Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

произвела на него не очень благоприятное впечатление. Похоже, в настоящий момент Его Святейшество больше всего озабочен страданиями, которые, как он опасается, могут постичь народ Германии»[921].

Хотя папа почувствовал облегчение, увидев, как спокойно Рим перешел под контроль союзников, он был недоволен отказом союзников провозгласить итальянскую столицу открытым городом. Поскольку союзники отклонили и предложение немцев о демилитаризации города, не означает ли это, что теперь пришла очередь Германии наносить воздушные удары по городу? Госсекретарь США указывает на эти опасения в письме, написанном в начале июля: «Папские власти, судя по всему, тревожит опасность, грозящая Риму. Эта тревога выглядит необоснованной на фоне общей военной ситуации, особенно сейчас, при достижении союзниками превосходства в воздушном пространстве Италии и в других военных сферах. В Объединенном комитете начальников штабов полагают, что сейчас и в обозримом будущем вероятность серьезных воздушных или иных атак немцев на город Рим незначительна»[922].

Вскоре после того, как союзники заняли Рим, президент Рузвельт попросил Майрона Тейлора, своего эмиссара при Святом престоле, вернуться туда. Первые отчеты Тейлора из итальянской столицы (на сей раз в виде писем) показывают, в каком восторге пребывал папа, который теперь принимал тысячи офицеров и рядовых союзнических войск во время ежедневных массовых аудиенций. Понтифик провел специальную аудиенцию в папском тронном зале даже для журналистов, пожал каждому руку и удостоил личного разговора.

Во время пространных бесед с Тейлором папа ясно дал понять, что считает разгром Германии в конечном счете неизбежным. Однако понтифик выражал озабоченность по поводу жертв, которые придется понести ради этого. Его беспокоило и то, что поражение немцев в войне может привести к появлению коммунистической Германии. Папа спрашивал Тейлора, не стоит ли ему вновь призвать к заключению мира? На это посланник Рузвельта отвечал твердым «нет». Как он заметил, последнее заявление папы по данному вопросу, которое Пий XII сделал за несколько дней до освобождения Рима союзниками, «в Америке истолковали… как прогерманское… Не следует предпринимать ничего такого, что может дать Германии ложные надежды, поскольку это лишь затянет конфликт». Кроме того, предупредил Тейлор, такие действия «будут неверно поняты и восприняты с неодобрением»[923].

В начале июля 1944 г. папа дал персональную аудиенцию Уильяму Доновану по прозвищу Дикий Билл, легендарному директору Управления стратегических служб, разведывательного ведомства США[924]. Интересно отметить, что папа, принимая американского шефа разведки и выражая обеспокоенность насчет коммунизма и будущего Европы, странным образом полагал, что в Рим вот-вот прибудет сам президент США[925]. Он даже велел монсеньору Уолтеру Кэрроллу, единственному прелату-американцу в Государственном секретариате Ватикана, подготовить на английском языке проект служебной записки с соображениями относительно будущей встречи с Рузвельтом. Хотя у президента не было таких планов, этот документ дает представление о том, что творилось в головах папы и чиновников Государственного секретариата в первые моменты после того, как союзники заняли Рим.

Понтифик считал важным, чтобы главную роль в Италии играли американцы, а не британцы. «Американцы, – писал Кэрролл, – похоже, склоняются к тому, чтобы вернуться в Америку и предоставить Европу англичанам. Такой возврат к американскому изоляционизму чрезвычайно опасен и вполне может обернуться катастрофой для Европы». На его взгляд, за представлениями американцев о том, что скоро они смогут умыть руки и снять с себя ответственность за ситуацию в Италии, кроется намерение оставить Италию самим итальянцам. В основе такого подхода «лежит фундаментальное заблуждение – мысль о том, что Италия готова к демократической форме правления и что американскую демократию можно пересадить на итальянскую почву». Подобные взгляды, полагал монсеньор, объясняются незнанием итальянской истории и итальянского характера. Крайне важно, чтобы американские власти «в течение некоторого времени осуществляли негласный, но эффективный контроль за судьбой страны».

