Йомсвикинг - Бьёрн Андреас Булл-Хансен

один из них, и вот мы сидели у очага. Здесь уже была сварена каша. Запах домашней пищи ударил нам в нос, как только мы открыли дверь и увидели чан, висевший над углями. Аслак буркнул, что мы можем поесть, и мы тут же набросились на еду, запихивая кашу себе в рот прямо руками.

Остаток дня мы провели в доме. Аслак не вернулся за нами, зато пришел другой мужчина, низкого роста, с тремя колчанами под мышкой, он зашел в дом, шаркая ногами, и кивнул нам, прежде чем сесть за общий стол. Потом разложил стрелы на столе и начал осматривать черенки. Мы поинтересовались у него, где был однорукий, но он ответил нам на языке, которого мы не понимали, и продолжил заниматься стрелами. Некоторые он отнес к очагу, где одну за другой держал их над огнем, прежде чем выгнуть их и прицелиться снова.

Вскоре он ушел, а мы так и остались сидеть возле очага.

– Мне надо уйти, – сказал я. – Поискать Хальвара.

– Останься, – попросил Бьёрн. – Нам надо держаться вместе.

И я никуда не пошел. Подумал, что Хальвар, возможно, так и не вернулся в Йомсборг. Его вообще уже могло не быть в живых. Могло так случиться, что он был не из этих мест и лишь соврал мне.

– Когда они придут вечером… – Бьёрн, прищурившись, посмотрел на дверь. Оттуда шел тусклый свет и был слышен шум дождя. Бьёрн посмотрел на меня. К его усам и бороде прилипла каша. – Когда они придут и начнут расспрашивать, откуда мы и чем мы занимаемся, не надо говорить, что мы служили у Олава. В молодости он часто бывал с набегами в этих местах.

Больше мы ни о чем не говорили в тот день. Я долго просидел тогда, изучая резьбу на ближайшей балке, представлявшей собой суковатое бревно, очищенное от коры, а сейчас служившее опорой для сводчатого потолка. Золотистый свет, шедший от очага, отбрасывал тени на героическую битву, увековеченную в дереве. Внизу извивался змей, несколько раз обвивавший бревно, в крутых волнах была видна его голова. В открытой лодке стоял широкоплечий мужчина и выбирал веревку. Скорее всего, это был Мировой змей, а человек в лодке – сам Тор. Отец рассказывал нам эти истории, и хотя сам он не сильно старался умилостивить Одина и его сыновей, но нас он рано научил почитать их за великих воинов и тому, что боги всегда на стороне добропорядочных и смелых людей. Такие трусы, как великан Хюмир, сидевший позади всех в лодке и боявшийся волн и могучего змея, не могли рассчитывать на милость богов.

Мы с Бьёрном провели в доме весь день. С наступлением сумерек под крышей начали собираться воины. Йомсвикинги обычно целый день проводили вне дома, выполняя свои обязанности. Каждый был занят делом, невзирая на свои заслуги, навоз в Йомсборге мог убирать как почтенный воин в возрасте, так и юнец. Все население в Йомсборге было поделено по домам, где они проживали, а то, что нас с Бьёрном поселили именно в этот дом, значило, что там были свободные койки. На тот момент мы еще об этом не знали, те места, на которые нас определили, раньше принадлежали двум воинам, повешенным в Йорвике.

Когда йомсвикинги пришли в дом, мясо уже было нанизано на вертел и варилась ячневая каша. Позднее к нам подошел человек по имени Сидтрюгг и принес нам по глиняной кружке с водой. Он пробормотал что-то о том, что Крестьянин рассказывал о нас, плюхнулся на койку рядом с Бьёрном и почесал ногу. Сидтрюгг не был толстым человеком, но у него было абсолютно круглое лицо, обрамленное пушистой бородой, а тело казалось дряблым. Нос, должно быть, был сломан когда-то, потому что он был искривлен и вмят. Он пил из своей кружки, такой же, как и те, что мы получили с Бьёрном. Сидтрюгг снова почесал свои ноги, только в этот раз он полностью запустил свою руку в штаны. Он пробубнил, что он главный в доме и что, если нам что-то понадобится, мы должны обращаться к нему. А пока нам надо было поесть, если мы еще этого не сделали, и затем укладываться спать. Он указал нам на лавки, как обычно расположенные вдоль стен всего длинного дома. Мужчины пришли уставшие, все были заняты работами на восточной стене, нося землю для наружного вала, поэтому вечером легли рано. Нам тоже следовало поспать, потому что на рассвете он поведет нас к Вагну.

От его последних слов мое сердце в страхе сжалось. Мужчины, пришедшие в дом, были воинами. Мы это прекрасно понимали. Не только потому, что у каждого на поясе был топор, но их движения выдавали в них воинов: более точные и обдуманные. Даже то, как они держали кружки, говорило о том, что оружие им было привычнее. В них много силы, и ты ощущаешь, как она исходит от каждой части их тела.

Сидтрюгг поведал нам, что все мужчины, жившие в этом доме, принадлежали к одному экипажу на одном из боевых кораблей. На каждое судно приходилось по два дома. Если нас примут в йомсвикинги, Сидтрюгг заверил, что мы с Бьёрном будем жить в одной каюте, ведь, как он слышал, мы были братьями.

Пока Сидтрюгг разговаривал с нами, меня начал беспокоить живот. Не страх или неизвестность, ожидавшая нас на следующий день, привели мой живот в расстройство. Из-за того, что долгое время мы питались одной лишь рыбой, мой желудок отказался принимать кашу. На меня накатила тошнота, я почувствовал, что мне надо срочно найти место, чтобы из меня вышло лишнее. Сидтрюгг увидел, что я держусь за живот, и указал на дверь: «На другой стороне улицы, мальчик. Там две избушки. Тебе в ту, которая поменьше. Вторая спрятана за бревнами. Не нагадь в нее».

Как он и сказал, я нашел домики прямо на противоположной стороне улицы и плюхнулся на доску с отверстием, поскорее опустив штаны. Я сидел в той вони и думал о том, как Хакону ярлу и его рабу пришлось прятаться в свинарнике в Римуле у крестьянина, представил себе того раба на площади, как ему отрубают голову, и жуткий страх сковал меня. То, что мы с Бьёрном оказались среди пользующихся дурной славой йомсвикингов, о которых мы много знали из песен и сказаний в детстве, казалось нереальным.

Когда я вернулся в дом, Бьёрн все еще разговаривал с Сидтрюггом. Он хотел побольше узнать о молодой женщине, встретившей нас на