Красный луг. Приключенческий роман - Виктор Старовойтов

– Сынок, ты часом корову на продажу не имеешь? Дойную надо…

– Зачем тебе, деду?

– Давеча в лавку ходил, спрашивал, так продавщица Нинка говорит, что есть корова, только яловая и ждать не известно сколько ещё, а я молочка хочу, парного… Смертушка вот не идёт всё, пропащая душа, заблудилась где-то…

– А ты, дед, к дояркам в колхоз сходи, не обидят поди, кружечку молочка-то нальют…

– Они-то не обидят, но своё-то вкуснее…

Смеялась продавщица над стариком не без горечи, за шуткой прикрывая своё потаённое – взял бы кто замуж, побёгла б, хоть за столетнего старца. Рада бы и с замужним сгульнуть да жён своих боятся наши мужики хуже смерти, трусливые, им бы не брюки носить, а юбки… В самом расцвете девка, мужики по ночам снятся. Ох, как бы с ума не сойти! Вот только бойка была девка на язычок и на кулачок крепка, потому из местных сердцеедов и не доводилось предложить ей руку и сердце.

Константин Веснин всё же вступил в колхоз. Драл лыко, отмачивал в болотине, из полученного мочала делал гужи, чересседельники, вожжи. Из колхозных заготовок делал хомуты для лошадей. Заготавливал впрок оглобли, дуги, делал конные санки. Всё сдавал за трудодни в колхоз. Как-то принёс пару лаптей, их тут же взяли, были они лёгкими, прочными и очень удобными для ношения в летнюю пору. С тех пор отбою не стало, завалили хуторянина заказами. Пришёлся сельчанам мужичок по душе, трудолюбив, безотказен и необидчив, честен до мелочей, всегда готов оказать посильную помощь любому, кто нуждается, а это здесь ценилось выше всяких денег. Лидия Семёновна быстро поняла этого человека и, пользуясь его слабостями, зачастую нещадно эксплуатировала его то на сенокосе, то на заготовке других кормов. При этом не забывала и о награде за труд, то отрез на платье для жены выделит, то ребятишкам подарки, то лишний трудодень припишет, а в целом, нравился ей он не только за безотказность и умение работать, но и как желанный мужчина. Хотя в чём угодно могла признаться председательша, но в этом она и себе бы никогда не призналась. Как-то Константин сделал лёгкую кошовку для выездов хуторянину Генке Быстрову, жившему ещё выше по течению, этак километров с десяток, и тот в благодарность привёл к Весниным на хутор молодого жеребчика, прозванного Варварой Карькой. Свою кобылку Костя сдал в колхоз, а взамен получил другую, более породистую. От этих лошадок в дальнейшем и пошло потомство выносливых с ильных колхозных лошадей. Много было Косте и других заявок. Зимой по зимнику, летом через брод, приходили мужики и бабы кто за туеском для ягод и грибов, кто за ивовым ковриком под двери, кто за бочонком для солений… Быстряков Пашка приволок однажды ребятишкам на забаву щенка, бывшего чуть поболе рукавицы, а выросшего в огромного волкодава, росточком с огромного телёнка. Урман, так его прозвали, тайги не боялся, был умён и хитёр, не боялся и брал любого зверя, будь то лось, или медведь, не говоря уж о своре собак, с которыми расправлялся играючи. Густая длинная шерсть спасала от укусов, и во всех потасовках Урман был победителем. Домашнюю живность сам не трогал и другим в обиду не давал, даже кошку не гонял, которая иной раз и котят даже у него в конуре рожала, а он в это время сторожко оберегал её. Стоило сказать ему «Гони корову домой, доить пора,» тут же бросался в лес, находил и пригонял корову домой. Замки на двери хуторяне никогда не вешали, как и поселковые. Когда уходили, ставили к двери кол, это значило, что дома никого нет. И только-то.

Старшие дети Весниных, Иван и Миша, работали в леспромхозе на валке леса и погибли в одно время, один бросился спасать другого от падающего дерева, обоих и накрыло. Скончались оба уже в медпункте, в ожидании Скорой помощи. Погоревали Веснины, да что поделаешь, жизнь не стоит на месте.

