Серый ангел - Валерий Иванович Елманов

их полукольцом три буржуинские армии (помимо вышеперечисленных с востока от Волги на них неумолимо катилась Уральская казачья дивизия, подкреплённая пятью калмыцкими полками), Сиверс лишь поначалу предпочёл драться. Пока не получил в нескольких сражениях по мордасам. После чего больше отступал.

К тому же и авторитетные казачьи командиры, сражающиеся на стороне красных, один за другим складывали оружие и распускали свои полупартизанские отряды. Виной тому были новые пропагандистские листовки Солоневича, а кроме того, летучий отряд агитаторов, набранный из числа… духовнослужителей. Пусть потрудятся. Разумеется, иерархов Шавельский привлекать не стал. Высокий чин – это хорошо, но, как говорил классик, страшно далеки они от народа. Лучше брать из среднего и низшего звена. Набралось около двух десятков священников. Как военных, выделенных бывшим протопресвитером из своего аппарата, так и прочих, из числа наиболее красноречивых и находчивых.

Их несколько дней кряду наряду со Шавельским инструктировал лично Голицын. Мало того, он составил для них особые памятки: что можно обещать людям при условии добровольного отказа от дальнейшего сопротивления, а чего ни в коем случае нельзя.

Первым делом, прибыв в Царицын, они должны были разослать каждому из красных атаманов от имени императора приглашение, дабы встретиться и потолковать по душам, обсудив их претензии и решив, как на основе взаимных уступок прекратить, наконец, братоубийственную войну.

Чтобы народ поверил, в приглашениях указывались случаи уже состоявшихся ранее переговоров. Сухо и конкретно, ничего лишнего, только даты встреч, где они проходили и с кем. Отдельно помечалось, чем они закончились.

Но главное – последняя графа. В ней говорилось когда после их окончания приехавшие покинули императорских эмиссаров и беспрепятственно вернулись к своим. Целыми и невредимыми. Причём вне зависимости от результата, иной раз и вовсе отрицательного, о чём тоже честно сообщалось.

Невзирая на всё это, ехать в Царицын было страшновато. Накуролесили-то немало. Вдобавок Сиверс и Антонов-Овсеенко, также получившие по приглашению, не просто наотрез отказались от поездки, но и раструбили повсюду, что все сведения в листовках – голимая ложь. На самом деле царские сатрапы только и ждут заполучить в свои лапы героических борцов за свободу трудового народа. А всех, кто поверит и приедет, ждёт пожизненная каторга. И это в лучшем случае. А скорее всего – неминуемая смерть.

В конце же, вывернув наизнанку приём Голицына, они тоже указали конкретные фамилии и даты состоявшихся встреч, после которых пламенные герои-революционеры были приговорены к смерти… И перечень фамилий. Враньё, конечно, Виталий о таких людях и не слыхал никогда, но состряпано талантливо, на зависть Геббельсу.

Но Голицын, предвидя такое противостояние (нельзя считать врага глупым, иначе проиграешь), помимо царского приглашения отправил всем вожакам красных отрядов ещё одно – от местоблюстителя патриаршего престола. Тот от своего имени обещал неприкосновенность и беспрепятственное возвращение обратно вне зависимости от того, как закончатся переговоры.

Мало того, по просьбе Голицына в приглашении были указаны… санкции для ослушников, кои посмеют задержать приехавших против их воли. Кары выглядели весьма сурово: немедленная анафема, а в перспективе – долгое отлучение от церкви.

Такие козыри Антонову-Овсеенко и Сиверсу побить оказалось нечем. Именно благодаря Шавельскому красный командир Миронов первым отважился на такой шаг. Как он заявил в первые минуты встречи: «Не вам доверился, но зараз тому, кого на Великой войне самолично повидать довелось. И повидать, и послухать».

Надо сказать, что с первым красным казачьим командиром агитаторам жутко повезло, причём дважды. Во-первых, Филипп Кузьмич был не просто лучшим из вожаков тех полупартизанских отрядов, кои воевали на стороне Сиверса, но наиболее авторитетным из них. Не случайно именно за его голову атаман Краснов назначил немалое вознаграждение, поначалу в 200 тысяч, а потом и вовсе увеличил до полумиллиона. Именно о нём он говорил в узком кругу: «У меня много хороших боевых командиров, но нет ни одного Миронова».

Во-вторых, тот был верующим человеком, и фотография (притом подлинная, а не газетный снимок) распятого Николая II произвела на него огромное впечатление. Далее, под воздействием увиденного и разговора со свидетелями случившегося – простыми казаками той самой станицы, – стало гораздо легче разговаривать с ним обо всём остальном.

Особенно после того, как ведущий переговоры отец Питирим (да-да, тот самый, вспомнил о нём Виталий, порекомендовав Шавельскому в качестве одного из агитаторов) буквально припечатал его напоминанием, за кого воюет императорская армия, процитировав триединый лозунг: «За бога, народ и отечество».

– Ну и где тут царь, монархия, самодержавие, сын мой? – осведомился он. – А на паровозах, кои на вокзале стоят, надписи заметили?

Миронов чуть сконфуженно мотнул головой. Мол, не до того ему было.

– Напрасно. На них всех спереди белой краской написано: «Вся власть – народу». Или «Вся власть Советам», – и он подытожил, сам того не подозревая, выдав почти дословно пару строк из ещё не написанной песни ещё не родившимся Тальковым про бывшего подъесаула, то бишь про самого Миронова: – Вот и получается, Филипп Кузьмич, что пошёл ты воевать за народную власть со своим же народом. Что ж ты, сыне? Вроде и умом бог не обидел, а разобраться не возмог.

– Они тоже схожее гутарили, отче, – буркнул тот виновато. – Кубыть даже покрасивше твоего.

– Само собой, покрасивше, – согласился священник.

– Ибо император несбыточного не обещает, вот и ограничивается тем, что на самом деле даёт. А для вранья границ нет. Мели, Емеля, твоя неделя.

– Вот-вот. И поди разберись.

– А голова зачем? Ты не слушай, чего гутарят. Лучше на дела смотри, как они поступают, когда удаётся в свои руки власть заполучить. И сразу поймёшь: на первом месте у этих сладкоголосых не народ, а интересы своей партии. Не избрали в какой-нибудь Совет ихних людишек – разогнать его немедля, не по-большевистски атаман поступает – к стенке этого атамана, вопреки их советам люди на казачьем Кругу решили – долой Круг!

– Думаешь, сам того не вижу?! – вскинулся Миронов. – Чай, гляделки имею, не ослеп ишшо. Потому и гостюю у тебя. Лучше скажи, у вас самих-то как, отче?

– Иначе. Вот у меня в селе Дегтяном Совет выбрали, а кой-кто из них мне не по душе. Но куда деваться? Народ так решил. И уездная власть помалкивает. Коль выбрали, пусть сидят, пока сами избиратели не поймут, что промашку дали. Но, по счастью, ныне мало таких наверх пробирается.

– А большевики с левыми эсерами и анархистами? С ими твой император крутёхонек.

– И тут не спорю. Но… справедлив. Ты ж верующий, верно? Вот и государь согласно святого писания норовит поступать. А в Библии как создателем сказано? Воздам каждому по делам его. Они ж