Евангелист Иван Онищенко - Юлия Крюденер

Через минуту он сидел на крайней парте и с волнением смотрел на детские головки, вспоминая то, что сам пережил в детстве.

Учитель поднял руку, и дети затихли. Он окинул всех серьезными, внимательными глазами и сказал:

- Пока болен отец Иван, мы приостановим изучение молитв и таинств. Это будете учить, когда он выздоровеет. На прошлом занятии мы читали очень хорошие стихи. Кто выучил заданное стихотворение Ивана Саввича Никитина "Новый Завет"?

Поднялось несколько рук. Учитель показал на одного белокурого мальчика, выглядевшего несколько старше других, и сказал:

- Расскажи, Акимка, ты. Только не торопись. Отчетливо, торжественно скажи, как ты умеешь.

И в комнате школьной избы раздалось чистое, волнующее чтение стихов. Онищенко вытащил свой сборник, нашел там это стихотворение и следил, в мыслях повторяя каждое слово.

Новый Завет, - декламировал мальчик.

Измученный жизнью суровой,

Не раз я в себе находил

В глаголах предвечного Слова

Источник покоя и сил.

Как дышат святые их звуки

Божественным чувством любви,

И сердца тревожного муки

Как скоро смиряют они.

Здесь все в чудно сжатой картине

Представлено Духом Святым:

И мир, существующий ныне,

И Бог, управляющий им.

И Сущего в мире значенье,

Причина и цель, и конец,

И вечного Сына рожденье,

И крест, и терновый венец.

И сладко читать эти строки,

Читая, молиться в тиши.

И плакать, и черпать уроки

Из них для ума и души.

- Хорошо, Аким, хорошо ты прочел. Все, дети, выучите этот ст их и в мыслях часто повторяйте его, - произнес учитель, ходя между рядами и гладя детей по волосам. - А теперь я прочту вам стих, тоже Ивана Саввича, о молитве. Молитве вас учил отец Иван. Особенно хорошая молитва "Отче наш". Но давайте послушаем стихи:

Молитва дитяти

Молись, дитя, сомненья камень

Твоей груди не тяготит,

Твоей молитвы чистый пламень

Святой любовию горит.

Молись, дитя, тебе внимает

Творец бесчисленных миров,

И капли слез твоих считает,

И отвечать тебе готов.

Быть может, ангел твой хранитель

Все эти слезы соберет

И их в надзвездную обитель

К престолу Бога отнесет.

Молись, дитя, мужай с годами!

И дай Бог, в пору поздних лет

Такими ж светлыми очами

Тебе глядеть на Божий свет!

Но если жизнь тебя измучит

И ум, и сердце возмутит,

Но если жизнь роптать научит,

Любовь и веру погасит, -

Приникни с жаркими слезами,

Креста подножье обними:

Ты примиришься с небесами,

С самим собою и с людьми.

И вновь тогда из райской сени

Хранитель-ангел твой сойдет,

И за тебя, склонив колени,

Молитву Богу принесет.

Как зачарованный слушал Онищенко этот урок, урок подлинного закона Божьего. А учитель вдохновенно рассказывал детям, как молился Сам Иисус Христос и как учил молиться людей: в уединении, молиться не для показа, не для того, чтобы это видели люди, а для своей души, чтобы она постоянно помнила, кто она перед Богом, Отцом всех людей. И как она должна жить на земле, прощать людям долги их и любить Бога, любить близких своих и всех людей.

Иван помнил уроки закона Божьего в своей школе, где учил их этому отец Емельян, но помнил совсем другое. Сердитый отец Емельян часто таскал их за уши, стращал карами Божьими, учил множеству непонятных молитв. И не помнилась любовь к урокам закона Божьего, а все человеческое. Отец Емельян любил рисовать в воображении детей картины страшного суда, и рисовались они с явным ужасом, даже, помнил, волосы на голове шевелились.

И вот здесь он увидел другое, видел живые глаза ребят, ощущал живой трепет детских сердец. И когда зазвенел звонок, возвещающий конец занятий, дети готовы были еще сидеть и слушать. Но учитель окончил и ласково отпустил их.

Потом он расспросил Ивана, откуда он, кто и куда идет. Затем пригласил его в свою комнату при школе, в которой жил. Сторожиха подогрела им суп и подала кашу.

Икон в комнате не было. Иван поднялся помолиться, поднялся и учитель, с любопытством поглядывая на молодого ссыльного-евангелиста. Затем, покоренный скромностью гостя, учитель рассказал ему о себе, о своих взглядах на школу, на образование, на Бога. Звали его Николай Иванович Торгский. Он учился в семинарии, но к роли священника или прислужника в церкви его не тянуло, и он избрал преподавание детям грамоты. В Бога он верил, истину любил, но в церковь ходит изредка, только для порядка, для виду. Он понимал, что служение богоугодно лишь самой жизнью человека. У него было Евангелие на русском языке, которое он купил в Воронеже в лавочке самого Ивана Саввича Никитина. Он читает его сам, иногда людям, которые собираются у него по вечерам. В их селе еще нет любящих чтение так,