Вторая жизнь Мириэль Уэст - Аманда Скенандор

– Несколько раз. Как Хелен? – спросила она, затаив дыхание в ожидании его ответа. Она не смогла бы вынести, если бы…

– С ней все в порядке. Уже дома и идет на поправку.

Мириэль отвернулась от микрофона и издала счастливый всхлип.

– О, слава Богу! Я хотела приехать к вам, но…

Снаружи донесся скрип замедляющихся колес поезда.

– Где ты? – спросил он.

– Я не могу сейчас говорить, но обещаю написать, когда…

– Ты ведь больше не покидала колонию, не так ли?

– Я все объясню, когда…

– Ты получила мое последнее письмо?

Настойчивость в его голосе заставила ее задуматься.

– Конечно, как бы я узнала, что Хелен больна?

Поезд прогудел, когда его визжащие колеса остановились.

– Мне нужно бежать, Чарли. Передай Хелен и Эви, что я люблю их и…

– Я отправил еще одно письмо и… ну, просто прочти его.

Шум в вестибюле усилился почти до оглушительного уровня, когда высадившиеся пассажиры столпились внутри. Мириэль нужно было идти, иначе они с Жанной рисковали опоздать на поезд, но ее ноги не двигались.

– И что в нем?

Он не ответил.

– Черт возьми, Чарли! Что в нем?

– Я никогда не винил тебя.

– Не винил меня в чем?

– В его смерти не было ничьей вины.

– Ты можешь произнести его имя, Чарльз. Он бы хотел, чтобы мы произнесли его имя.

– Не я был тем, кто разваливался на части всякий раз, когда кто-то упоминал о нем.

– Мой сын умер. Что я должна была делать?

– Наш сын, Мириэль! И все, что угодно, было бы лучше, чем пытаться покончить с собой.

Она вздрогнула и сжала запястье.

– Вот! Я сказал это! – продолжил он. – Ты хочешь называть вещи своими именами? Как насчет этого: самоубийство?

– По крайней мере, мне было не все равно! Ты вернулся в студию через неделю после его похорон.

На линии на несколько секунд воцарилась тишина.

– Послушай, зря я завел этот разговор. Я просто хотел, чтобы ты знала, что причина не в этом.

Мириэль взглянула на часы над дверью в вестибюль. Одна минута до отправления поезда.

– Причина для чего?

– Прочти письмо. Тебе не нужно ничего подписывать. Все уже сделано.

Желудок Мириэль сжался, а руки похолодели. Снова раздался гудок поезда.

– Чарли, я… я тоже тебя не виню, – прошептала она и положила трубку обратно на рычаг.

Глава 64

Мириэль вместе с Жанной, пошатываясь, вышли на платформу как раз в момент отправления поезда. Она подтолкнула девочку на первую ступеньку их вагона и схватилась за поручень. Поезд тронулся с места. Жанна качнулась назад, угрожая рухнуть на Мириэль и свалиться вместе с ней на платформу. Мириэль уронила саквояж и выставила вперед ладонь, уперев ее в спину девочки, пытаясь удержать ее в вертикальном положении. При этом она продолжала, спотыкаясь, бежать рядом с ускоряющимся составом, ее хватка на поручне ослабла. Отпустить его и вернуться за своим саквояжем? Она могла бы прожить без одежды, обуви и украшений, находящихся в нем. Но фотография, где они всей семьей на пляже, была бесценна и незаменима. Ее пальцы напряглись, сильнее сжимая гладкий металл. Вес Жанны давил на ее другую руку. Сумочка свисала с запястья.

Оглянувшись на свой саквояж, Мириэль запрыгнула на подножку поезда. Едва ноги обрели опору, ее качнуло назад, и рука соскользнула с поручня. Платформа закончилась, периферическим зрением она зацепила внизу в нескольких футах размытое пятно гравия. Как раз в тот момент, когда она практически падала, наверху в дверном проеме появился кондуктор. Он схватил ее за запястье. Как только она крепко встала на ноги, он потащил ее и Жанну вверх по лестнице и внутрь, бормоча череду проклятий.

В вагоне оказалось лишь одно свободное место. Жанна снова впала в беспамятство, прежде чем Мириэль смогла удобно разместить девочку на сиденье. Ее лицо было раскрасневшимся и горячим на ощупь. Белки глаз окончательно порозовели, а дыхание стало таким хриплым, что Мириэль испугалась, не появились ли в ее горле язвы. Слава Богу, им осталось преодолеть только один отрезок пути. Когда они прибудут в Батон-Руж, сестра Верена уже будет ждать их. Они могли бы начать лечение прямо в кабине машины «скорой помощи», пока она будет мчаться по Ривер-роуд.

Мириэль нашла место поблизости, чтобы встать, держась за поручень, торчащий из верхнего угла сиденья. На глаза навернулись слезы. От усталости, разочарования и скорби. Но она сдержала их, не желая привлекать еще больше внимания.

У нее были и другие фотографии Феликса, хотя ни одна из них не была такой дорогой. Она напишет Чарли, чтобы он немедленно отправил ей какую-нибудь из них.

Что он пытался сказать ей по телефону? Неужели он действительно не винил ее в смерти Феликса? Мириэль обвиняла в случившемся его. И себя. И Бога, и всех, кто хоть как-то был связан с этим событием, вплоть до рабочих, заложивших фундамент бассейна. Но больше всего – себя. Сдерживать слезы становилось все труднее. Она обмахнула лицо веером, делая вид, что ей очень жарко.

Поезд качнуло, и Мириэль врезалась в плечо женщины, сидевшей рядом с ней.

– Извините меня, – сказала Мириэль.

Женщина нахмурилась и ничего не ответила. От нее пахло маринованной капустой. От кого-то, сидящего поблизости – амбарной пылью. От другого – кулинарным жиром. Мириэль старалась не вдыхать слишком глубоко, сожалея, что у нее нет денег на билеты в первый класс.

Внезапно смех заклокотал внутри нее. Он вырвался прежде, чем она успела сжать губы, чтобы остановить его. Наверняка от нее воняло так же сильно, как от этих деревенщин. Воняло потом, болотной водой и несвежим шелком.

Несколько пассажиров посмотрели в ее сторону. Сделав над собой усилие, Мириэль взяла себя в руки. Смех не менее заметен, чем плач. Она не могла позволить себе делать ни того, ни другого, пока они с Жанной не окажутся в безопасности на пути в Карвилл.

Когда поезд наконец прибыл в Батон-Руж, Мириэль посторонилась, давая дорогу остальным пассажирам, прежде чем разбудить Жанну.

– Мне плохо, – пробормотала девочка, когда Мириэль обняла ее за талию и подняла.

– Знаю. Мы почти на месте.

Жанна зашаталась, затем рухнула обратно на сиденье. Мириэль села рядом с ней, закинула ее руку к себе на шею и снова поднялась на ноги. Они, пошатываясь, сошли с поезда на платформу.

На станции стоял гул людских голосов, напоминающий навязчивое комариное жужжание. Пассажиры толкали перед собой тележки, доверху нагруженные багажом. Среди царящей вокруг суеты мелькали ящики с цыплятами, разномастные стулья, звенела фарфоровая