Финальный пункт, который папе рекомендовалось обсудить с американским президентом, касался опасности доминирования русских в Европе после поражения Германии. Следует заранее принять меры, чтобы этого не произошло. Необходимо надавить на Рузвельта, который «несомненно, будет выдвигаться на четвертый срок» и который «чрезвычайно чувствителен к реакции и мнению католических кругов Америки… В силу этих причин он будет стремиться выяснить пожелания Святого престола и наверняка сделает все для их удовлетворения. Таким образом, именно сейчас логично нанести мощный удар»[926].

Многим солдатам союзнических войск перспектива принять участие в папской аудиенции в украшенных фресками залах Ватикана казалась очень заманчивой. Понтифик с удовольствием общался с ними. Теперь он проводил массовые публичные аудиенции каждый день по большей части в парадном зале Sala Regia, примыкавшем к Сикстинской капелле. Там воздвигли специальную платформу, с которой папа обращался к визитерам по-английски, а затем благословлял их. Прежде чем покинуть зал, он часто останавливался поговорить с ближайшими посетителями и протянуть им руку, чтобы они приложились к его кольцу. «На всех неизменно производят самое благоприятное впечатление его любезное и обходительное поведение, его улыбка, то пристальное внимание, которое он уделяет каждому, с кем говорит», – докладывал Осборн.

Однако, как ни странно, папу обеспокоило отношение американских солдат к нему. Понтифик даже признался генералу Кларку на одной из последующих аудиенций: «Знаете, мне кажется, американские солдаты меня недолюбливают». Кларку было известно, как много бойцов вооруженных сил США хотят попасть на папскую аудиенцию, поэтому вначале он подумал, что собеседник шутит. Но папа не шутил. Он объяснил: когда к нему на аудиенцию приходят итальянцы или немцы, они шумно приветствуют его, как только он входит в зал, «а когда я появляюсь перед американскими солдатами, они не издают ни звука». К облегчению папы, Кларк разъяснил, что в Соединенных Штатах в подобных случаях принято вести себя более почтительно. Рукоплескания и радостные крики воспринимаются как неуважение[927].

Наряду с восторгами в отношении наплыва людей на ежедневные аудиенции папу не оставляли опасения насчет возможности захвата власти в Италии коммунистами. Во время его еженедельных встреч с Тейлором чаще всего затрагивались две темы – эти опасения и связанное с ними желание подольше удержать армии союзников в Италии. Встретившись с папой в конце июля, Осборн тоже отметил эту озабоченность: «Во время сегодняшнего обсуждения ситуации в Италии папа выразил надежду на то, что мы еще на некоторое время сохраним ненавязчивый контроль над страной, если не полноценную ее оккупацию. Он опасается, что иначе здесь воцарится хаос». Осборн и сам не был большим поклонником левых сил, однако объявил Пию XII, что «бескомпромиссные, но неинформированные поборники демократии в Лондоне и Вашингтоне никогда не согласятся на что-либо в этом роде». Он подчеркнул, что, по мнению и американского, и британского лидера, итальянцы должны сами определить свое будущее, проведя свободные выборы. «По словам папы, – сообщал Осборн, – это достойно всяческого восхищения в теории, однако на практике и при нынешних условиях в Италии преимущества подобного подхода сомнительны»[928].

Вскоре Осборн получил необычную возможность проинформировать обо всем этом лично премьер-министра Великобритании, когда Черчилль решил посетить Рим. Услышав о его планах, Франческо Бабушио, вновь занявший место официального дипломатического представителя Италии в Ватикане, встретился с Пием XII 17 августа. Королевское правительство Италии уже давно добивалось от союзников обращения с Италией как с партнером по борьбе с общим противником, а не как с побежденным врагом. Теперь, когда итальянскую столицу освободили от немецких оккупантов, это различие становилось еще более важным для итальянской стороны. Признание Италии союзницей, а не поверженной державой гитлеровской коалиции означало бы для правительства страны возможность восстановить свою власть и не полагаться на администрацию союзников. Бабушио просил папу убедить Черчилля в важности такого шага. Он также призвал понтифика объяснить британскому премьеру, как важно срочно обеспечить Италию продовольствием, чтобы ближайшей зимой жителям страны не грозила голодная смерть. Италии, продолжал Бабушио, не хватает всего – угля, горючего, медикаментов. Из-за коллапса транспортной системы даже тот урожай, который удалось собрать, зачастую не удается довезти туда, где в нем отчаянно нуждаются.

Понтифик согласился поговорить обо всем этом с британским премьер-министром, однако у него имелось и собственное