Красный луг. Приключенческий роман - Виктор Старовойтов

После продолжительной болезни, связанной с покушением на Ульянова-Ленина в августе 1918 года Фанни Каплан, Ленин скончался. По одной версии связано это было с ранением, по другой-вроде как И. В. Сталин-Джугашвили помог ему уйти, подсунув яду. Россия оделась в траур. Несколько месяцев временно исполнял обязанности генсека Берия, но его быстренько убрали. К власти добрался Сталин. Начался новый этап развития русской страны и её народа. Позднее Галина Ивановна не раз вспоминала свои встречи с хвостатой подземной жительницей, сравнивала её предсказания с происходящими в России событиями и убеждалась, насколько та была права и дальновидна. Помимо того, что Галя перенесёт все выпавшие на её долю невзгоды и помрёт в глубокой старости дома, разговор шёл и о судьбе родины-матушки России.

– Закончатся войны в тридцатых годах и прекратится хаос новой экономической перестройки, но мирной жизни для россиян не ожидается, каждое поколение встретится с войной. Войны будут не обязательно в самой России, но наши парни будут направляться в виде помощи братьям… Умрёт вождь пролетариата, начнутся поиски внутренних и внешних врагов, а значит и будут новые убийства и предательства. В июне 1941 года начнётся война с фашизмом и закончится великой победой русского народа в мае 1945. Произойдёт смена правительства, будет оттепель и будут заморозки, наступит некоторое затишье перед бурей. Затем новая война в Афганистане, которая после 1990 года перерастёт в распад СССР, начнутся конфликтные войны, делёж лакомого пирога Советской республики. И как следствие, массовое полномасштабное наступление на Россию по уничтожению русского народа. В 2012 году произойдёт квантовый скачок, переход человечества в новое измерение, начнётся война Добра со Злом на Вселенском уровне. 2014 год будет переломным в этой войне…

– А вы вернётесь на землю?

– Не уверена, наша судьба зависит от поведения человеков… Слишком много у людей злости и нетерпимости.

– Кто же вы?

– Мы… Тоже люди, хотя и чуточку не такие… У нас нет агрессии, жадности, зависти. Мы просто живём…

– Спасибо за откровенность… А почему ты без одежды?

– Зачем? Мы не мёрзнем в мороз, не ищем прохлады в жару, сам организм поддерживает нужную температуру для жизни.

– Вот бы нам так…

– Завидуешь?..

– Нет, просто констатирую факт, всё-таки разные мы…

– Ты насчёт хвоста? Так тут разница не большая, предки-то у нас общие… Просто у нас хвостик длиннее, всё зависит от среды обитания, в пещёрах он нам необходим для исследования труднодоступных мест, преодоления препятствий. У вас тоже есть хвостик, но он вам не нужен, поэтому спрятан и называется по вашему аппендикс. Дотронься до меня, я точно такая же девушка, как и ты, из плоти и крови, и так же смертна, только умираем мы от насильственной смерти, а не от старости.

А годы шли

Притупилась боль утрат близких людей и надо было жить дальше. Родила Лида Никите двойняшек, двух крепких пацанчиков, а года через три осталась вдовой. Спасая во время ледохода попавшего в оползень пацана Оксаны Вересковой, председатель простудился и скоропостижно скончался от крупозного воспаления лёгких. К тому времени Лида работала секретарём Сельского Совета. После похорон пришли к ней сельчане и упросили перейти в колхоз на место мужа, даже и поплакать-погоревать не дали. Сход утвердил кандидатуру.

Давно уже закончилась Гражданская война, было покончено с интервенцией, но до сих пор ещё продолжались эсеро-кулацкие мятежи, подавляемые отрядами самообороны и красноармейскими регулярными частями, силами милиции. Кулаки и середняки выступали против продовольственной политики и других социальных мероприятий Советской власти, против комитетов деревенской бедноты и против мобилизации крестьян в Красную Армию. Как бы там ни было, но борьба велась более чем успешно. Почти полностью были уничтожены лесные банды. Страна вставала на путь восстановления разрушенного хозяйства. Царствовал НЭП, цвела земля-матушка, и рос посёлок на берегу реки Уфы. И дел хватало. На новую ферму завозили племенных коров, на птичник – индюшек и кур. Срочно уезжали учиться на специалистов сельского хозяйства юноши и девушки. Возвращались из дальних краёв демобилизованные бойцы – красноармейцы. Илья Никитин до призыва в ряды Советской Армии успел жениться на соседней девушке Ирине Трифановой, в армии остался на сверхсрочную, стал офицером пограничником и был направлен на границу Белорусии. Получил краткосрочный отпуск и приезжал в посёлок за своей женой, чтобы уже вместе ехать к новому месту службы. Рос и строился Красный луг, тесновато ему было на крутом берегу, приходилось отвоёвывать место у тайги. Начались годы первых пятилеток и больших строек. Молодёжь хотела повидать мир, срывалась с насиженых мест и мчалась по призыву партии и комсомола неизвестно куда, неизвестно зачем. Романтика звала вперёд! Это был период величайшего душевного и физического потенциала. Молодёжь разбегалась из села и никакие силы и уговоры не помогали, не могли остановить. Получивших на руки красные корочки путёвок не смели задерживать на предприятиях, это было чревато руководителю предприятия, могли обвинить в противодействии политике партии и попросту расстрелять, как врага народа. С большой неохотой отпускала молодых Лидия Семёновна, зная, что не скоро они возвратятся в отчий дом, да и вернутся ли? Рос колхоз, росла Россия, росли и потребности в сельскохозяйственной продукции. Колхозу нужны были молодые сердца и руки, и тогда через районную комсомольскую организацию Лидия пошла на хитрость, теперь всем бегущим давали направление в Краснолужский колхоз. Молодые обижались, но против решения горкома перечить не смели. Да и председателя колхоза понять тоже можно, от стариков-то пользы мало, силы не те уже. А тут ещё и конкуренты появились, открылся Айский леспромхоз и лесничество. В отличие от колхозных трудодней там регулярно выплачивали зарплату деньгами. Мечтала Лидия Семёновна о таких деньках и для колхозников, но пока таковой возможности не было. Хватит пока и того, что радио провели по Прямушке от Усть-Маша, телефоны поставили в Сельсовете и Правлении. Теперь посёлок уже не казался таким отрезанным от внешнего мира. В клубе проводились репетиции, ставились концерты силами деревенской молодёжи. А вот в летнее время молодёжь предпочитала вечера встречать по старинке, на полянке на берегу реки за посёлком. Там под балалаечный перезвон пели, плясали, плакали, провожая друзей в Армию и на Всесоюзные стройки. К зиме миром купили для клуба патефон и пластинки, в зимнее время в клубе собирались и на тусовки и для свадеб. Изредка привозили немое кино, но на это чудо посмотреть сбегалось всё село, каждому хотелось покрутить ручку проектора, дотронуться до горячей лампочки Ильича. Мест в клубе не хватало и показ фильма шёл по нескольку раз. А разговоров-то!

