Роман Молодой - Сычев К. В.

– Его провожают с позором! – усмехнулся князь Андрей Ольгердович, скорчивши гримасу презрения.

– Ну, что, Вицентас, – мрачно молвил князь Кейстут, стоявший у шатра, когда гонец предстал перед ним и, не слезая с коня, заморгал, не выдержав пристального взгляда своего военачальника, – значит, тебя прогнали с бесчестием? Неужели неверный Святослав предпочел сразиться с нами?!

– Славный князь! – ответил посланец. – Тот Святослав, сказал, что готов защищать свой город, но за стены не выйдет! И это не из-за трусости или нежелания потерь, но по причине его неохоты воевать против великого князя Альгирдаса! Он также добавил, что не нарушал союзных отношений с Литвой, а только воевал с Тверью, потому что Михаил Тверской стал дружить с погаными татарами, врагами христианства и даже Литвы! Это значит, по его словам, мы сами не соблюдаем договоренность о союзе со Смоленском! И князь Святослав отказался даже говорить о выплате нам выкупа! Это Литва, молвил он, должна Смоленску немало серебра, чтобы покрыть нанесенный уделу ущерб! Поэтому он ждет справедливого решения от нашего славного Альгирдаса!

– Так! – мрачно усмехнулся князь Кейстут. – Зачем же мы сюда приходили? Ох, и хитер этот князь Святослав! Еще мы и виноваты! Значит, придется уходить, «несолоно хлебавши«…Если этот Святослав не против нашего прежнего союза, то какой смысл воевать с ним? Придется ограничиться доходами от продажи пленников. Мы их поделим между собой и отправимся назад. Согласны, мои воины?

– Согласны! – весело прокричали стоявшие рядом с ним знатные литовцы, не желавшие воевать за неприступный город.

– Пойду-ка посмотрю на пленников! – подумал про себя Дмитрий Ольгердович. – Надо бы выбрать кого получше…Я заметил еще в походе, что там есть неплохие женки: светлы лицами и богаты телами! Возьму их для своей бани и вскорости покрою!

И он, натянув поводья, резво поскакал к обозу.

ГЛАВА 25

ПОХОД НА БУЛГАР

– Как весело, брат! – говорил, смеясь, князь Роман Михайлович Молодой, обнимая сидевшую у него на коленях красавицу-татарку и глядя на покрасневшего от выпитого вина князя Дмитрия Михайловича Волынского, «набольшего воеводу», в шатре которого проходил пир.

– Ты любишь, брат, красных девиц! – молвил довольный воевода. – Однако хорошо, что с нами нет других воевод! Ведь нам прислуживают прелестные девицы! Если бы в Москве узнали об этом, князь Дмитрий Иваныч сильно бы разгневался!

Князь Роман знал о строгости московских порядков. – Это правда! – кивнул он головой. – Девиц можно познавать только в своем тереме, чтобы посторонние люди не знали об этом и не оговорили. Садись, Самур, на тот топчан, – он махнул рукой, – и выпей сладкого меда!

Девушка соскочила с колен князя и уселась со своими подружками в углу.

– Вот так, брат! – усмехнулся князь Дмитрий. – Если сюда ненароком нагрянут князья Василий и Иван, сыновья Дмитрия Костантиныча, и увидят нас, распоясавшихся, с девицами, нам будет не до смеха! Известно, как нудны и набожны нижегородские князья! Зачем искать себе беду? Вот когда вернешься домой, тогда и заберешь к себе этих красавиц! И если твоя супруга смотрит на это сквозь пальцы, пусть живут у тебя в услужении! А я лучше выпью доброго вина!

И они предались «застольному веселью», поглощая крепкие вина и закусывая их «предобрыми яствами».

