Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тот день он стоял, освещенный солнцем, а его великий дядя, святой марабут Мулай Хассан, призывал Бога явить свою милость, после чего торжественно вписал его имя в именную книгу племени кель-рела и перед всем миром провозгласил его взрослым мужчиной. Еще до того, как надеть тагельмуст, Мусса получил такубу – тяжелый боевой меч, соответствующий его положению в туарегском обществе. Такие мечи передавались из поколения в поколение, переходя от отца к сыну. Лучшие из них считались волшебными, наполненными силой мужчин, которые владели этими мечами прежде и впитали лучшие качества предков, сделавшие их самих великими: благородство, честь и храбрость. При вручении меча новому владельцу рассказывали о битвах с участием его предков, о ценностях, которые они тогда защищали, и о набегах, что им пришлось отражать.
Поскольку аменокаль был самым близким из ныне живущих родственников-мужчин, обязанность подыскать для Муссы достойное оружие легла на него. Он призвал к себе Кераджи, одноглазого инада, считавшегося лучшим оружейником в Ахаггаре, и отправил в Мурзук. Там Кераджи нашел у одного торговца подходящий меч. Торговец неохотно расстался с оружием, что и понятно: меч был прочным, острым, сделанным из превосходной сверкающей севильской стали. Кераджи прикрепил лезвие к эфесу в виде креста, а эфес инкрустировал яшмой и отполировал так, что он сверкал, как солнце. Меч легко входил в ножны из тисненой кожи, висевшие у Муссы на шее. Кераджи потрудился на славу. Правда, Мусса посетовал на то, что эфес великоват для его руки, но Кераджи лишь прищурил единственный глаз, затем повернул руку парня ладонью вверх.
– Прояви терпение, – посоветовал оружейник. – Сейчас твоя ладонь как щенячья лапа. Но она вырастет.
Мусса упражнялся часами, до боли в мышцах. Он делал выпады и вращал мечом над головой, пока звук рассекаемого лезвием воздуха не стал привычным и пока он не научился одним движением перерубать стебель виллика. Вслед за мечом он получил новую одежду и каменные браслеты для обеих рук, которые давали дополнительную силу и защищали от ударов вражеских мечей. А потом настал черед самого драгоценного подарка: аменокаль подарил ему Табу. От всех мужских перемен в его жизни у Муссы кружилась голова, и он наслаждался каждым прожитым днем. Целый месяц он от счастья не чуял под собой ног. Он учился держаться с важным видом, ходить, как ходят мужчины, держа спину прямой. Теперь он проводил время среди мужчин и их верблюдов, а не среди детей и коз, как раньше. У него мелькала мысль, что соплеменники относятся к нему по-другому. «Ничего особенного, – думал он, – просто это степень уважения и почтения, оказываемых мужчине».
Но та торжественная церемония далась ему гораздо легче, чем нынешняя реальность. Мусса смотрел на верблюда, корчащегося от боли, и чувствовал себя не мужчиной, а глупым мальчишкой, только разыгрывающим из себя мужчину. Пустыня вознаградила его за самонадеянность и невнимание. Жизнь в Сахаре была очень трудной. Чтобы полностью понимать все ее особенности, надо здесь родиться, но даже тогда человеку не выжить без огромного числа разнообразных навыков и смекалки.
Однажды ему разрешили отправиться с мужчинами в трехдневный поход. Был почти конец лета, когда дневной зной еще сохранялся в полной мере. Муссе поручили наполнять и перевозить бурдюки с водой. В первый день он нагрузил ими своего верблюда и тщательно следил, чтобы не пролить ни капли воды. Вечером, когда участники похода в последний раз напились чая, он поместил бурдюки рядом с ковриком для сна, расположив так, чтобы все они стояли вертикально и горлышко каждого было плотно завязано. Проснувшись утром, Мусса, к своему ужасу, обнаружил, что бурдюки за ночь опрокинулись и опустели. Невзирая на завязки, вся вода ушла в песок. Из-за его небрежности шестеро мужчин были вынуждены провести двое суток без воды.
Пустыня учила на каждом шагу, нещадно истребляя в человеке самоуверенность. Мусса с отчаянием думал, сумеет ли когда-нибудь по-настоящему научиться жить в здешних условиях. Действительно ли он готов носить оружие мужчины из знатного туарегского рода? Готов ли он принять на себя обязательства одного из правителей племени кель-рела, стать ответственным за жизни вассалов и рабов, за их семьи и имущество? Готов ли возглавлять сражения против тебу и шамба, разбираться с караванами, осмелившимися идти через пустыню, не заплатив дань, и договариваться с хозяевами этих караванов так, чтобы множилось богатство племени? Он находил все новые и новые пункты обязательств человека, принадлежащего к туарегской знати, однако не чувствовал ничего, кроме сомнений. Столько ответственности! Порой ему казалось, что ее излишне много. Больше, чем способен выдержать мужчина, а он ведь, по сути, еще не был мужчиной.
Он чувствовал себя… мошенником.
Мусса неохотно вернулся к ужасной обязанности, ожидавшей его сейчас: прекратить мучения верблюда. Сунув руку под одежду, он вынул из ножен меч. Изо рта Табы шла пена, глаза обезумели от боли. Верблюд попытался встать, но вновь рухнул и перевернулся набок. Последовал протяжный вздох гнева и отчаяния. Мусса взял меч обеими руками, набрал в легкие побольше воздуха, затем глубоко вонзил клинок в шею верблюда и быстро перерезал кровеносную артерию. Хлынувшая потоком горячая, липкая кровь попала Муссе на руки и одежду. Было слишком поздно отскакивать в сторону, и потому он опустился на колени, позволив ей вытекать. Так он и стоял, пока жизнь Табы вместе с кровью уходила в песок.
Полюбить верблюда так, как любят собаку или лошадь, было невозможно. Верблюды – существа странные, с дурным характером и скорые на плевки. Они могли запросто откусить человеку голову или метнуть в него тошнотворной зеленой жижей, показывая настоящие чудеса меткой стрельбы. Они могли без конца реветь, будучи чем-то недовольны. С точки зрения телесной механики они были плохо сконструированы и не годились ни на что, кроме путешествий по пустыне. Но своего верблюда Мусса успел полюбить. Таба обладал чувством собственного достоинства и покладистым характером. Мусса восхищался этим животным задолго до того, как получил его в подарок. Он помогал ухаживать за Табой и лечить потертости на коже, старался найти верблюду лучший участок пастбища, а когда стреноживал,