– И умирать-то теперь не хочется, гли-ко сколь всего интересного есть на белом свете, досель и не виданного! Спасибо коммунистам! Счастье-то какое выпало, пожить в такой стране, где всё для народа! И то, раньше во сне не снилось даже, что когда-нибудь будем сами писать, считать, книги читать, газеты, патефон и радио слушать, кино про другие страны смотреть…

Хуторяне

А на противоположном от посёлка берегу реки Уфы появились два новых хутора. Один хутор напротив Прямушки, второй километрах в трёх вверх по течению (это если идти пёхом или на лошадке через брод и по лесу, если плыть на лодке по реке, то будет намного ближе). На том хуторе, что в верховьях, поселилась многодетная семья. Многие могли бы работать в колхозе, но почему-то хозяйка хутора, Варвара Ивановна, не захотела жить на селе, настояла на хуторском житие-бытие. Лидия Семёновна предлагала им добротную хибару, но они так и не согласились. Сначала поставили на берегу оврага приличную землянку, а к зиме и домик из тонкомера сгоношили. Хозяин хутора, Веснин Константинович Илларионович в недавнем прошлом был учителем словесности, но, опять же, по настоянию жены вынужден был отойти от сих дел, хотя любовь к детям и школе осталась на всю жизнь. Был хозяин из себя виден, крепок и статен, обладал немалой силой. Одно слово – казак! Впрочем, родиной он был с Украины, из станицы Красносёлка Винницкой области (ныне Белорусия), в казаки попал лет четырнадцати и служил в царском казачьем 38 полку на Дону. Своего лихого казака не могла Варенька спокойно дожидаться с работы, много понимаете ли вокруг него увивалось молодых и красивых девиц, того и гляди, -уведут… И сама, что не год, исправно рожала по дитёнку. Не все из деточек приживались на белом свете, но и тех, что остались, было предостаточно. Чтобы прокормить всю эту ораву, требовалось немало сил и средств, а на первое время в хозяйстве имелась худенькая лошадёнка да коза непонятной породы. Однако ж, опять же, с помощью сельчан обустроились, обзавелись скотом, развели пчёл, посадили огород. В первое время развешивали с помощью старших сыновей по тайге дуплянки для пчёл, позднее прикупили ульи и прочее пчеловодческое оборудование. А сначала дуплистый мёд был единственным источником поступления денег в хозяйство. Расчистили от кустарника и деревьев полянку, в первый же год посадили коноплю и картофель. Сначала хуторяне почти и не заглядывали в посёлок, своё хозяйство требовало полной отдачи. Это несколько позднее сам хозяин стал появляться на селе, а за ним и молодёжь потянулась. Бывая на селе, Константин всякий раз останавливался около школы, улыбаясь, слушал гомон ребятишек, а иногда, не в силах совладать с собой, заходил в школу, подолгу разговаривал с молодой учительницей, советовал, как найти подход к тому или иному сорванцу. По всему чувствовалось, что со школьными проблемами знаком не понаслышке, и, похоже, был когда-то не плохим учителем. В школе же теперь он был желанным гостем. Подолгу также просиживал и в правлении колхоза, стараясь вникнуть во всё, а иногда и подсказывая нечто дельное. Лидия Семёновна не торопила мужика, чувствовала, придёт время, и сам он придёт в колхоз. Узнав все новости и послушав радиопередачи из орущего со столба динамика, горбясь под тяжестью вещевого мешка с набранными в лавке товарами в обмен на звериные шкурки, шёл Константин домой. По дороге всегда останавливался около придурковатого от старости деда, Ильи Никитина, прожившего на свете не много ни мало что-то около 120 лет. У того всегда была одна неотвязная забота