Новатерра - Георгий Булавин

      - Ну, шёл он как бы мимо, дай, думает, зайду. Покалякали. Куѓда собрался? Дела, грит. Оставайся, типа, отдохни, запьянствуем. Не, грит, не могу, и так задержался, к тому же не пью ва-аще! А раньше, Стас грит, квасил, как хрониц-цкий. Ва-аще, значь, каѓкой-то стал - хрен разберёшь его: худой, жилистый, слова человец-цкого не скажет, тока 'спасибо' да 'пожалусто', на тя зырит, а сам навродь как где-то там, за тыщу километров. Такая штука у неѓго на лапе выколота, ну, де 'котлы' обычно носют...

      - Котлы - это часы, - усмехаясь, расшифровал Золотницкий и ткнул себя поверх запястья.

      - Во-во, они самые и есть, - кивнул Вадим, - благодарю вас, Николаич! А штука такая: хрен поймёшь, то ли крест с острыми концами, то ли... хрен его, короче, знает.

      - Роза ветров? - спросил гетман.

      - Чё-чё? - не понял парень, а когда быстро гетман начеркал её на листе перекидного календаря, кивнул согласно. - Точно, она, бля буду, Стас так и рисовал. А ещё у него такие маленькие были, вроде как бусики, в лапах их дрочил всё время.

      - Чётки? - предположил гетман.

      - Точно! Стас говорил - чётки. Такие вот дела, господин полковѓник.

      - Дела... - повторил тот. - Слушай, Вадик, может, он монах странствующий? Только мы здесь при чём?!

      - Как это при..?! Ой-ё, я ж самого главного не сказал! У Стаса в лабазе товары большей частью ваши, ну, химии всякой полно, коѓнечно, лекарств, другого разного. Так он лекарства с химией все пересмотрел, инструкции перечитал, а после Стасу грит: у казаков, типа, берёшь? запасайся, а то скоро ничё этого не бу-ит!

      И гетмана бросило в паническую дрожь от этих слов. Химкомбинат давал основную часть общинного продукта, от бензина до мыла, всего не перечислишь, а фармация Нины Юрьевны поддерживала жизнь бесчисленного множества окрестных городков и весей. Комплекс был крайне уязвим в диверсионном отношении, и разрушение его грозило бы станице жуткой катастрофой. Финансовой-то - ладно, пережили бы. Но ведь могли перетравиться, как евреи в газовых камерах нацистов, а то и заживо сгореть, как всё те же евреи в печах лагеря смерти Треблинка...

      - Можно верить, Николаич? - спросил он, когда Сербин, получив заслуженную порцию благодарности и некоторую сумму в виде премии от лица Генерального Уряда, оставил их вдвоём.

      Заслужены добрые слова и премия были уже тем, что никаких татуировок у боевиков Трошина врачи не обнаружили, наоборот, их явно сводили хирургическим путем. Это новость. Это - либо новый неизвестный враг, что маловероятно, либо... либо гвардия таинственного архишефа. Да и 'наколѓка' на химкомплекс была недвусмысленной. Гетману уже не сиделось на месте.

      - Как тебе сказать, Сашка, - пригладил бороду Золотницкий. - Вадик за место держится. Подворовывает, стервец, не без того, но пользы больше приносит. Обычно не врал, так, приукрашивал малость, да и то больше свою личную роль. Думаю, можно верить. Только что это даѓёт? Бродяга-то ушёл!

      - Земля наша маленькая и круглая, без потайных углов, - гетман усмехнулся. - Помѓнишь 'Рождённую революцией'? Мы - псковские, мы поймаем!

      Он уже не сомневался, что поймает: в перекрестии прицела промелькнул облезлый хвост вполне реального шакала, а не бестелесный фантом льва, как было прежде...

      Засев в гостиничном буфете с чашкой кофе, гетман взялся за мобильный. Велел приставу немедленно опросить пленных 'дурдомовцев' по вновь полученной информации, Ходжаеву - усилить охрану химкомплекса и наблюдение за подступами к нему, потом быстрым набором вызвал Богачёва.

      - Ты далеко? - машинально спросил друга и сам не сразу понял, насколько глупо прозвучал вопрос.

      - В двух миллиметрах. А ты?.. Вообще-то - в клубной избе-читальне.

      - За книжки взялся?

      - Надо же когда-то и читать научиться... Занятная, доложу тебе, Старый, штуковина. Буковки, главное дело, махоньки таки!.. Чё хотел? Если пожрать, то я - за!

      - А если нет? - усмехнулся гетман.

      - То ты жмот, я постоянно об этом толкую. В натуре, чё хотел, братуха?

      - Подойди в гостиницу, разговор есть.

      - Добро. Минут через двадцать, ладно? Только сейчас начинаю понимать, насколько мы неправильно всё делаем...

      - Ты что там читаешь, дружище?! 'Капитал' Карла Маркса?

      - 'Кама-Сутру'...

