Новаторы - Ю. Кулышев

Скорость резания оставалась высокой и в следующие дни, недели, месяцы. А число изготовленных шестеренок, как заколдованное, не повышалось.

Конечно, Быков мог бы и не торопиться — в цехе никто еще не достиг такой скорости, такой выработки. Но не торопиться — значит топтаться на месте. Нет, это не для него. Так может померкнуть радость труда. И жизнь вновь покажется серой и скучной.

Но именно в этот год ему хотелось совершить… ну что-нибудь из ряда вон выходящее. И это так понятно.

Павел влюбился. И она была тут же, рядом…

На помощь вновь пришел Цезарь Кунников. Опытный инженер, такой же искатель, как и Павел, он раньше своего ученика понял, в чем первопричина того, что Быков как будто добрался до предела, до потолка в скорости резания. Кунников знал, что «потолок» — это очень условное понятие. «Потолок» можно и приподнять. Что можно, это понимал и Павел. Но как?..

Кунников показал Быкову новые резцы из твердых сплавов. Их называли победитовыми.

Такие резцы были новшеством на советских заводах. Их было еще очень мало. Ими дорожили и выдавали только самым квалифицированным токарям.

Казалось, выход найден. Но уже первый же день работы с новым резцом омрачил радость находки. Победитовый резец был инструментом капризным, признавал обращение на «вы» — малейшее неточное движение, и резец выходит из строя. И затачивать эти резцы нужно было по-особому. Но как?..

Вновь нужно экспериментировать… и не портить дефицитный инструмент.

Что ж, такие задачки Павел Быков любил решать. Может быть, иного они бы и ввели в уныние, но Быков уселся за расчеты.

Вот когда почувствовал Быков, что значит учеба!

Четырнадцати лет ушел он из дому и работал, работал… До учебы ли было? Но, придя на «Самоточку», постигая смысл и «секреты» своей профессии, Павел однажды понял, что без образования он не сможет чего-то добиться.

И снова, не считаясь со временем, Павел Борисович садится за парту вечерней школы-семилетки.

В течение 1936–1938 годов Быкову благодаря внедрению твердосплавных резцов и рационализации технологии удалось постепенно увеличить скорость точения до 150 метров в минуту и выпускать за смену до 100 шестерен. Это было отмечено специальным приказом наркома станкостроения А. И. Ефремова и награждением молодого стахановца именными часами. Весть о награждении быстро распространилась по заводу. Павел не успевал отвечать на поздравления.

Радость награждения разделял еще один человек в цехе — крановщица Аня, Анна Алексеевна, как ее позже будут называть, год назад ставшая его женой. Именно ей, ее поддержке, заботам о его повседневной жизни больше всех был обязан Быков той целеустремленности, с которой он пришел тогда к финишу. Женщина большой, щедрой души, она пройдет с ним через все трудности и испытания, будет не только женой, матерью его детей, но и товарищем на трудном пути новатора.

В канун Великой Отечественной войны Павел Борисович добился скорости резания 250 метров в минуту.

Ни у нас, ни за рубежом никто не мог похвалиться таким достижением.

В Советском Союзе были токаря-скоростники, но и они, так же как и Быков, пока оставались одиночками. А за границей таких результатов скоростного резания достигли в 1942 году.

Война!.. Она нарушила привычный настрой мыслей, желаний, устремлений. Все вытеснила одна мысль: надо идти на фронт. 23 июня на завод приехал Кунников. Он уже не работал на заводе — был редактором газеты «Машиностроение». Кунников уходил добровольцем на фронт и хотел попрощаться со старыми товарищами.

Это была их последняя встреча…

О своем учителе, отважном десантнике, Быков еще услышит, как узнает о подвигах и многих других своих товарищей по учебе и работе. А его на фронт не пустили, и это казалось тогда высшей несправедливостью.

Но через некоторое время Павел Борисович уже не думал о нанесенной «обиде», не до этого было. Завод шлифовальных станков выполнял военные заказы. Постепенно пришло понимание того, что без его самоотреченного труда нет и не может быть успехов на фронтах.

А на фронтах пока обстановка складывалась не в пользу Красной Армии.

Враг подошел к Москве…

Зимой 1941/42 года московский завод шлифовальных станков стал частью знаменитого Кировского завода, эвакуированного из Ленинграда на Урал.

И Быков оказался на Урале, в Танкограде.

В первый же день выхода на работу Павел Борисович вновь стал «заплечником». Отвык он от этого места. Давно уже привык к тому, что не он учился, а у него учились, у него стояли «за плечами».

Ведь ему предстояло стать сменщиком токаря, который вытачивал барабаны — важнейшую деталь танка. И поставили его не для того, чтобы подучиться, хотя ранее Быкову не приходилось вытачивать таких деталей. Его поставили в надежде, что этот великолепный токарь и человек вечного поиска, найдет пути для увеличения выпуска барабанов. Их нехватка сдерживала производство танков.

Два дня стоял Быков не за станком, а рядом. Два дня присматривался к работе своего напарника, к приемам, которыми тот пользовался. И чем дольше смотрел Быков, тем яснее становилось ему, что напарник работает неправильно: и технология была нерациональна, и вспомогательных движений слишком много, и переналадки отнимали драгоценное время.

А затем исчез. Не вышел он и утром на следующий день. А в полдень появился в закутке начальника цеха и попросил разрешения приступить к самостоятельной работе. Тот разрешил. Он ведь знал, что перед ним знаменитый токарь. Но начальник цеха не знал, что этот токарь целые сутки просидел на каком-то ящике, который в его комнате заменял стул, и чертил, считал, зачеркивал и снова пересчитывал. Быков не видел, как несколько раз среди ночи просыпалась жена, тревожно поглядывала на согнутую фигуру мужа, едва различимую в мигающем, чадном свете «моргалки». Быков так и уснул ненадолго на этом ящике.

И снова бессонная ночь. Ночь у станка. А наутро рабочие Танкограда узнали о «чуде». Да, это казалось чудом — 11 барабанов вместо двух!

К станку Быкова шли токари, чтобы перенять его новую технологию, к его станку почтительно подходили и молча стояли рабочие других специальностей — ведь всем хотелось своими глазами увидеть, как делается чудо.

И вот именно тогда Павел Борисович обратил внимание, что большинство на заводе рабочих, которым от роду не более четырнадцати-пятнадцати лет. И вспомнил, что и его путь рабочего тоже начинался в этом возрасте. И на этом пути ему встретились добрые товарищи и заботливые учителя. Без них он не стал бы Павлом Быковым.

Захотелось помочь этим худым, бледным и таким серьезным не по летам мальчишкам и девчонкам.