Украинская революция. 1917-1918 - Олег Федюшин

Пропаганда на Восточном фронте, адресованная украинским солдатам русской армии, началась в начале августа 1914 года и продолжалась в той или иной форме всю войну. Ее эффективность, однако, представляется весьма незначительной.

Больший эффект имела культурная и просветительская работа Союза на территориях, оккупированных немцами и австрийцами в ходе военных кампаний 1915—1916 годов в Холме, Подляхии и некоторых районах Западной Волыни. Организация обращала особое внимание на Холм, считая его частью украинской территории и испытательным полигоном для проверки решимости Германии и Австрии осуществить свои военные планы в отношении всей Украины.

Отношение германского командования к украинцам на оккупированных территориях было более гуманным, нежели австро-венгерского. Вена в то же время не только разрешала, но и содействовала культурной и просветительской работе Союза и соотечественников-галичан среди украинцев Волыни. Однако она занимала совершенно иную, явно пропольскую позицию в отношении Холма и Подляхии.

Работа Союза среди украинских военнопленных не только считалась основным направлением деятельности, но и была той сферой, где Союз добился наибольших успехов. В первые месяцы войны представителям Союза разрешили посещать лагеря военнопленных в Австро-Венгрии и Германии для определения численности интернированных украинцев. Они использовали предоставленную возможность для улучшения положения пленных, хотя те и не обладали достаточной степенью национального самосознания, чтобы заинтересоваться программными документами Союза. Число лиц данной категории, согласно украинскому источнику, приближалось к 500 тысячам. Официальные германские службы называют цифры 300 тысяч человек (по состоянию на август 1918 года). Учитывая неопределенность термина «украинцы» и в свете того факта, что из этих граждан весной 1918 года было сформировано и отправлено на Восток для борьбы с большевиками две дивизии, данные обоих источников не слишком разнятся. Каково бы ни было точное число плененных украинцев, они составляли вторую по численности национальную группу людей, захваченных войсками центральных держав в ходе данной кампании. Союз справедливо рассматривал работу среди них в качестве важнейшей задачи.

Весной 1915 года австрийские власти по просьбе Союза разрешили создание двух специальных лагерей для украинских военнопленных. Постепенно число находящихся в них лиц достигло 30 тысяч человек. Три подобных лагеря (50 тысяч военнопленных в каждом) были созданы в конце того же года в Германии. Это произошло только после того, как Союзу удалось устранить ряд препятствий, наиболее серьезным из которых было возражение германского МИД против разделения военнопленных по такому принципу. Важно подчеркнуть, что вскоре после этого немцы разрешили создать специальные лагеря для русских грузин и мусульман (поляки и финны были отсеяны раньше).

Решение украинцев и других нерусских военнопленных переселиться в специальные лагеря, видимо, вело к далеко идущим последствиям для них самих и членов семей. В случае победы русских или заключения сепаратного русско-германского мира возвращение их на родину не гарантировалось.

Хотя в начале этого процесса лишь немногие украинцы, переведенные в специальные лагеря добровольно, обладали настолько сильным национальным самосознанием, чтобы поддержать позицию Союза, они все же были потенциальными сторонниками украинского национального движения. Руководители Союза верили, что в нужное время эти военнопленные примут их сторону. И они не ошиблись. Но задача, стоявшая перед Союзом, была не из легких, несмотря на то что ему предоставлялась полная свобода действий с одной оговоркой в виде запрета на пропагандистскую деятельность против Германии и Австро-Венгрии.

В целом период с августа по декабрь 1914 года следует рассматривать как время наиболее активного сотрудничества украинского движения с центральными державами за первые три года войны. Основными фигурами в этой игре были Союз за освобождение Украины и австрийский МИД. Несмотря на многочисленные заявления и публикации, в которых выражалось сочувствие украинскому национальному движению и имевшее место в данный период в Германии стремление кайзера Вильгельма всячески поощрять развитие движения, вначале это было практически полностью австрийское предприятие. Кайзер был слабо информирован о восточных территориях и еще меньше об Украине. Как это происходило со многими другими идеями и предложениями Вильгельма II в ходе войны, его настойчивые призывы обеспечить полную поддержку рейхом украинской «революции» не воспринимались германским МИД всерьез – или воспринимались в значительно меньшей степени, чем некоторыми позднейшими исследователями этого периода.

