Новаторы - Ю. Кулышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Цех затих.
Советский токарь делал чистовую обработку различных деталей на необычной скорости вращения шпинделя — 1100 оборотов.
Когда Быков выключил станок, амфитеатр разразился аплодисментами.
Еще два раза в этот день заполнялись трибуны механического цеха, и снова звучали аплодисменты. А потом поток вопросов захлестывал советского токаря.
Так было в Бухаресте. Так было в Трансильвании, Констанце.
Машина с советскими посланцами переезжала из города в город.
И уже привычными стали бегущие навстречу веселые домишки под красной черепичной крышей — они уютно примостились у подножий зеленых холмов. Но вот еще поворот — и открылась болотистая малярийная равнина, долина Кака Су.
Как же давно все это было — и не вспомнишь. Те же топкие неоглядные болота, та же растительность, только совсем в иных, дальних отсюда краях. А ведь с таких-то болот и начался его трудовой путь — первые его шаги в жизни.
1928 год. Тяжелый год… Очень тяжелый для крестьян небольшой деревушки Тюменево в Рязанской губернии, еще не организовавшихся в колхозы, еще не видавших трактора и комбайна, и не все, наверное, знали о том, что уже строятся тракторные заводы и создаются первые машинно-тракторные станции.
Во всяком случае, четырнадцатилетний деревенский мальчик ничего о них не слыхал. Он только знал, что за околицей Тюменева, где-то далеко-далеко есть большие города, заводы, фабрики. И он не знает, как они выглядят. И ему хочется побывать в этих городах, ему хочется вырваться из деревенской глуши. А как?
Ответ подсказал случайно заехавший в деревню вербовщик. Ему нужны были рабочие на торфоразработки. С ним-то и хотел уехать Павел Быков.
Этого не хотел отец. Человек крутой, он привык к тому, что в семье его слово — закон. Сказал: «Нет». И больше уже не возвращался к этому.
Но однажды сын исчез.
И объявился под городом Клином.
Торфяные разработки. Тяжелый ручной труд. И здесь, как в крестьянском хозяйстве, единственный помощник — лошадь.
Четырнадцатилетнему мальчику не под силу резать торфяные плитки. Не хватит у него сил и копать водоотливные канавы. Погонщик лошадей — вот предел его квалификации.
Там Павел Быков проработал 9 месяцев.
А когда понял, что здесь у него нет будущего, с торфоразработок ушел, но в деревню, домой, не вернулся. Хотелось попасть на завод. Теперь он наслышан о них предостаточно.
Поехал в Москву. В Москву, потому что она рядом и в Москве родные сестры его матери.
В Москве Быков растерялся. Заводов много. Самых различных, и на все требуются рабочие. Но кому нужен чернорабочий, да еще пятнадцати лет?
Поэтому Павел был несказанно рад, когда сумел устроиться клепальщиком в мастерскую… детских колясок. Дело нехитрое, а заработки хорошие. И никакими особыми талантами обладать не надобно. Все предельно просто. Вставил заклепку в отверстие — его расточил другой рабочий — и расплющил ее. Зачистил — и готово! Две-три операции изо дня в день, изо дня в день…
Рядом с ним таким же клепальщиком уже много лет трудился его первый наставник. И вскоре Павел уже не отставал от него.
Тогда стало скучно. Захотелось настоящего дела. Большого завода. Это была та самая неосознанная еще тяга к творчеству, которая родилась вместе с ним.
Как важно, когда именно в такой переломный момент есть с кем посоветоваться! Быкову повезло, ему встретился, видимо, чуткий человек, понявший устремления юноши. Он помог Павлу.
Через несколько дней Быков был принят в группу по обучению токарному делу курсов ЦИТ — Центрального института труда.
В шестнадцать лет он стоял уже за токарным станком. Именно здесь, на рабочем месте токаря, и предстояло развернуться его таланту.
«…Есть и художники нашего, земного дела, для них работа — наслаждение».
Это слова А. М. Горького. И они сказаны в адрес не художника и не писателя. Они относятся ко всем, кто «глубоко чувствует поэзию труда». «Для них, — добавлял Алексей Максимович, — вся жизнь — искусство».
«Художники земного дела». Они были во все времена. И еще совсем недавно имена этих одиночек поражали умы и воображение потомков драматизмом их жизни пли взлетами их творений.
Павел Быков прославился как токарь-сверхскоростник, как один из основателей советской школы скоростного резания металлов, как художник этого земного дела.
Художником нужно родиться, этот талант — дар природы. Но далеко не все, кто родился одаренным талантом, нашел этот талант и то дело, в котором он скажется ярче всего. Таланта еще мало. Нужны упорство и добросовестность, любовь к поиску, смелость и, конечно же, любопытство. То здоровое любопытство к новому, неизведанному, которое так часто сопутствует большим свершениям.
Прилежнейший ученик ЦИТа, которого трудно было оторвать от станка, оказывается, не просто постигал профессиональные навыки токаря, он учился и наблюдал, стоял у станка и думал.
Думал о том, что кромка резца у него слишком короткая, а была бы подлиннее, то и захватила бы большую стружку. Он уже знал, как много в успехе его дела зависит от качества резца и его заточки.
Но резцы затачивали не токари, на это были свои специалисты, и в ЦИТе шли занятия в группе заточки. Сунулся было к инструктору; тот удивился — еще и работать-то на станке как следует не умеет, а думает уже о заточке резцов…
Но Павел был настойчив. Однажды уверовав в то, что если он не овладеет секретами заточки, то не станет и первоклассным токарем, Быков стал добиваться разрешения на посещение курсов заточки. И добился, доказал, что это не блажь, а необходимость.
Трудно тогда приходилось. Рабочий день сразу удлинился на два часа. А ведь в шестнадцать — семнадцать лет хочется и погулять, и просто порезвиться, как резвились его сверстники. Да и Москву-то он еще не всю исходил-изъездил.
Учеба на курсах, короткий отдых и далеко не всегда сытная еда: время было трудное — вот из чего складывалась в эти месяцы жизнь Павла Быкова. Но о другой он пока и не помышлял.
Были свои маленькие радости и у него. И уже формировалась гордость рабочего — труженика.
Ученики выполняли несложные производственные задания. Быков обрабатывал деталей больше, чем его сокурсники. Он знал причину своего успеха. Заточка познакомила его с инструментом, научила безошибочно подбирать резцы. Но Павел не хвастался. У него уже тогда появилась педагогическая жилка. Он доказывал товарищам, что и они могут работать точно так же, показывал свои приемы обточки.
Учебу Быков закончил на четыре месяца раньше своих сокурсников. И ему был присвоен четвертый разряд.
Наверное, нет на свете человека, который
