Новатерра - Георгий Булавин

      Смолкла испанская сьерра,

      Дремлет кастильская стража...

      Чу! Шевельнулась портьера.

      Чу! Отворилось окно.

      Выйди ко мне, донна белла!

      Здесь жду тебя я давно.

      Небо Испании

      В лунном сиянии -

      Нас не увидит никто...

      И стало так! Алина приняла его под руку, проводила к столу и подала бокал с пузырящимся... шампанским. Шампанским? Шампанским!

      - Пью за вас, команданте. Вы были бесподобны! Вчера - отважный воин, благородный рыцарь; сегодня - мудрый правитель, справедлиѓвый судия.

      Александр молчал, лишь чуть заметно улыбался. Положа руку ему на плечо, Алина коснулась запотевшим хрусталём ободка его бокала. Глоток. Бокал летит за парапет. Протяжную канцону заѓменяет танго...

      - Могу ли я пригласить вас на танец, сеньор?

      - К вашим услугам, сеньора!

      Чёрные кудри сеньоры

      Гуще полночного мрака.

      Чёрные очи сеньоры

      Ярче весеннего дня.

      Выйди ко мне, донна белла,

      Страсть моя жарче огня!

      Если не выйдешь ты,

      То не увидишь ты

      Больше на свете меня!

      И снова стало так! Алина повисла на шее Александра и, прижавшись горячими губами к его щеке, зашептала:

      - Ты был прекрасен, Аль! Ты - настоящий кабальеро! Ты - самый лучший! - голос её становился всё пронзительнее, резче; дыхаѓние - всё чаще; тело напряглось. - Самый сильный! Самый красивый! Самый мой! Ты - мой! Я - твоя раба! Я люблю! Я хочу тебя! Здесь! Сейчас!

      И ночь взорвалась зажигательными ритмами фламенко...

      Потом они, обнажённые и счастливые, валялись здесь же, в куче брошенных на пол подушек, устланной мягким покрывалом, рвали зуѓбами сочное мясо, обливались рубиново-красным 'Каберне' и слизыѓвали потёки вина прямо с крепких разгорячённых тел.

      - Ты любишь меня, Аль?

      - Люблю!

      - Правда?

      - Правда, моя прелесть!

      Он и впрямь любил её. Только её. Уже. Опять. Сейчас...

      - Крикни во весь голос, на всю Землю!

      - Так громко не смогу...

      - Тогда я укушу тебя, трус несчастный! Больно-больно!

      Алина погрозила ему пальчиком и потянулась губами к весьма чувствительному участку мужѓского организма...

      ...Алина в изнеможении откинулась навзничь, потом упала ему на грудь. А он возбуждённо шептал, теребя её волосы:

      - Самая сладкая!

      И думал: 'самая умная!'

      - Ещё!

      - Самая нежная!

      'Самая проницательная!'

      - Ещё! Ещё!

      - Самая страстная!

      'Самая хитрая!'

      - Ещё, милый!

      - Самая удивительная!

      'Самая коварная!'

      Самая любимая! Единѓственная! Моя! Да разве кто-нибудь способен заменить тебя?! Никогда! Никто! Наверное...

      ...Давным-давно затихла музыка, угомонилась вдалеке станица, догорали свечи в фужерах. Александр лежал под тёплым пуховым одеялом, любуясь звездами, вдыхая свежий ночной воздух. Алина прижалась к нему горячим телом, осторожно, очень мягко возложила голоѓву на грудь.

      - Скажи, Аль, ты всегда будешь любить меня?

      - Я всегда любил и буду любить только тебя, Алька, - теперь уже он говорил с полной уверенностью, безо всяких 'наверное'. Наѓверное, так...

      - Будешь любить... до самой смерти?

      - Мы не умрём, Алька!

      - Все люди умирают...

      - Только один раз. У нас он уже позади.

      - Я верю тебе, Аль! Ты всех победишь, даже Смерть... Спи, мой храбрый идальго, набирайся сил, верный паж охраняет твой сон. А завтра будет новый день. Завтра - и всегда! И - как всегда - перѓвой в Мир придет Маньяна, Утро Надежды, Утро Веры, Утро Любви, Утро Победы, Утро Новой Жизни. Аста маньяна, команданте!

      - Аста маньяна, донна миа!..

      ... - Верить... Как это, должно быть, хорошо, - в далеком Запределье думал седовласый старец. - Вот интересно, как это - 'хорошо'? А как это - 'интересно'?!..

      ... - И чтоб ты сдох! - подумал кто-то, оставшись наконец в блаженном одиночестве...

      ... А сирота, из-за которой разгорелся весь сегодняшний сыр-бор, не думала. Просто спала. Под действием убойного лекарства...

      ...А гетману приснился ласковый щенок. С огромными болтающимися ушами, что теребили мягкой кисточкой по гетманской душе. 'Так ты вернулся, Саня? - спрашивал барбос. - Или 'наверное?'..

      Кто знает, пёсик? Поживём - увидим. Конечно, если доживём!..

