Новаторы - Ю. Кулышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, тогда у Павла Борисовича зародилась мысль собрать свою бригаду из таких вот подростков и сделать каждого из них мастером производства.
Но первая бригада, которую возглавил Быков, образовалась не здесь, не в Танкограде. Здесь Быкову приходилось думать только об одном — барабаны, барабаны, как можно больше барабанов для танков.
Летом 1942 года Павел Борисович уже снова в Москве.
Тяжелое, может быть, самое тяжелое за все время войны лето. Враг рвется к Волге, наступает на Кавказ. У него еще превосходство в танках и авиации. Советский тыл работает с полной отдачей сил. И вот в это время Быков снова ищет и на сей раз находит резервы увеличения скорости резания. Может быть, если бы не война, не такое напряжение, понадобились бы годы, чтобы сойти с вершины — 250 метров в минуту.
Но именно в годы войны вся страна находилась в поиске. От маршалов до рабочих за станками. Каждый стремился внести свою посильную лепту в дело победы. Ее вносили на фронтах солдаты и офицеры, и часто это был взнос кровью, жизнью. Ее внесли и советские металлурги, освоившие производство новых, высокостойких сплавов. Ее внес и Быков, он стал одним из первых работать с резцами из этих сплавов.
Казалось, все остается по-прежнему, только запускай теперь станок на большее число оборотов, и… И ничего из этого не вышло. Простое прибавление числа оборотов шпинделя не принесло ускорения. Нужно снова было искать новую технологию обработки.
Ошибки огорчают, отнимают время, силы. Быков понимал, что, как в науке, так, наверное, и в каждом творческом труде иногда и отрицательный результат тоже результат. Но на то и врожденный талант был дан этому человеку, чтобы его поиск не превратился в эстафету ошибок, а шел с наименьшим их числом.
К 1943 году Быков уже резал со скоростью 500 метров в минуту!
Вот тогда-то, в памятном 1943 году, когда Москва впервые салютовала советским войскам, этот первый салют Быков наблюдал вместе с членами своей только что созданной бригады.
Его подопечные немногим отличались от тех мальчишек, которых он видел за станками в Танкограде. Они были чуть постарше их, и они не пережили голодных месяцев начала блокады Ленинграда. Но и они — бывшие школьники — ничего не умели.
Аркадий Липкин, Нина Кириллова, Володя Красинский… У них было горячее желание стать полезными Родине.
Аркадий Липкин, наверное, острее и лучше своих молодых собригадников понимал, что они ничего не умеют, но ему почему-то казалось: вот если бы он попал на фронт, то сразу бы сумел воевать. Но кому, по молодости, такое не кажется? И Липкин угрюмо ворчал. Зато Красинский ни минуты не мог оставаться в покое, и с его лица не сходила улыбка. Но Быков скоро понял, что этот на первый взгляд легкомысленный парень очень способный и очень трудолюбивый человек. Нина Кириллова, пожалуй, была самой серьезной из всех их, но ей было и тяжелее всех. У Нины было в запасе много хорошего упрямства.
Павел Борисович стал не просто бригадиром. Собственно, на первых порах и бригады, как одного производственного коллектива, еще не было. Были бригадир и его ученики. Научить этих ребят токарному делу было не так уж сложно. Но Быков понимал, что этого еще мало. Он должен быть не только учителем, но и воспитателем. И ему прежде всего хотелось привить своим воспитанникам чувство любви к станку, заводу, к своей рабочей профессии, принадлежности к классу.
И если его ученики стали не только блистательными токарями, но и захотели учиться дальше, сделались техниками, инженерами, руководителями производства — это означает, что у Павла Борисовича есть несомненный дар педагога. А как это важно для бригадира!
Кончилась война. Сотни разоренных, сожженных городов, тысячи стертых с земли сел, разрушенные заводы, железные дороги… И 20 миллионов погибших советских людей…
Казалось, понадобятся не десятки, а сотни лет, чтобы возродить былое. Не об этом ли пекся Черчилль, задерживая открытие второго фронта, об этом ежедневно трубили буржуазные газеты.
Но они не учитывали, просто не понимали природы социалистических отношений, социалистического способа производства.
И уже первая послевоенная пятилетка опрокинула все надежды врагов Советского государства. Высочайшая производительность труда в ходе социалистического соревнования позволила сократить сроки восстановления до одной пятилетки.
На Московском заводе шлифовальных станков лидерство принадлежало бригаде Быкова. Она выполняла нормы на 250–430 процентов, выработка же бригадира — 580 процентов. В отличие от некоторых других рабочих-рекордсменов, достигавших сверхвысокой производительности лишь на короткий срок, подобные темпы работы для Быкова и его воспитанников стали обычными, не требующими каждый раз особого физического напряжения и чрезмерной нервной нагрузки.
Наверное, тогда вездесущие корреспонденты и стали сравнивать работу токаря с трудом художника.
«Он управляет сложным станком с изяществом дирижера симфонического оркестра», — писал о нем один из журналистов.
«Он, как ваятель, отсекает от глыбы металла все лишнее», — говорил второй.
Однако за внешней легкостью и непринужденностью стоял громадный труд поисков и освоения наиболее экономичных и рациональных приемов работы.
В 1946 году быковцы приняли решение — выполнить в течение года три нормы, а бригадир — пять. Однако действительность опередила самые смелые замыслы. Итоги года показали, что Быков выполнил 7,2 годовой нормы, а вся бригада в целом — 3,8. В этом же году в начале лета Быков передал в партийное бюро заявление с просьбой принять его кандидатом в члены партии.
За первые два года пятилетки Павел Быков выполнил 12 годовых норм. В повседневную практику его работы вошла скорость резания 600–800 метров в минуту.
В конце 1948 года, испытывая новый быстроходный станок, изготовленный московским заводом «Красный пролетарий», Быков достиг скорости 1138 метров в минуту. Но и это не было пределом. Через два года на этом же станке он достиг скорости 1850 метров в минуту. Такой скорости не достигал еще ни один токарь в мире.
23 годовые нормы — казалось, на такой подвиг нужно время, превышающее число часов в сутках. А Быков приходил к началу смены и уходил вместе со всеми из цеха. Но он не всегда шел домой — председатель профкома цеха, заседатель Верховного суда РСФСР, а вскоре и депутат Верховного Совета СССР, лауреат Государственной премии, Павел Борисович на все находил время. И часто его можно было видеть гуляющим со своими детьми, да и у себя дома он любил
