Йомсвикинг - Бьёрн Андреас Булл-Хансен

– Торстейн! – прокричал он, и я узнал его. Странная кривая улыбка, шрам на лбу, идущий по лицу вниз. Это был Хальвар. Он пустил лошадь шагом и остановил ее прямо перед нами. Уздечки не было, но конь слушался всадника и без нее. Из его курчавой каштановой бороды торчала солома, глаза на его испещренном шрамами лице напоминали две узкие щелочки.

– Торстейн, – повторил он и посмотрел на меня сверху. Затем повернулся к Аслаку. – Об этом мальчике я рассказывал тебе. Или ты забыл? Он меня спас в Ирландском море.

Аслак подошел к нему и похлопал коня по шее:

– Не надо тебе было садиться на коня, выпивши, Хальвар.

– Почему мне никто не сказал, что он приплыл сюда? – Хальвар вытер нос, кашлянул, сплюнул на землю, спустился с коня, наступив на свой же плевок.

– Тебя не было здесь с банного дня, – проворчал Аслак, склонив голову немного вбок и разглядывая полуголого Хальвара. – Тебе не мешало бы помыться, как я вижу. Где ты был?

Хальвар подошел ко мне. Он взял мою руку в свою и улыбнулся, потом он кивнул Бьёрну.

– Этот там, он похож на тебя. Это про него ты рассказывал? Это твой брат?

– Да, – ответил я.

– Забыл его имя.

– Бьёрн.

Хальвар отпустил мою руку:

– Твой брат спас мне жизнь, Бьёрн. Поэтому я и сказал ему, что в Йомсборге нужны такие люди, как он.

Его прервал Аслак:

– Он слишком юн, Хальвар. А его брат выдержал испытание.

– Слишком юн? – Хальвар навис над Аслаком. – Слишком юн? Вагн был младше его, когда его приняли в йомсвикинги.

Серые глаза Аслака сверкнули, он приставил свою культю к груди Хальвара.

– Но он не Вагн. А тебе не помешало бы поехать домой и хорошенько проспаться.

Хальвар резко забрал лук из моих рук.

– Стрелу! Кто-нибудь даст мне стрелу?

– Ты хочешь убить его? – Аслак поправил накидку на своей культе. – Ты это собираешься сделать?

Хальвар заметил стрелу в руках Бьёрна. В один прыжок он оказался рядом с братом и забрал у него стрелу, но, прыгнув, потерял свои штаны, споткнулся, приземлился на четвереньки, обнажив свой зад. Потом неловко поднялся на ноги со штанами на лодыжках.

– Торстейн, иди туда… – Он попытался вставить стрелу. – Сорок шагов в том направлении, и держи ведро.

Я не шелохнулся. Мне совсем не хотелось, чтобы он попытался прострелить ведро в моих руках, ведь он с трудом держался на ногах. Порыв ветра снова сорвал накидку с плечей Аслака, и стала видна безобразная торчащая культя. Мне не хотелось, чтобы я закончил так же, как и он, но не хотел я и расставаться с Бьёрном. Я видел, что мой брат стоит в глубоком раздумье. Между бровей я заметил у него складку, которая обычно появлялась, когда он задумывался. Брат подошел к пьяному йомсвикингу и положил свою руку на лук, а я в это время повернулся и пошел к березке.

Только тот, у кого есть старший брат, может понять, насколько младшие доверяют старшим, тем, на кого с раннего детства смотрят как на сыновей самого Одина. Он, как и отец, твой герой. Ты не замечаешь его ошибок и промахов до того момента, пока сам не становишься взрослым. Поэтому я совершенно не боялся, вставая у березы, хотя и знал, что из нас двоих я – лучший лучник. Я держал ведро на вытянутой руке и видел, как Бьёрн стоял с двумя другими людьми, как ему дали лук и стрелу, как Хальвар стоял рядом, поддерживая рукой штаны. До сих пор помню, как Бьёрн натягивает тетиву, как отводит руку со стрелой назад и стоит в полнейшем спокойствии, голова слегка отклонена в сторону, он целится, чуть двигая выемку на древке по тетиве. И вот стрела летит в моем направлении, я слышу шорох оперения. Понимаю, что она летит не в ведро, но продолжаю стоять, показывая всем своим видом, что я сильный и не боюсь. Стрела долетает до меня, и я вижу, что она торчит у меня из плеча. Я не кричу, а продолжаю стоять у деревца с вытянутым в руке ведром. Я слышу свой голос, произносящий слова, которые позволили мне занять свое место среди йомсвикингов: «Попробуй еще раз!»

После этого я помню не так много. Возможно, бегство от Олава, длинный переход через горы и передвижение по морю в Йомсборг ослабили меня намного больше, чем я думал. Последнее, что я помню, – это как надо мной склоняется Бьёрн и что я плохо чувствую пальцы на раненой руке, а потом проваливаюсь в темноту.

20

Братство

До того, как мы добрались до Йомсборга, мы долго голодали. Стрела стала последней каплей для моего истощенного тела, и я потерял сознание. Аслак уже видел такое раньше. Он был рядом со мной, когда я очнулся, и все мне объяснил. Сейчас меня следовало откормить, потому что редко он встречал такую отвагу в столь юном возрасте. Он уже обсудил все с Вагном, и было решено, что меня будет обучать один из лучших наставников в замке. Рана перестала кровоточить, как только из нее вынули стрелу, и не было похоже, что она могла начать воспаляться. Но Аслак хотел, чтобы я побыл в покое, по меньшей мере неделю. Мне надо было лишь спать и как следует отъедаться салом и кашей.

Все последующие дни я проводил вместе с Фенриром в своей койке. Хальвар частенько сиживал со мной. Он тоже был из нашего длинного дома и считал, раз уж я спас его, когда ему прострелили руку, то ему подобало помогать мне сейчас. Нас с Бьёрном поселили в том самом длинном доме только благодаря тому, что мы упомянули Хальвара по прибытии. Но Хальвар на тот момент был на задании, как он сам это называл: я знал, что у него была женщина в одном из хуторов неподалеку от крепости, и он любил проводить там время.

От Хальвара я узнал об обязанностях йомсвикингов и их полной опасностей жизни. Именно он рассказал мне о том сложном выборе, с которым пришлось столкнуться Вагну, сыну Аки, о том выборе, которому было суждено повлиять на судьбы каждого из нас. Бьёрн теперь был занят, он начал изучать боевое искусство. Йомсборг просуществовал на тот момент уже более двухсот лет, но правление хёвдингов подходило к концу, все чаще им приходилось подчиняться жаждущим власти конунгам, а Йомсборг по-прежнему оставался независимым. Мы были в милости у конунга. Хальвар рассказывал