      Когда я вернусь, я пойду в тот единственный дом,

      Где с куполом синим не властно соперничать небо,

      И ладана запах, как запах приютского хлеба,

      Ударит меня и заплещется в сердце моем, -

      Когда я вернусь... О, когда я вернусь!

      Когда я вернусь, засвистят в феврале соловьи

      Тот старый мотив - тот давнишний, забытый, запетый.

      И я упаду, побежденный своею победой,

      И ткнусь головою, как в пристань, в колени твои!

      Когда я вернусь... А когда я вернусь?!

      (А. Галич)

      Ареопаг станичных мудрецов

      Двое за завтраком. Один (глубокомысленно):

      - Наша жизнь похожа на чашку чая...

      - Чем же это?!

      - А хрен её знает, я ведь тебе не философ!

      В бытность дочумной своей военной службы Александр Твердохлеб научился не только прыгать о парашютом, падать-отжиматься, копать яму, не копать её же и начищать пряжку ремня до степени блеска кошачьих гениталий, но усвоил также одно из главных правил организации трудового дня работника, не связанного по рукам и ногам непрерывным производственным процессом, - полуответственного чиновниѓка, менеджера по малопонятным вопросам, офицера тире командира-восѓпитателя: приходить на службу утром и уходить вечером нужно строго вовремя. Опаздывать нельзя - огульно обзовут пьянчугой. А вы думали кем, 'совой'? Да-да, сейчас!

      Появляться раньше первых петухов тоже чревато: подчинённые обвинят в неумении приструнить жену, которая, дескать, манкирует супружескими обязанностями - проще говоря, баба не даёт, - что авторитета команѓдиру-начальнику-руководителю тоже не добавит. У нас ведь куда поѓчетнее быть хитрым, сильным и запойным дураком, чем слабохарактерѓным широколобым импотентом... Ты идиот! Если бы проводился чемпионат мира по идиотизму, ты занял бы второе место! А почему второе, дорогая? Потому, что ты - идиот!..

      Ещё опаснее задерживаться вечером. Во-первых, тебя вполне может сыскать дурная работа. Она любит таѓких же, как сама. Умные-то разбежались! Во-вторых, начнут коситьѓся коллеги, подозревая тебя в карьеризме. Карьеристов обожают лишь бабушки из ток-шоу 'Я сама'. Дойду до ручки. Или до чужой постели. Что означает - сделаю сама себя!.. И третье: в чём тебя начнет подозревать контрразведка, лучше вообѓще не подозревать. Иначе сляжешь с подозрением на инсульт. На почѓве мании подозрительности в том, что жизнь не удалась...

      Зато руководитель - он же, разумеется, и чей-то подчинённый, то бишь подконтрольный, - который появляется за пять минут до рёва заводских гудков, вплоть до вечернего 'отхода' волен делать всё, что ему заблагорассудится. К примеру, посетить 'вышестоящий штаб' (ЦК, горком, администрацию, правление, контору, министерство, головной офис и т.п.). Читай - опохмелиться. Или, допустим, 'убыть на объект': на дачу, в баню, на рыбалку, просто выспаться 'после вчерашнего'. Однако на рабочем месте за него всегда должен оставаться абсолютно умный, абсолютно трезвый и столь же абсолютно надёжный, лично преданный помощник. По фамилии Навсякий. Случай... Тогда начальство будет считать его деятельным работником, который не мозолит глаза, однако 'держит руку на пульсе', а подчинённые - умелым организатором, чуждым мелочной опеке и 'стоянию над душой'. Однако и о мере забывать не следует. Влетит - уволят. Завалит - уволят с треском. Завалит с треском - 'посодют'. Меру следует знать даже в пьянке. Иначе есть опасѓность недопить...

      Правила этого Александр, даже будучи всевластным гетманом, придерживался неукоснительно. А сеѓгодня, 26 июня сего невеселого года, задержался без видимой для окружающих причины на целый час - после исполненного впечатлениями вечера и бурной ночи так сладко спалось на свежем воздухе! И так кисло поднималось. Так горько искалось домашнего животного и мобильную телефонную трубку...

      Лохматый черномазый организм сыскался дрыхнущим по диагонали каморки охранника на первом этаже командирского дома, которую Богачёв упорно именоѓвал дворницкой. Оставшееся - очень небольшое! - место барбос любезно предоставил бодигарду Лёхе. Не менее дрыхнущему. А трубка ничтоже сумняшеся валялась рядом с Алькиным бокалом на газоне под балконом. И снилась ей 'трава, трава у дома, зеленая-зеленая трава'... Случись гроза, так полная труба приснилась бы той трубке! А что творилось с гетманским лицом - не передать даже великим и могучим русским матом. 'Старенький у нас начальник...', - вспомнился язвительный смешок болтуньи-паникерши Насти. Старенький... И бес, вон, так боднул в ребро - только держись! Сеѓгодня, кстати, кажется - не так чтоб очень сильно. После зубодробительных испанских 'процедур'... И впрямь клин лучше таким же клином вышибать, чем руганью и ссорами!..