ли равно сколько земель войдёт в состав Малороссии, если она сама станет частью России.

Но царские представители в ответ лишь дружно засмеялись. Откровенно, не стесняясь. Однако в предоставлении культурной автономии не отказали – и на том спасибо.

И Скоропадский, посулив на спешно собранном совещании всякие ужасы после прихода Петлюры, благо, подавляющее большинство в его правительстве являлось клятыми москалями, ляхами, а то и вовсе жидами, направил царю официальную телеграмму с просьбой принять его державу обратно в состав Российской империи.

И сам подсуетился, спешно издав «Грамоту о воссоединении». В ней он радостно уведомлял всех громадян о том, что ему наконец-то удалось добиться согласия российского императора на воссоздание единого государства. Причем «Малороссии в нём предстоит занять одно из первых мест, поскольку в её пределах первый раз свободно жили все униженные и угнетённые большевистским деспотизмом граждане бывшей Российской империи».

Таким образом, вскоре бывшая Украина вновь оказалась переименованной, но во главе её остался прежний правитель. Сменились только его звание, должность и… имя. Был гетман и генерал-лейтенант Павло Скоропадский, а стал наместник Малороссии генерал от кавалерии (звание присвоил ему Алексей II) Павел Скоропадский.

Впрочем, нет худа без добра. Зато теперь ему можно было отказаться от политики украинизации, ибо в поддержке националистов он больше не нуждался. В самом деле, разве может быть в Российской империи официальным какой-то другой язык, помимо русского? Самому Скоропадскому, знавшему из малоросской мовы от силы десяток-другой слов, это было как бальзам на сердце. Да и многим из его правительства, вроде министра МВД Игоря Кистяковского, тоже. Не говоря уже о министре торговли и промышленности Сруле Гутнике. Равно как и подавляющему большинству населения, отнюдь не заражённому бациллами украинофильства.

А уж после того, как было объявлено о введении на территории Малороссии тех же законов, что и в России (вся земля отныне принадлежит государству и