Роман Молодой - Сычев К. В.

В Москве же, несмотря на неудачи союзников, не унывали. Имя великого князя Дмитрия Ивановича произносилось повсеместно с глубоким уважением. Это подтвердил и состоявшийся в Переяславле-Залесском общерусский съезд князей, закрепивший сложившееся положение дел, перераспределивший «столы» удельных князей и обязавший «всех русских князей объединиться против татар». Это не могло не встревожить великого литовского князя Ольгерда! Уже само объединение русских князей под главенством Москвы означало конец литовским притязаниям на земли северо-восточной Руси. Если бы этот союз удалось сохранить, на границах Литвы возник бы еще более сильный, чем прежде, соперник!

И поэтому великий князь Ольгерд решил предпринять попытку разрушить «русское единство». Прежде всего, он прислал к великому тверскому князю Михаилу своих людей с предложением вновь возобновить союз против Москвы. Однако Михаил Александрович, только что заключивший мир с Москвой и помнивший о том, как его литовский друг совсем недавно оставил Тверь на произвол судьбы, ссориться с Москвой не пожелал. Тогда хитрый Ольгерд предложил в жены его сыну Ивану свою племянницу – дочь князя Кейстута. Против этого Михаил Тверской не возражал, и стороны стали готовиться к свадьбе.

После этого Ольгерд Гедиминович решил нанести удар по Смоленску. Его особенно разгневало участие смоленского войска в осаде Твери. Пусть не сам великий князь Святослав Смоленский пришел под московские знамена, но его племянник Иван Васильевич, в свое время побывавший в литовском плену и поклявшийся Ольгерду никогда с Литвой не воевать! Возмущение от измены «союзника и бывшего друга» не давало покоя великому литовскому князю. И вот он разослал людей по всем литовским городам с призывом – «идти на Святослава-предателя»!

Ольгердов посланник прибыл и в Брянск, призывая Дмитрия Ольгердовича с его воинами срочно присоединиться к литовской рати. Пришлось брянцам исполнять приказ своего сюзерена.

К тому времени литовское войско уже прошло с огнем и мечом часть смоленской земли, и за последними пехотными частями катили многочисленные повозки с награбленным дорогой имуществом несчастных жителей сел и пленницами с детьми. Захваченных же мужчин, связанных прочными пеньковыми веревками, вели на татарский манер – вереницей. Женщины и дети плакали, кричали, проклиная захватчиков, а пленные мужики шли, склонив от унижения и собственного бессилия головы. Литовские стражники, сопровождавшие пленных, внимательно следили за их поведением и при малейшем подозрении, покалывали пленников остриями своих длинных копий. Так и продвигался вперед брянский отряд в самом хвосте литовского войска, сотрясавшегося от шума и криков. Не желая терять время на перестройку своих рядов, князь Кейстут, ехавший впереди войска и уже узнавший о прибытии брянского полка, передал князю Дмитрию Ольгердовичу через вестового, что включит его отряд в Большой конный полк только после подхода к Смоленску. Идти же до города оставалось совсем немного. Как только завечерело, и ударил мороз, прискакавшие к Кейстуту разведчики сообщили о приближении к Смоленску. Вскоре запахло гарью: литовские войска сожгли городской посад и окрестные деревни. – Становитесь на привал! – распорядился князь Кейстут. – А все князья и воеводы собирайтесь на совет!

Шатер литовского военачальника был скорее похож на татарскую юрту, нежели на большую палатку: в собранном поспешно слугами полукруглом войлочном здании было тепло и уютно. Сухие осиновые дрова, горевшие в очаге, установленном в самой середине шатра, распространяли приятный запах, напоминавший о доме. Дым уходил вверх через отверстие в потолке. – Я чую запах жаркой баньки! – подумал усевшийся на переднюю скамью, напротив военачальника, князь Дмитрий Брянский и закрыл глаза. Перед ним, как во сне, предстали его «банные девицы» в своей прекрасной наготе. – Эх, сейчас бы мне этих девиц! – мелькнула у него мысль.

– Надо подумать о жестокой осаде, мои воины! – молвил Кейстут Гедиминович, сидевший напротив князей в большом походном кресле. – Хотелось бы взять этот город! Что вы об этом думаете? По зубам нам Смоленск?

– У нас нет таких сил! – мрачно бросил князь Андрей Ольгердович, толкнув локтем Дмитрия Брянского. – Мы можем его взять только хитростью, предательством русских или волей самого неверного Святослава! В ином случае, совсем нет смысла лезть на стены и губить наших людей! Мы – не русские, чтобы не считаться с потерями! Город стоит на большой высоте, среди холмов. К нему не подступишься с осадными орудиями! Хотя, если окружить город, можно попытаться взять его измором! Но на это надо очень много времени, и сейчас довольно холодно! В конце концов, наше войско утратит боевой дух, а там вдруг нагрянет и Дмитрий Москаль!

– Надо попугать Святослава и разграбить окрестности! – буркнул Дмитрий Ольгердович. – А если осмелится устроить вылазку, нанести ему непоправимый урон! Осада ничего не даст!

– Почему же не даст?! – привстал сидевший сзади на второй длинной скамье круглолицый розовощекий князь Корибут Ольгердович. – Надо подтащить к городским стенам тараны и жестоко покарать этих смолян! Я сам готов пойти на решительный приступ!

Горячность молодого литовского князя, владевшего Черниговом, подогрела страсти. Знатные литовцы зашумели, заспорили. Вглядываясь в их лица, князь Кейстут только качал головой. – Ладно! – сказал он, наконец, подняв вверх свою правую руку. – Так мы будем спорить и болтать до самого утра! А сейчас нам пора отдохнуть и принять пищу. Поэтому я приказываю – поставить перед войском надежные заставы, а после ужина ложиться спать! И чтобы враги не совершили неожиданную ночную вылазку, нужно разжечь по всему лагерю костры. Утром я пошлю к Святославу гонца и предложу ему либо сразиться с нами в открытом поле, либо заплатить нам большой выкуп, примерно в сотню серебряных гривен! Кроме того, он должен прекратить свою дружбу с Москвой и заключить союз с великим князем Альгирдасом!

Наутро конный литовский посланец на глазах у всего воинства выехал из лагеря и был впущен через распахнувшиеся ворота в Смоленск. Взошедшее в это время солнце ярко осветило большой, стоявший на горе город, засверкали золоченые купола церквей, чищенные медные крыши теремов князя и бояр. – Какой дивный город! – пробормотал Дмитрий Ольгердович, глядя вместе со всеми вперед. – И он совершенно неприступен!

Вместе с ним ахали и охали прочие знатные литовцы, которые уже не первый раз побывали у стен древнего города. Все они понимали, что взять город «слету» им не удастся! Пока «судили и рядили», вновь распахнулись городские ворота, и литовский гонец быстро проскакал к шатру своего военачальника. Со стен Смоленска неслись свист, вопли, хохот.