Память сердца - Рустам Мамин

Подошли председатель и, видимо, бухгалтер, потому что он сразу схватился за счеты и поставил их так, как ему удобней.

Рыбаки с сетями вошли в реку. Ходили, кружили, топтались, – мне это было, как говорят, до лампочки. Наконец началось…

Сети вытащили на берег. Рыбы полно! Крупная, серебристая! Рыбаки выбирают улов. Сильная живучая рыба бьется, выскальзывает из рук. Хвостами, головами наотмашь бьет людей по лицу, по губам – борется за жизнь! Шмякается на землю. Извиваясь и подпрыгивая по траве, бросается в сторону реки. Смех, галдеж, шутки, подтрунивания:

– Стой-стой!.. Ку-у-да! Куда, я сказал?! Живучая, стерва!..

– Эй, Михалыч, как она тебя саданула! Теперь неделю с женкой целоваться не сможешь!

– Я ей скажу, рыбка молодая поцеловала!

– Не поймет. Домой не пустит. Оправдываться придется.

– Наоборот!..

– Это уж – вдругорядь!..

– Глянь, как прыгает!

– Ты куда, – стоять! Ты мне самому нужна!.. – Мужик еле ухватил рыбину: – Выскальзывает, собака. Смотри, зажарю!

– А в прошлом-то разе как у Бориски глаз опух!

– Да-а! Фингал знатный был! Чуть-чуть, – и без глаза бы оставила!

– А кета-то была – пуда на два!..

– Отку-у-дова!? Килограмм на десять! Это он сказал «два пуда»…

– Сергиенко! Пять человек! – пытаясь перекричать гвалт рыбаков, выкликает бухгалтер. Отчитывают пятьдесят рыб, выкладывают в корзину. Выдают.

– Петрищев!.. – Еще один получает и отходит. И так – до середины дня: ловили, раздавали и в журнале отмечали.

Мне было непонятно. Алина говорила «по пять рыбин на человека», а тут все десять! Хотел спросить, но куда там! Лезть в гущу рыбаков, разыскивать ее в толчее, – не мое дело, решил.

На другой день повторилось то же самое, и так дней десять! Раздавали каждый день одним и тем же людям по десять рыб на человека. Я понимаю абсурдность подсчета и нудность записи. Но что делать! Это было время, когда мы не шиковали, знали, что такое «дефьсит» по Райкину. А рыба красная, икра – ого какой дефицит!

Оказалось – это привычное дело: из правления звонят в рыбнадзор с просьбой прислать представителя: «Пора-де начинать лов. Устали ждать, много ведь и других дел! Когда же прибудет представитель?»

Им сообщают: «Представитель своим ходом на лодке с мотором вышел в Арку. Ждите. Днями будет у вас». Вот этот-то перерыв – «днями» – и используют живенько, чтобы запастись слегка рыбкой. А потом…

На реке аврал! Все сети убрали и унесли сушить – к приезду представителя рыбнадзора они должны быть первозданно сухими, нетронутыми!

Столы, стулья отнесли в сторонку. На берегу всё убрали. Не оставили ни одной чешуйки! – посему ждали представителя.

Появился «долгожданный» чиновник – опухший, изъеденный таежной живностью. Грянул духовой оркестр из трех «музыкантов»: один мужик с трубой, другой с барабаном, третий – с бубном; оказывается, представителя всегда встречают с музыкой.

Расставили столы, вынесли транспаранты. Выкликнули по фамилиям членов комиссии из передовиков и приступили к официальному лову. Да, кстати!.. Опухшее лицо представителя протерли коньяком. Остатки он с кем-то из рыбаков, не медля ни секунды, «принял на грудь». Кузьма Александрович, сославшись на сердце, отказался.

Раздали строго по пять рыбин и быстренько закончили всю процедуру. Составили акты, подписали. Сфотографировались на память. И пошли на торжественный обед – с коньяком. В тех краях потребляют только коньяк; водку, говорят, невыгодно завозить в такую даль.

Вечером проводили представителя. Подарили ему банку икры: в пол-литровой емкости граммов четыреста – для жены. Знай наших, мы не браконьерствуем! Представитель рыбнадзора был доволен.

А наутро открылся сезон икры! Вот уж и торжество, и праздник. И разгульность, и широта совхозной – советской натуры! Ловили, сколько хотели! Раздавали по десять рыб, тут же на берегу потрошили в ведра икру, а рыбу бросали в реку: «Малькам! Им тоже надо кушать!» Однако эвенки, я заметил, поступали наоборот: икру выбрасывали в реку, а рыбу забирали.

И продолжалось это буйство – до первого снега.

Ну вот. Рыбой все обеспечены, и по закону, и по справедливости. Председателю Полоротову телефонограммой объявлена благодарность за оперативность: управились-то за несколько часов и освободили представителя рыбнадзора для других текущих дел!

В один из дней (я уже трудился над режиссерским сценарием) Алина пришла в будку к начальнику аэродрома и пригласила меня на охоту:

– Учитель Дмитрий Федорович идет на моторной лодке вниз по течению пострелять уток, он согласился взять меня и вас, Рустам Бекарович. С собой брать ничего не нужно, у него все есть. Он всегда, собираясь на охоту, берет припасов на неделю. А мы идем на день-два…

Охотник Дмитрий Федорович – одноглазый крепкий мужик лет сорока, с задубелым, в шрамах, лицом. Когда-то проворный медведь когтистой лапой успел ударить его по лицу. Тогда он и глаз потерял.

Знакомясь, охотник жесткой ладонью крепко пожал мне руку и, широко, смущенно улыбнувшись, предложил: «Зовите меня просто Дима». Я представился – Рустам. Алина, которую я называл не иначе, как Алина Кузьминична, подчеркивая свою взрослость, тут же кокетливо ввернула: «А я – просто Алина». Ну хорошо, просто Алина…

Сели в лодку. Дима дал нам зеленые пиджаки-накидки: «На реке прохладно». И мы пошли. По берегам тайга, сплошная, могучая. Высоченные кедры… Но Алина долго молчать не могла:

– Кедровник!.. Сюда мы на лодках семьями приходим за орехами. Чуть дальше, в глубине тайги, растут малорослые кедрачи. Они не выше человеческого роста, с них удобно собирать. Ходишь вокруг дерева и снимаешь шишки. Но одним ходить опасно: медведей много. А чтоб с ними сладить, нужен не один стрелок. Сколько мужиков у нас в Арке покалечено. Охотников!..

Минут через сорок Алина снова встрепенулась:

– По-моему, на берегу кто-то сидит!

Пока я искал где, одноглазый Дима спокойно заявил:

– Это медведь. Мы сейчас поближе подойдем.

Алина, как завзятая охотница, советует:

– Зря. Испугаем его!

Но Дима не соглашается:

– Река шумит. Мы с подветренной стороны подойдем, он нас и не услышит. И поглядим, что он там делает. Смотрите! Медведь молодой, не осторожничает. Он, наверно, рыбу ловит…

Дима подвел лодку почти вплотную к поваленному в реку дереву, за ним нас медведю не видно, а он у нас на виду. Сидит на берегу, ну прямо как человек! Задние лапы в воде, а правой передней лапой смачно бьет по воде. Вытаскивает – в лапе рыба килограмма на два-три, такую на днях совхозники ловили! Мишка заносит лапу с рыбой назад, слегка приподнимается, кладет улов себе под задницу… А рыбка – бултых! – и в воду! Медведь или не видит, или играет. Опять сильно шлепает по воде, в лапе опять рыба. Кладет за спину, и опять рыба плюхается в реку!