От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России - Ирина Владимировна Юкина

Эти доводы показались резонными делегатам съезда. Агитационная работа на съезде представительниц Союза равноправия женщин довершила дело – поправка была отменена. Петр Струве сильно сокрушался в печати по этому поводу, считая, что «из этого скромного замечания <…> некоторые члены съезда сделали вопрос принципа»1017. Это дало М. Покровской повод для язвительного комментария на страницах своего журнала: «…по мнению Струве, принцип равноправности женщин <…> является настолько ничтожным, что об этом даже не стоит разговаривать»1018.

В своих воспоминаниях Тыркова пишет о том потрясении, которое она испытала от выступления Милюкова:

Я слушала его с недоумением, которое быстро перешло в негодование. Раньше я не задумывалась над женским вопросом… Но мне и в голову не приходило, что образованный человек, видный либерал может отрицать мою с ним равность. Я совершенно твердо, без всяких колебаний чувствовала себя не лучше, но и не хуже мужчин1019.

Но проблема для нее обозначилась:

В новых условиях жизни мне пришлось потом крепче задуматься над женским вопросом. На съезде я только была удивлена, что он вызвал такое столкновение мнений1020.

Путь Тырковой в феминистское движение лежал через партийную работу, и потому определение ее как партийной феминистки или кадетской феминистки вполне уместно. Она осознанно представляла «класс женщин» в своей партии. В апреле 1906 года она была избрана в состав ЦК кадетской партии и до весны 1917 года была единственной женщиной в руководстве партии.

Тыркова была реальным политиком, имела свои убеждения, которые всегда отстаивала. Ее называли «присяжным антагонистом Милюкова» и «единственным мужчиной в кадетской партии». Попытки поставить ее на место никогда не удавались. Как пример можно привести случай с приглашением ее на пост редактора газеты «Русская молва» осенью 1912 года. Приглашение поступило от члена I Государственной Думы Д. Д. Протопопова и владельцев газеты – московских промышленников. Тыркова приняла его, однако в партии этот шаг был воспринят негативно. Пикантность ситуации состояла в том, что «Русская молва» была оппозиционна «Речи», независимым редактором которой (совместно с И. В. Гессеном) был Милюков. Против Тырковой развернули целую кампанию и даже хотели вывести из ЦК, но Ариадна Владимировна отстояла свое право на труд в газете и на свой образ мысли.

Позиция кадетов в «женском вопросе» сложилась следующим образом: они не активизировали, не поддерживали женскую борьбу, но считались со взглядами женской части своей партии, с существованием женских организаций либерального толка, стремились использовать женский активизм в своей деятельности, а требования женских организаций – в своей политической игре. Тыркова, А. Милюкова, Л. Н. фон Рутцен, О. Н. Клирикова, М. Н. Южина-Сумбатова, С. К. Исполатова и другие феминистки – члены кадетской партии – работали в женских организациях, не встречая противодействия со стороны товарищей по партии. Кадетки создавали свои организации (например, Санкт-Петербургский женский клуб), решая задачу повышения политической активности женщин.

О взглядах Тырковой на «женский вопрос» и феминизм можно судить по ее статьям, речам и лекциям, одна из которых – «Новая женщина в борьбе за счастье» (февраль 1914 года) – была законспектирована И. С. Книжником-Ветровым1021.

Тыркова осмысляла гендерную асимметрию общества как глобальную проблему, «задевавшую все устои общественной организации». Корень проблемы она видела в исторически сложившемся неравенстве между полами и, главное, в его юридическом закреплении. Все проблемы общества она связывала с отсутствием у женщин равных с мужчинами прав, а потому путь решения всех социальных проблем, по Тырковой, проходил через наделение женщин политическими правами.

В традициях русского феминизма она считала, что приход женщин в политику будет способствовать строительству демократического общества: «Только там, где все женщины участвуют в жизни страны, создается свободная жизнь»1022, и что женское равноправие – залог демократии, без которого «молодая гражданственность так и останется карточным домиком на песке»1023. По ее мнению, получив всю полноту гражданских прав, женщины смогут перестроить принципы власти, внести «начала справедливости», «мягкости», то есть легализировать «женские ценности», благотворно повлиять на культуру общества. В этом, по ее мнению, состояла великая миссия женской борьбы.

Она приветствовала действия английских суфражисток и не сомневалась, что они добьются требуемых прав и в Англии «женщину перестанут считать существом домашним»1024.

Деятельность российского женского движения вызывала у нее много нареканий. Русские женщины, по ее мнению, были более эмансипированы, чем европейские, но отстали в современной постановке вопроса – в требовании избирательных прав. Вся культурная работа женских организаций не рассматривалась ею как политическая. В ней она видела «тесный и пресный филантропический феминизм»1025. Отсюда ее определение деятельниц «Вз.-благ. общества» как не привыкших к политической деятельности посетительниц уютной квартиры на Спасской и укоры в том, что к политической постановке вопроса они пришли только в 1905 году. Именно поэтому она называла «Вз.-благ. общество» первой женской организацией, то есть вела отсчет женского движения с момента его обращения к суфражистской идее.

Ее интерпретация феминистских идей выдает в ней политика-практика. Представления Тырковой о феминизме во многом сформировались под влиянием А. П. Философовой. Ариадна Владимировна часто цитировала ее определение феминизма: «Речь идет о достоинстве человеческой личности, о праве ее на самоопределение, на проявление вложенных в нее способностей и талантов»1026.

Под феминизмом Тыркова понимала любые идеи и действия в поддержку женщин. Всю женскую деятельность неполитического характера она оценивала как «узкий феминизм», ратовала за прочтение феминизма как позитивной политической деятельности женщин. Она старалась очистить феминизм от благотворительности и каких-то специфических женских проблем, стремилась развивать политическую активность женских организаций, видя в них орудие в борьбе за свободную женскую личность и один из путей прихода женщин в политику. Когда она говорила, что «в приобщении женщин к общественной деятельности специальные женские организации могут сыграть большую роль, принести большую пользу»1027, она имела в виду их содействие приходу женщин в политику, а не культурную или благотворительную работу.

Феминизм в такой постановке представал как политическое течение, цель которого – признание обществом и государством всей полноты гражданских прав женщин. Когда это произойдет – а оно произойдет после принятия необходимых законов, в этом Тыркова не сомневалась, – женское, суфражистское, феминистское движение прекратит свое существование, и «женский вопрос» исчезнет.

Тыркова также разделяла важную для русского феминизма мысль, что женщины могут объединиться вне классовых перегородок, она ценила в движении дух солидарности и сплоченности и считала, что на знамени феминизма написаны слова единения и любви.

Она пыталась разобраться в болевом вопросе русского феминизма – классовое ли существо женщина по экономическим признакам