К декабрю 1914 года Вена разочаровалась в украинском движении. Тем не менее она сохранила связи с Союзом и продолжала оказывать ему финансовую поддержку, хотя и в значительно меньшем объеме. Обычно ежемесячная субсидия организации составляла около 25 тысяч марок – довольно скромная сумма, если учитывать просветительскую работу Союза среди почти 80 тысяч украинских военнопленных, его издательскую деятельность и многое другое. Австро-венгерская монархия продолжала считать свою ограниченную поддержку Союза необходимой мерой до весны 1917 года, пока новые события на Востоке не вынудили МИД восстановить тесные отношения с организацией.

Весной 1915 года, вслед за переносом штаб-квартиры Союза в Берлин, он активизировал деятельность в Германии. С этого времени его программы финансировались и Австрией и Германией. Союзу также негласно выделяла средства частная немецкая организация Посредническое агентство Франкфурта-на-Одере во главе с Шверином. Как и Вена, Берлин стремился сохранять полную свободу действий на Востоке. Позиция Верховного командования рейха по отношению к Украине до Февральской революции 1917 года, по сути, была такой же.

В сложный для России революционный период ни Берлин, ни Вена не имели каких-либо планов в отношении Украины. Нет сомнений, что они отказались бы от Союза и идеи поддержки украинского движения ради заключения сепаратного мира с русским правительством, готовым уступить требованиям центральных держав. Однако украинский «козырь» сохранялся, чтобы его можно было использовать в удобный момент. Это отюдь не означало, что официальные германские и австрийские круги переоценивали его значимость.

Глава 3

Германские планы в отношении восточных территорий и русской революции

В ходе Первой мировой войны ни одно событие не повлияло на общую обстановку на восточных территориях сильнее, чем Февральская революция 1917 года в России. Она приветствовалась там как событие, которое во многом способствовало окончанию войны, по крайней мере на Восточном фронте. Революция послужила активизации организаций различной идеологической направленности, которые заявили о себе в Германии с началом войны. Сторонники этих концепций почувствовали, что революция дала дополнительные шансы для реализации их программ, они использовали все доступные средства, чтобы их политические взгляды были положены в основу официальной политики Германии. Сторонники Рорбаха и украинцы, объединившиеся вокруг Союза за освобождение Украины, тоже проявляли активность в надежде привить свой образ мышления политическому и военному руководству рейха.

Официальные германские лица, однако, проявляли осторожность и продолжали мыслить скорее в духе выхода России из войны, чем рассчитывали на окончательное расчленение Российской империи. (Изменение северо-восточных границ Германии в лучшую сторону из-за отхода от России части территории Прибалтики не считалось противоречащим второй из упомянутых двух позиций.)

Учреждение Центрального украинского Совета (Центральной рады) в Киеве в марте 1917 года, несомненно, произвело на немцев сильное впечатление, но они не знали, как далеко украинцы готовы пойти в своих требованиях, а также насколько эффективной и популярной у населения будет эта региональная администрация. Вместе с тем одним из первых шагов, предпринятых лидерами Рады, было заверение в верности Временному правительству во главе с князем Львовым Г.Е. в Петрограде. Все, чего они добивались на данном этапе, сводилось к удовлетворению «справедливых требований украинского народа и его демократической интеллигенции – культурной автономии». Тот факт, что Раду возглавлял известный украинский историк, а также наиболее уважаемый и признанный национальный лидер Мыхайло Хрущевский, который в предвоенные годы возглавлял кафедру истории во Львове, столице Западной Украины (тогда часть Австро-Венгрии), мало что меняло. С началом Первой мировой войны профессор Хрущевский, видимо, для того, чтобы раз и навсегда отмести обвинения в свой адрес о безоговорочной поддержке Австрии, добровольно вернулся в Украину. Он был немедленно арестован российскими властями и выслан. Немцы также были хорошо осведомлены, что Хрущевский по возвращении из Австрии публично критиковал прогерманский Союз освобождения Украины. (Он подтвердил свое негативное отношение к данной организации в мае, а затем в сентябре 1917 года уже в качестве главы Рады.) Таким образом, позиция Хрущевского и тот факт, что ни одного влиятельного члена Рады нельзя было рассматривать в качестве сторонника Германии, усиливали сомнения, уже имевшиеся в официальных кругах рейха, относительно того, насколько можно рассчитывать на украинское движение при решении вопроса о выводе России из войны.