      Новостей с театра военных действий не было. Ни хороших, ни плохих. Вообще никаких. Рында Лёха с отменным аппетитом поглощал у стойки земляничное мороженое. А гетман в это время думал. Думал мысль. Мысль о том, куда занесут его ноги сегодняшним вечером. Ничуть не сомнеѓваясь, куда именно... И нашёл компромиссный вариант. Хотя назвать его подлинным компромиссом не решился бы, вероятно, самый беспринѓципный из соглашателей.

      - Лёха, давай-ка, братец, ложкой побыстрее орудуй! Сходи в торѓговый центр, - протянул бодигарду несколько ассигнаций, - купи фруктов, сока, сладостей каких-нибудь и красивый букет. Проведаем раненых, пока затишье.

      В буфете появился возбуждённый Богачёв.

      - Мария, - окликнул гетман девушку за стойкой, - подай, пожалуйста, господину Богачёву здоровенный жбан молочного коктейля. За счёт легитимного гетмана Новоросской казачьей республики.

      - Типа, не жмот, да? - улыбнулся Серёга. - Маня, солнышко, и кило свинячьей вырезки под...

      - ...сахарной пудрой! - хохотнул гетман. - Ладно, брат, шутки в сторону. Рамс, как ты говоришь, таков: есть на белом свете посёлок Октябрьѓское, а в нём...

      Серёга выслушал очень внимательно.

      - Я понял, братское сердце. Ты хочешь сказать, что можно попыѓтаться достать этого странника - от слова 'странный' - через его кодлан? Я, правда, каюсь, в Октябрьском ни разу не был, даже не слышал ничего о таком центре цивилизации, кроме того, что есть оно как объективная реальность. Но есть ведь там и братва какая-никакая, куда ж без неё?! Что мы знаем? Аркаша Волков... Вполне достаточно.

      - Смотри, брат: где и на кого работал, чем живёт, куда напраѓвился, что у него за дела в районе Нижнереченска, круг связей. Хорошо бы фото добыть и тряпку для собаки. Обязательно уточни, где он мог бы остановиться в нашей...

      - Вот любишь ты, Старый, дурнее себя искать, ей-богу, - переѓбил Богачёв. - Я в прошлой жизни иной раз такой сыск вертел - вам с Коробицыным не снилось!

      - Ладно, не обижайся. Утром сможешь выехать?

      - Обиженные, Старый, в 'петушатнике', - фыркнул Серёга. - Чего до утра тянуть кота за причинное место? Нищему собраться - только подпоясаться. В ночь двину, Буцика навещу, Стрёмного. Только вряд ли они чем-то помогут, приѓдётся к Батяне в Новогорск пилить, опять начнёт - когда ты, Малый, блатного кореша мобильной связью обеспечишь?! Связника нашёл!

      Тут на пороге появился Лёха с объёмистым баулом и букетом нежных роз на длинных ножках без шипов.

      - Пойдёшь? - пристально поглядел на друга Богачёв.

      - Раненых проведаю, - пожал плечами гетман.

      - Святое дело! Макарыч без цветочков - как Доктор Смерть без человеколюбия... Седина в бороду, Старый, бес в ребро. Гляди, Линка узнает - яйца оторвёт! Поаккуратнее там...

      Там, куда направлялся гетман, царили благость и покой. Алёнка, в одной только лёгкой больничной пижаме, застыла на постели, больше по привычке плотно завернувшись в невесомое покрывало. Всё здесь было внове для неё: дурманящие ароматы полевых цветов, незнакомые доброжелательные люди, вкуснейшая еда, чистота, уход, душистое мыло, много тёплой воды, шампуни, лосьоны, парфюмерия, радио, телевизор, DVD-плеер, даже любимый мультик из глубокого детства - 'Чип и Дейл спешат на помощь'... Сколько раз в новой жизни дева молила о помощи крошек-бурундучков! И вот наконец... Святый Боже, как же здесь хорошо! Даже птицы поют как-то по-особому, весело и привольно. Сильные мужчины и красивые женщины открыто смотрят в глаза, не рвут друг у друга кусков печёного мяса, не оскорбляют ближнего, не дерутся, никто не суёт липкие грязные пальцы...

      В Тот Самый День ей несказанно повезло - и отец, и мать остаѓлись живы. Папа ходил шкипером на реке, всячески холил и лелеял свою любимицу, а та считала его лучшим на свете, настоящим морѓским волком. Мама работала в городской больнице, и маленькая девочка Алёнушка росла среди белых халатов, полосатых пижам и неистребимого заѓпаха лекарств. Среди человеческой боли и страдания, которых, праѓвда, восторженное дитя не замечало... Ангелоподобную девчонку заѓкармливали сластями все вокруг, отец всегда хранил в кармане шоколадку, мама часто приносила домой букеты. Именно цветов и конѓфет более всего недоставало девушке в новой жизни. Зато с лихвой хватало душевных и физических страданий...

      В Последний День, по счастью, находясь на даче, они бежали в леса, укрылись на полуразрушенной охотничьей заимке. Самой тяжёлой была первая зима, Ларины голодали, болели, жутко мёрзли, едва не умерла простуженная мать. Но после жизнь понемногу наладилась. А как-то по весне пришли бандиты...