Память сердца - Рустам Мамин

– И что, их не ищут?

– Почему не ищут? О них знают: и что здесь работают, и что норму выполняют, ведут достойный образ жизни. А если их арестовать, какая с того польза? Там их надо еще и кормить, и содержать! А здесь они пользу приносят. И потом, они уже тем наказаны, что не могут выехать никуда: в розыске все находятся. Это самые дисциплинированные мужики. Не пьют, в отличие от местных эвенков…

– А что эвенки?

– Пьянь! Голая пьянь!.. Денег много – вот и пьют. У оленеводов стада большие, из тысячи голов больше половины – матки. Чуете, какой приплод? Никто никогда не учтет. А они, муж и жена, каждый имеет свое оленье стадо. Вызывают вертолет, грузят оленей – муж для себя, жена для себя, – везут в Охотск. Оттуда ящиками прут коньяк; он у себя пьет, она у себя. Кончится коньяк, друг у друга воруют…

– По дороге женщина маслята срезала, – в разговор вступила Алина, – так вот эта эвенка зарубила мужа, он воровал у нее коньяк. Судья спрашивает, зачем отрубила ему голову? Она говорит: «Я не хотела! Я ударила, он задергался. Было жалко. Я и отрубила голову…» Ей дали три года, а через год отпустили: она не старая, двоих-троих еще может родить. Эвенки ведь вымирают, а надо как-то поддержать их численность. Это, видимо, своеобразная политика государства в отношении малых народностей. Вы ведь знаете, для спасения все средства хороши. Поэтому и ваш фильм заказали для спецпоказа за рубежом! Так, наверное?.. Им власть во всем идет навстречу, – Алина увлеклась в своем рассказе.

Отец искоса поглядывал на нее, покручивал кончик уса, но не перебивал любимую дочь.

– Им детей воспитывать не нужно. Как только родятся, их оставляют в яслях. А матери со стадами кочуют, они даже не знают, дети живы или нет. После яслей автоматически переходят в детские сады, потом – интернат. После интерната, где кончают десятилетку, уезжают в другие города – в институт. Сейчас у них есть и свои врачи, и педагоги, инженеры, летчики. Они ведь на полном обеспечении у государства. Вот так и поддерживают малые народы, товарищ режиссер…

На краю летного поля «аэропорта Арка» возведена двухэтажная дощатая будка, по-другому не скажешь, размер ее четыре на пять. На втором этаже, куда ведет наружная лестница, кабинет начальника. Он оборудован всем, что положено руководству: помимо стола с двумя телефонами пара стульев, кресло и дюжина огнетушителей – «на случай». У полукруглого, в две стены, окна пристроилась деревянная вешалка с рогульками. На ней одиноко скучает парадная фуражка самого начальника.

На первом этаже три койки: в непогоду там летчикам приходится ночевать. Это было самое удобное место ночлега и для меня.

Алина повела меня знакомиться с достопримечательностями, и в первую очередь – с горной кишащей рыбой рекой Аркой. Издали уже был слышен бурлящий шум. Такое впечатление, что у рыб, идущих на нерест, бурное профсоюзное или партийное собрание. Спутница моя увлеченно рассказывала, то забегая вперед, то возвращаясь и подпрыгивая. Было что-то в ней от озорной школьницы. Я не мог понять, то ли она хотела понравиться, то ли непосредственность выплескивалась. А я слушал и думал: «Как жаль, что эта девочка не эвенка. Это было бы точное попадание – отличная героиня фильма…»

– Сейчас рыба идет на нерест, но ее мало. Она нерестится раз в несколько лет… – Алина объясняла, но я точно не помню: кажется, раз в четыре года. – Никто без крайней необходимости в реку не вступает. Ну нельзя, понимаете?..

Подошли к реке. Рыба, одна к одной, плывет вверх по течению. Еще одно чудо! Никогда не видел такого: поверхность воды булькает, словно кипит! Серые извивающиеся спинки плотно, какими-то причудливыми зигзагами, будто сговорившись, движутся – ну как на демонстрации! – стройными согласованными рядами. А то – обгоняют друг друга… Но у всех одно – четкая устремленность…

– Когда она идет на нерест в свой год, ребята, озоруя, пробегают по рыбе на тот берег!..

«Вот бы снять!» – сверкнуло у меня в мозгу.

– А ширина реки в этом месте метров десять! – она снова заглянула мне в глаза. – Вот с какой плотностью рыба несет свое потомство вверх! Представляете! По рыбьим спинам, «аки по суху!» Идет силою инстинкта в безопасные тихие и глухие плавни, только им самим памятные, где они сами когда-то обрели жизнь. Интересно! Да?..

– Пожалуй! Вы кто по профессии? Или только учитесь?

– Я в этом году поступила в Хабаровский мединститут.

– Вам нравится быть врачом? Вы так интересно рассказывали о рыбах! Я думал, вы или в рыбной промышленности, или биолог!

– А я сама не знаю, где я. Поступила в медицинский за компанию с подружкой, а готовилась в педагогический. И о профессии стюардессы мечтала, хотела путешествовать. У нас в Хабаровске, куда хочешь можно поступать, везде места есть. И потом можно поменять профессию! Все хочется испытать: и лечить, и учить, и судить! И еще чего-то! А чего?.. Всем хочется, и мне хочется! А что?.. Говорят, с возрастом все пройдет. Я думаю, все это глупость взрослых, не понимают они нас!..

– Когда у вас «праздник рыбы»?

– Папа сказал, что представитель рыбнадзора где-то в другой части района, освободится недели через две. Стало быть, представителя нет. Можно устраивать праздник.

– Это как?

– Представитель нужен для официального проведения. Это когда все под присмотром властей ловят рыбу и делят – каждой семье по пять рыбин на человека. И всё! А что такое пять рыбин на человека в год?

– Конечно, ничто!

– Так вот, сегодня в правлении решат, когда начинать лов рыбы – без контроля. Чтоб обеспечить себя на год, по справедливости…

С утра народ потянулся к реке. Пошел и я…

На берегу стоят столы. На одном, покрытом красной материей, лежат журнал и счеты. Рядом расставлены стулья. Всё в соответствии со строгим ритуалом советского или партийного празднества. Обыденно. Официально. Неинтересно.

Рыбаки готовят сети. Это уже что-то: хоть какое-то действо! Интересно, что будет?.. Мне-то нужен какой-то колорит, экзотика. Эвены и эвенки нужны – лучше не страшные. Ох, как они плохо выглядят! Маленькие, хилые, грязные. Я вспомнил, как искал чабана в Бурятии. Неужели и эти – все такие же «не кинематографические», как любил выражаться оператор бурят Дегтярев?..

Но искать надо. Не снимать же Алину! А с другой стороны?.. Молодая. Есть в ней что-то самобытное. Лицо, повадки – явно, человек не с запада. Проглядывает что-то сибирское – может, предки из аборигенов. Чернявая, черноглазая… Полоротова – может, эвенки и прозвали так какого-нибудь беззубого прадеда: Полоротов – полый рот…

Нужен синхрон, она может и говорить на камеру. У эвенков язык вроде потерян. Общаясь на камеру, она будет рассказывать по-русски. Надо подумать!..