Константин жалел и берёг свою Вареньку, сам управлялся со всей тяжёлой работой в колхозе и дома. К тому времени в хозяйстве появилась корова-ведёрница, пара бычков, до десятка кур и гусей, по паре овец и коз, украинские сальные свиньи белой породы. И даже приблудились парочка диких уток, кои и на зиму улетать не хотели, так и жили в сарае с курами, давая потомство уже одомашненных уток. Основной заботой Вари было прокормить многочисленное семейство и приготовить корм для скота, детей накормить, одеть и в школу отправить. Старшие уже женихались, на вечёрки бегали. Варенька на колхозные работы выходила редко, в основном на заготовку сена или силоса, а так ей и дома хватало работы. Впрочем, официально в колхозе она числилась помощницей Кости и даже ей начислялись трудодни. И то, как бы он без неё управлялся! А в целом семью не очень притесняли, поскольку колхоз имел от них не малый доход, ведь за телегами и санями, упряжью для лошадей приезжали чуть ли не со всей области. Константин вечно был занят работой, то верёвки вьёт из лыка, то валенки подшивает… Ребятишки тоже дома не сидят. Варенька и привыкла постепенно разговаривать вслух сама с собой да с живностью, что оказывалась рядом. Что поделаешь, если муженёк работой занят, слова не вытянешь, а так всё хоть голос живой слышен, а то, чего доброго, и говорить разучишься. Со временем эти разговоры вслух для себя вошли в привычку. И не приведи Господь появиться в доме гостю, заговорит любого… Обо всём на свете без каких-либо переходов и отдыха: Погоде, урожае, корове и Урмане, который вчера в огороде матёрого волка забил, про детей и мужа, о чертях и ведьмах, которых в округе видимо-невидимо, колхозных делах и ещё о многом, что для неё казалось особенно важным. Порой и врала безбожно, но и сама верила в своё враньё и в таком случае оспаривать её не имело смысла, можно было нажить в её лице врага. Константин, если был дома, только поддакивал да подначивал, никогда не подсмеиваясь над нею, а она как тот петух в басне Крылова, говорила и говорила с ещё большим азартом, радуясь слушателю. Костя и сам был рад её болтовне. Сам же не любитель был, лишнего слова не вытянешь…

Варенька

Четырнадцатилетним пареньком попал рослый паренёк Константин Веснин на службу царю и Отечеству. Был зачислен в 38 казачий Донской полк. На Украине в родной станице Красносёлке под Винницей остались у него престарелые родители да соседская девчоночка-подруженька Варенька Бабина, за которую не пожалел бы и жизни казак. Из семьи она была не богатой, сызмала трудилась по найму на богатеньких. Грамоте оба выучились от беглого каторжника из России, работавшего у местного кулака наймитом. На службе Костя проникся коммунистическими идеями, стал активно сотрудничать с большевиками. Когда же в 1917 году довелось ему побывать в родной станице, там всё оставалось по прежнему, будто и не было в России Октябрьского переворота. Матери родной уже не было в живых, отец благословил Варю и Костю. Бедно, но как славно зажили молодые! Родителей Вареньки давно уже не было и всю свою любовь и нежность она отдавала мужу и свёкру. Через год уже двое пацанов близнецов ползали по полу, радуя родителей и деда своими проделками. Устанавливалась и на Украине Советская власть, многим это было не по нраву, и снова Константину пришлось взять в руки сабельку и винтовку, садиться на ворона коня и защищать Советские завоевания. Варенька осталась одна дома, куда уж тут денешься от малых деток да чуть живого свёкра. Ох как хотелось ей быть рядом с мужем, ещё не налюбилась, не натешилась… Чуяло сердце беду неминучую. Только вот при прощании и виду не подала, не заронила в сердце любимого тревогу. Направили Вареньку заведовать избой-читальней в своей же станице. Книги собирались со всей округи, изъятые у кулаков и других богатеев. Родительский домишко, где они жили до сих пор, был довольно ветхок и Варе разрешили жить во второй половине библиотеки. Там же был и небольшой земельный участочек, можно было посадить картофель и прочую овощь. Живи да радуйся, но бедняку радоваться, головы не сносить… Посередь ночи нагрянули в станицу то ли белогвардейцы, то ли какие другие бандиты и не стало Вареньки, никого из семьи не стало. Убили и сожгли семью вместе с библиотекой. Безоружные станичники не смогли противостоять врагу и многие из них сложили свои буйные головы на плаху истории, которая и имён-то ихних вряд ли помнит… Советских работников было не много и они по чьёму-то доносу были убиты первыми. Не знал о том Константин, не ведал. Только через пару месяцев подошёл к нему командир отряда и поведал о трагедии.

– Крепись, дорогой товарищ, нет больше твоей семьи…

И снова торопя своего верного друга-коня, мчался Константин в родную станицу. Храпя и роняя пену остановился верный конь на пепелище. Останки погибших были похоронены неподалёку в одной братской могиле. Спрыгнул солдат, склонил буйную головушку в горькой думе над последней пристанью своих родных и милых сердцу людей. Вспоминал он долгие разговоры с любимой о новой жизни, в которой теперь доведётся жить ему одному.