Девушка выбирает судьбу - Утебай Канахин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но почему не идет она? Хоть бы одна пришла. А то наведет целый вагон смешливых подруг и долговязых ребят. Неужели ей скучно с ним наедине?
Только он подумал это, в коридоре загрохали двери и послышался взрыв молодых веселых голосов. Нурлан засуетился, быстро набросил на себя импортную тенниску с ползающими черепахами по красному полю и уселся с независимым видом у окна. Лишь расширенные, немного испуганные глаза выдавали его волнение.
— Девочки, да вот он где, чудище!
В дверях стояла Рахима и звала подруг. Они со всех сторон обступили дверь, но девушка не впускала их. Глаза у всех были любопытные, как на цирковом представлении.
— Заходите, девушки! — робко пригласил Нурлан.
Но Рахима продолжала стоять в проходе.
— Кто же тебя, бедного, запер здесь, вдали от цивилизации? И тебе не скучно одному?..
— Нет…
Он сказал это машинально и покачал головой.
— Тогда все в порядке!
Она со смехом захлопнула дверь его купе, и веселый гомон начал быстро удаляться в сторону тепловоза. Нурлан рванулся было следом, хотел что-то крикнуть, но остановился в растерянности. Зачем она дразнит его? Знает, что красивая, и смеется над ним!..
Посидев немного, он начал злиться на себя самого. Действительно, она спросила, не скучно ли ему одному. Он ответил, что не скучно. На кого же теперь ему обижаться? Проклятые губы: вечно выговорят не то, что надо!
Да и зачем он поехал в мягком вагоне? Знал же ее повадки… Ну и мать запричитала: «Ах, и бессердечный же отец у тебя… Ну кто в его положении отправит любимого сына в знойную Сарыарку, да еще в середине лета? А если уж отправляет со всеми, то пусть хоть по-человечески, в мягком вагоне. До Кокчетава хотя бы!»
Мать до сих пор не понимает, что ему не всегда приятна ее забота. В тысячу раз лучше его суровый неразговорчивый отец, который не стал на этот раз потакать матери и сказал, чтобы Нурлан обязательно ехал. Вот только с вагоном уступил ей. Да и Нурлан тоже согласился. «Я через тетю Гайшу достала чудесное двухместное купе, — сказала мать тихим, вкрадчивым голосом. — А чтобы никто из посторонних не надоедал, взяла и второе место. Станет скучно, пригласишь кого-нибудь из товарищей…» Он тут же подумал о Рахиме и согласился. Даже обнял и поцеловал мать за заботу…
Нет, ничего плохого не думал Нурлан. Если Рахима поедет с ним в купе, то он будет вести себя как взрослый: не станет приставать к ней с поцелуями и смотреть на нее масляными глазами. Уж, он-то выдержит характер. Даже рядом не сядет. Будет только разговаривать, делиться впечатлениями о дороге, расскажет о своей жизни, о том сокровенном, что есть у него. Лишь бы Рахима была рядом, слушала его, лишь бы они дышали одним воздухом!
На остановках Нурлан выходил бы, покупал всякую снедь, конфеты, мороженое, а она бы лежала и читала книгу. В глазах ее светилась бы радость, когда он приходил…
Все к черту!.. Уж такая радость светилась сейчас в ее глазах, что ему тошно стало. Она взяла крылатую мечту Нурлана и, как дохлую курицу, бросила под колеса мчащегося поезда!
Он опять подскочил к зеркалу, набросил на плечи свой модный пестрый пиджак. Ну как он раньше этого не видел! Плечи такие огромные и вздутые, что он напоминает в этом пиджаке огородное пугало. С гневом швырнул он пиджак в угол дивана, бросил туда и тенниску с черепахами, за которой столько охотился. Не развязывая шнурков, стащил с ног полуботинки с рифленой подошвой. Вот теперь ему стало как будто легче!..
Нурлан был довольно крепким парнем: мускулы перекатывались под кожей. От избытка сил он взялся за край дивана и несколько раз отжался. Потом начал прыгать на месте, выгибаться в разные стороны, приседать. Что-нибудь ведь надо было делать!..
Потом он открыл свой дорожный чемодан красной кожи и, порывшись, достал красивый спортивный костюм. Всю свою модную одежду он скомкал и запихнул на самое дно. Надев синюю с белыми полосами под горлом фуфайку, Нурлан опять стал перед зеркалом. В спортивном костюме он выглядел еще лучше, чем обычно. Колесом выгибалась грудь подрагивали мускулы. Чем же он не понравился Рахиме?
Ничего, впереди еще много времени. Они приедут на целину, и он сразу определится помощником комбайнера. Она станет прибегать к нему, но он будет занят работой и не найдет свободного времени для всякого баловства. Твердой рукой будет сжимать он штурвал комбайна, плывущего в хлебном море!..
Дернулась дверь, в купе ввалился его сокурсник Алтайбек Шыныбаев, заорал с порога:
— О, дружище Нурлан, сколько лет, сколько зим?! Я голоден, как бездомная собака, и готов выпить ящик пива. Если хочешь, чтобы я остался в живых, идем в ресторан!..
* * *Центральная усадьба целинного совхоза похожа на небольшой городок. Добрая половина домов еще только строится. У некоторых из них подведены уже крыши, вставлены окна и двери, а кое-где лишь намечены стены. Кто только ни трудится здесь: кадровые рабочие, учащиеся профтехучилищ, студенты различных вузов страны. Своим внушительным видом выделяется новое зернохранилище, занимающее чуть ли не всю северную сторону поселка. Его спешат поскорее покрыть крышей. Наступили сумерки, но там не смолкают звучные удары, шум кровельного железа, издали видны сполохи сварки.
Вспыхивают ярким светом огни машинно-ремонтной мастерской, загораются фонари на центральной улице Ленина, на Комсомольской площади и у входа в будущий сквер, где торчат из земли ряды саженцев. И дома смотрят в темнеющую степь широкими светлыми окнами…
А у Нурлана то светло на душе, то темно. Вместе со своим закадычным другом Алтайбеком лежит он в палатке на краю поселка и курит, глядя на снующих в электрическом свете людей. Перед самым носом его растет полынь, и горьковатый запах ее пробивается даже через запах крепкого папиросного табака.
Неприятности начались, как только он приехал. На факультетском