Князья отдыхали после очередного перехода. Зимой 1376 года они были посланы великим князем Дмитрием Московским на Казань, в месть Мамаю за набег на нижегородские земли: в Казани сидел его ставленник. По дороге к ним присоединились большие конные отряды сыновей великого князя Дмитрия Константиновича Нижегородского – князей Василия и Ивана Дмитриевичей. Московско-нижегородское войско подвергло разгрому союзные Мамаю земли, захватило много пленников и, медленно двигаясь по грязным, скользким от мокрого снега и дождя дорогам, с трудом приближалось к Казани. Вот почему, устав от тяжелой дороги, «набольший воевода» задумал сделать привал накануне решающей битвы. Доселе татары не оказывали серьезного сопротивления русским и, сосредоточившись в Казани, ждали их прихода, рассчитывая дать достойный отпор.

Русские же, утомившись от изнурительного перехода, не спешили вступать в схватку со свежими вражескими силами.

– Постоим здесь еще пару дней, – сказал во время пира князь Дмитрий Волынский, – чтобы достойно встретить лютого врага. Отдохнувшие воины в десять раз сильней! Татары не устоят против них и со срамом побегут при первом же столкновении!

16 марта русские войска перешли речку Казанку и устремились к Казани. Впереди шли три полка: Большой, Левой Руки и Правой Руки. За ними следовал Запасной полк во главе с Романом Брянским. Большой полк пребывал под началом самого князя Дмитрия Волынского, полк Левой руки, в котором оказалась нижегородская дружина с молодыми князьями, и полк Правой Руки возглавляли «меньшие» московские воеводы.

Князь Роман, следуя в хвосте войска, едва мог видеть из-за вставшего тумана отдаленный город, но слышал ржание коней, рев каких-то неизвестных зверей и вопли татар, такие привычные и знакомые. Лишь только тогда, когда московско-нижегородское войско остановилось, и рассеялся туман, воины увидели перед собой довольно многочисленное татарское войско. – Так это же ревут верблюды! – воскликнул князь Роман, натянув узду и взобравшись со своим конем на небольшой холмик. – Это казанская хитрость! Известно, что лошади боятся этих зверей! Ну, что ж, посмотрим!

В это мгновение со стороны города, лежавшего в версте от русского войска, блеснуло яркое пламя, и раздался страшный грохот. – Откуда эти «громы»?! – удивился князь Роман. – Неужели от татар?

«Громы» раздавались несколько раз, но объединенное войско стояло недвижимо.

– Шум велик, но проку нет! – усмехнулся Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский. – А вот от стрел укрывайтесь!

Татары, стоявшие неподалеку, выпустили целую тучу стрел. – Ах! Ох! – послышалось со всех сторон, и несколько зазевавшихся московских воинов рухнули наземь. До Запасного полка татарские стрелы едва долетали. Правда, одна из них попала в шлем княжескому горнисту Радяте, но, скользнув по прочному железу, упала вниз.

– Вперед, славные воины! – вскричал князь Дмитрий Михайлович, подняв вверх свой меч и устремляясь на врагов. – Слава Москве! Слава Дмитрию Иванычу!

– Слава! Слава! – подхватили воины, следуя за своим главным воеводой.

Обе стороны сшиблись с такой страшной силой, что у передовых московских воинов раскололись щиты. Тут же набежали новые волны татарской конницы и подмяли под себя всех, кто не сумел укрыться от вражеского железа. Татары сражались молча и отчаянно, погибая, но не отступая. На смену сбитым с лошадей воинам приходили все новые и новые. – Этим врагам нет конца! – подумал «набольший воевода», размахивая направо и налево мечом и не видя просвета во вражеских рядах. Татары, увидев русского князя, попытались окружить его со всех сторон. Но московская конница отбила их попытки. К счастью, московские кони, никогда не видевшие верблюдов, совсем их не испугались. Они не вздрагивали и от пушечных выстрелов, доносившихся со стороны городской крепости. Постепенно сражение выровнялось: татарам удалось устоять перед ответной жестокой атакой русских, которые стали нести все большие потери. К полудню, после двухчасового сражения, войска смешались так, что было трудно со стороны отличить своих от чужих. – Надо бы помочь нашим славным полкам! – решил, наконец, князь Роман Михайлович, чувствуя усиливающийся запах крови. – Видно, битва разгорелась не на шутку! – И он подал знак своим воинам следовать за ним.