Девушка выбирает судьбу - Утебай Канахин

ног до головы был вымазан в саже. По-польски Нурлан не понимал, но оказалось, что поляк знал немного немецкий язык. Правда, знал он его так же плохо, как и Нурлан, но при помощи знакомых поляку русских слов они объяснились довольно быстро. В лагере иностранных студентов, приехавших оказать помощь целинникам в уборке урожая, узнали, что на сушилках не хватает рабочих рук. Пять человек вызвались помочь. Он, Вацлав, сам бывший кочегар и вполне справится с двумя печами.

— Вот где молодцы! — обрадовался старший кочегар. — Ну, давайте, запрягайтесь…

Вацлав улыбнулся, взял из рук Нурлана лопату и ловкими движениями принялся раскалывать сварившийся шлак. Аккуратно разровняв уголь, он подсыпал еще и перешел к следующей печи…

А Нурлан вдруг почувствовал, что ему не хочется уходить на отдых, несмотря на усталость. Он остался еще на одну смену, а к концу второго дня услышал, как усатый кочегар говорил директору совхоза:

— Конечно, были бы все такие, как этот Нурлан или тот долговязый, то мы бы и с десятком людей справились!..

Дожди лили непрерывно. Нурлан забыл в эти дни за работой обо всем на свете и спал по четыре часа в сутки. В помощь им прислали людей из разных бригад, и Нурлану приходилось показывать им, как надо сыпать уголь, ровнять его, добиваться равномерного и сильного горения. Теперь его, действительно, даже отец с матерью не узнали бы.

Алтайбек еще в тот вечер перебрался от него на один из полевых станов. Уж как он там работал, неизвестно. У Нурлана не было времени навестить его.

В один из вечеров, когда утомленный Нурлан помылся и шел к своей палатке, чтобы прилечь на пару часов, кто-то тронул его за плечо. Это был Алтайбек.

— Ты еще тут?.. А я думал, что ты давно уже в Алма-Ате, мороженое ешь… О аллах, что за вид у тебя? — Он отшатнулся, рассматривая прогоревший во многих местах и полинявший спортивный костюм Нурлана, потом придвинулся ближе. — Ну, вот что. Я отпросился в больницу, сказал, что живот болит. Пусть поломают голову над тем, что у меня там не в порядке внутри. Здесь пока нет рентгена, я все разузнал. Под этой маркой и подамся в Алма-Ату. Жду тебя завтра на разъезде. Вместе и махнем!..

Нурлан слушал и не понимал, о чем говорит его бывший друг. Поняв наконец, он повернулся к нему спиной и, ни слова не сказав, пошел дальше.

— Что это с ним?

Алтайбек пожал плечами и двинулся в другую сторону.

* * *

Через несколько дней Нурлана, как специалиста, перебросили на дальний участок налаживать работу сушилок. И там он не спал ночами, ругал ленивых и нерадивых. Пока сушилки не заработали на полную мощность, он не успокоился. Одна за другой уходили к разъезду машины, доверху груженные хлебом, и Нурлан знал, что в этом хлебе есть доля и его труда. Никогда уже не будет он брать в руки хлеб без того, чтобы не вспомнить эти трудные ночи…

На центральной усадьбе будет собрание, посвященное окончанию страды. Нелегко достался этой осенью хлеб, и люди устали. Но это хорошая усталость честно поработавших людей. Едет на это собрание и Нурлан…

Люди стоят в кузове грузовика, тесно прижавшись друг к другу. На выбоинах видавшая виды трехтонка встряхивает их, и Нурлан с Вацлавом невольно хватаются один за другого. Так, взявшись за руки, и едут они дальше.

Теперь можно полюбоваться и окружающей природой. На горизонте Кокчетау — Голубые горы. Они действительно голубые, и только белые тучи запутались в их вершинах. Куда ни глянь — везде желтая стерня от скошенной пшеницы и могучие тракторы уже вспахивают землю под будущие урожаи. Скирды соломы — до самого горизонта.

— Хорошо, — говорит Вацлав.

— Хорошо, — соглашается Нурлан.

Директор совхоза — совсем молодой парень с «Золотой звездой» на груди — вручает премии передовикам хлебоуборочной кампании. Среди них много студентов. Нурлан ждет, чтобы назвали фамилию Рахимы, но все почему-то не называют, и он расстраивается…

Приходит очередь тех, кто отличился на зерносушилках. Директор говорит, что это был наиболее трудный участок работы, и выдержать до конца смогли лишь самые сильные.

Вацлаву первому вручают двуствольное ружье.

— Ура-а-а!..

Это кричит Нурлан и крепко пожимает руку товарищу. Вслед за тем самому Нурлану преподносят фотоаппарат «Москва». Все аплодируют. И вдруг он слышит…

— Рахима Шарипова… За отличное исполнение своих обязанностей в качестве поварихи… Отрез на платье…

У Нурлана отлегло от сердца. Значит, настоящий человек Рахима. Сказали бы ему полтора месяца назад, что он похвалит девушку, — не поверил бы.

Торжественная часть окончена. Два аккордеона дружно заиграли вальс. Нурлан стоит в стороне с Вацлавом, в руках у них подарки. Они уже и без помощи немецкого языка хорошо понимают друг друга. Кто-то касается плеча Нурлана. Он оборачивается и видит Рахиму.

— Вот, познакомься, Вацлав… Это Рахима!

Вацлаву и так все ясно.

Они танцуют, прижимая свои подарки. И получше есть отрезы у Рахимы, но этот ей дороже всех. А разве у Нурлана нет дома фотоаппарата?

Совсем другой стала Рахима. Она не смеется больше над ним, не издевается над его манерами. Да и он смотрит на нее как-то по-другому. Что же произошло в их жизни?

Они отходят в сторону, к своим сокурсникам. Девушки вежливо здороваются с Нурланом, и в глазах у них уважение.

Рахима вдруг касается нагрудного кармашка на его простой светлой рубашке, купленной в местном магазине. Он нащупывает что-то твердое и недоуменно смотрит на девушку.

— Что это?

— Я слышала, что у тебя глаза болят… Это очки.

Она говорит и краснеет. Никогда еще не видел ее такой Нурлан.

СУДЬБА ТАЛАНТА

перевод М. Симашко