Новаторы - Ю. Кулышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После окончания курсов Павел Борисович некоторое время проработал на заводе, при котором функционировали курсы ЦИТа, а затем перебрался на московский станкостроительный завод «Самоточка». Это было в 1933 году.
Именно в этом году и наступил его «первый день». Ведь с «Самоточкой», а ныне заводом шлифовальных станков, связана вся рабочая жизнь Быкова. Именно здесь, на этом заводе, из неоперившегося токаря Пашки вырос замечательнейший мастер, создатель советской школы скоростного резания металлов, лауреат Государственной премии, депутат Верховного Совета СССР Павел Борисович Быков.
«Самоточка»… Вид у этого завода был далеко не внушительный. Завод!.. А тут несколько деревянных сараев чуть ли не вековой давности, два маленьких кирпичных домика — кузница и «термичка» — и двухэтажное заводоуправление. Заводчик Штоль считал, что этого достаточно, чтобы работать «с размахом».
Заводской двор так и не замостили, он напоминает свалку. Чего только тут нет! Но больше всего липкой, вязкой грязи. И в сапогах не всегда проберешься, того гляди засосет и не вытащишь…
В механическом цехе свет из небольших оконцев не может пробиться сквозь плотный серпантин приводных ремней — круглые сутки здесь горят электрические лампочки. И у рабочих всегда воспаленные глаза.
Станки под стать заводским «хоромам» — старые, разболтанные. О каком уж классе точности тут думать!.. Тесно, подъемных механизмов нет.
Унылое впечатление поначалу производила эта «Самоточка». Но потом оказалось, что дело не в бараках и даже не в стареньких станках. Что лицо завода — это коллектив «Самоточки». Он сложился не вдруг, но был спаянным и доброжелательно принял молодого токаря.
Доброе отношение к себе Павел почувствовал буквально же через несколько дней. Провозившись с обточкой втулок, которых ему раньше и видеть-то не доводилось, Быков снес продукцию контролеру. И был просто убит, когда из десяти втулок восемь полетели в ящик с надписью: «Неисправимый брак».
Вот тебе и токарь четвертого разряда!
На следующий день мастер токарного отделения, не повышая голоса, посоветовал токарю Быкову на время забыть о четвертом разряде и сызнова взяться за учебу. И если он согласен, то для ученика и второй разряд хорош.
Конечно, обидно было. Но на справедливость чего же обижаться… И снова Павел проявил свой характер, выдержку, упорство.
Он часами стоял в «заплечниках» у лучших токарей и перенимал их сноровку. На собственном опыте убедился, что первым его помощником в работе является станок. Значит, не нужно жалеть ни сил, ни времени, ухаживать за ним, протирать «до дыр», смазывать до блеска.
Этому почему-то не научили на курсах. Зато теперь станок Быкова все 480 минут рабочего времени не подводил своего заботливого хозяина.
Это были, конечно, еще азы культуры производства. Но достичь их, почувствовать их необходимость можно было только на заводе, в цехе, а не в учебных мастерских.
Павел Борисович на всю жизнь запомнил доброго своего наставника, учителя, начальника токарного отделения инженера Цезаря Кунникова.
Кунников редко подсказывал, зато не скупился на беседы. А что Быков человек творческий, думающий, инженер почувствовал очень скоро. Именно почувствовал — Кунников был человеком, наделенным большим педагогическим чутьем, личным обаянием, умением вовремя подметить новое и достаточно смелым, чтобы за него бороться. Впрочем, он смелым был во всем. Пройдет еще 10 лет, и имя Цезаря Кунникова станет известно всей стране. Майор Кунников возглавил десант советских моряков в Станичку (близ Новороссийска) и погиб, отстаивая плацдарм. Посмертно он был удостоен звания Героя Советского Союза.
Кунников перевел Павла в смену опытнейшего токаря Федора Мурзова, прекрасно понимая, что Быкову есть чему поучиться у такого мастера и что Павел будет учиться, его не надо заставлять.
И, наверное, Кунников был внутренне горд за своего ученика, когда Мурзов как-то рассказал инженеру, что Быков не только «по-мурзовски» научился затачивать резцы, а кое-что и Мурзову подсказал. Дельно подсказал.
Вот и кончаются месяцы второго ученичества. Появился у токаря свой почерк. Для Павла Быкова наступала пора технической грамотности.
Уже вскоре Павел Борисович вновь получил свой четвертый разряд и стал выполнять норму на обработке шестеренок.
Казалось, можно и успокоиться. С годами мастерство будет возрастать, копиться опыт, прибавляться разряды, заработки — что еще надо?
Быков знал многих хороших токарей, которые вот так из года в год выполняли норму, умели грамотно прочесть чертеж, были дисциплинированны и… довольны собой, своей работой, и заработки у них были вполне приличные. Ругать таких, казалось, было не за что, как, впрочем, и хвалить.
А Быкову неймется. Едва добился выполнения нормы, голова уже занята другим: а как бы ускорить все процессы обработки шестерен?
Теперь уже не приходилось приглядываться к работе других токарей, нужно было думать самому.
Сначала Быков проанализировал все огрехи, которые случались, не по вине токаря, а зависели от качества резцов, организации рабочего места, технологии обработки. То, что термисты плохо калят резцы, было ясно не только Павлу. Зато Быков детально продумал организацию своего рабочего места. Ни одного лишнего движения, чтобы взять нужный инструмент, — все должно лежать на своих определенных местах. Ни одного лишнего перерыва в работе для заточки нового резца — он накопил их достаточно, по-своему пометил, зная, какой резец понадобится для той или иной операции.
И результат не замедлил сказаться. 150 процентов нормы. Имя Быкова появилось на заводской Доске ударников.
Конечно, это было не только приятно. Доска ударников — это и признание мастерства.
А время наступило такое, когда вся страна, все ее лучшие люди искали, творили. Искали новые резервы увеличения производительности труда, творили новое, социалистическое отношение к труду.
1935 год. Год, когда по всей стране гремели имена Алексея Стаханова, Кривоноса, Дюканова, Виноградовых. Их достижения поражали, рекорды казались фантастическими. Стахановское движение уже перемахнуло через «героизм отдельного порыва», оно вливалось в будничную работу массовым трудовым героизмом.
В начале сентября этого знаменательного года стал стахановцем и Павел Борисович. За одну смену он выточил 25 шестеренок, выполнив норму на 208 процентов. И такая рекордная производительность труда была не случайной для Быкова, не «порывом» — это был итог поиска.
В этот день в шуме, визге, грохоте токарного цеха можно было уловить звуки одного станка, и по этим звукам сведущие люди понимали — станок работает на повышенном числе оборотов.
В тот день Быков добился скорости резания 100 метров в минуту. Остальные станки работали в привычном режиме — 30–40 метров.
Чтобы перевести станок на такую скорость, Быкову понадобились
