Красный луг. Приключенческий роман - Виктор Старовойтов

Об исчезновении Вареньки стало известно утром, только искать их стали не в лесу, а по торной дороге, очевидно думая, что солдат с хрупкой девушкой не осмелится идти другим путём, а пойдёт к ближайшей железной дороге. Это сыграло на руку беглецам, дало возможность оторваться от погони и выиграть время. Сколько времени потратили беглецы, шастая по лесу, не ведомо, но всё же вышли к какой-то узловой станции, там на рынке приобрели кое-что из одежды и обуви, запаслись продуктами в дорогу, сели на ближайший поезд, идущий в глубь России. Вылезли на конечной станции, и, чтобы окончательно сбить возможных преследователей с толку, пересели на другой поезд и снова куда-то ехали-ехали по бескрайним просторам куда-то вперёд, назад пути не было. Варя не хныкала, не жалела о покинутом доме и родственниках, не жаловалась на потёртые до крови белые ноженьки, теперь потрескавшиеся, огрубевшие, покрывшиеся цыпками и от мужа не отставала. Пришли в какую-то глухую деревеньку, Кордон, так она прозывалась. Костя видел израненные ножки своей любимой, покусанные до крови губки и, не спрашивая её согласия, попросился на постой в первый попавшийся дом села, чтобы пополнить запасы еды и питья, немного отдохнуть. Хозяева оказались очень гостеприимными, баньку истопили, за стол усадили. Долго рассказывали о местном хозяйстве, жизни села, просили больше никуда не ходить. Проведя в раздумьях бессонную ночь, наутро Варя и Костя пришли в Сельский Совет, где после собеседования и проверки имевшихся документов Костю направили в школу учителем словесности, Вареньку по младости лет на работу не направили и она стала ходить с Костей в школу и, как самый прилежный ученик записывала в тетрадку и выполняла все указания Кости. Так вот и осталась Варенька навсегда со своим первым и единственным на всю её жизнь мужчиной. Так и жила она, окружённая любовью да лаской, по мере своих сил и умения занимаясь хозяйством. Сначала жили на квартире всё у тех же гостеприимных хозяев, после им дом выделили от колхоза. Жители на новоселье то скамеечку принесут, то столик, кто чашку лишнюю, кто ложку, -так и обжились потихоньку. Завели козочку, лошадёнку, курей развели. И детьми Бог не обидел, вскоре первенец появился. Потом ребятишки пошли один за другим, стоит только распечатать… Заполнился дом детским щебетом, живи да радуйся. Не часто, но всё же приходилось Вареньке думать и о своём брошенном доме, родителях, но детишки и прочие домашние заботы не давали додумать думу до конца, так и шёл день за днём. Писем на родину не писала, опасаясь, что родители не простили её бегства, а значит и могли подослать кого-нибудь, помешать её, Варенькиному, счастью. Потом притерпелась, и постепенно вспоминать об отчем доме перестала.

Весной в посёлок занесло цыган, встали табором на опушке леса и деревенские бабы тотчас потащились в табор поворожить на судьбу, да что-нибудь прикупить. Вдовая Феофина приглядела одного из цыган, позвала к себе на ночку. Тот, не будь дурак, согласился, только слабоват оказался, то ли сердчишко бабьих ласк не выдержало, то ли перепил деревенского квасу, но помер цыган в постели вдовушки. Цыгане обиделись, конечно. Хотели с вдовушкой счёты свести, но сельские парни не дали сдобную вдову в обиду, многие были обласканы ею. В ответ на это ночью одновременно вспыхнули деревянные домишки посёлка. Дома, сделанные из добротных сосновых кряжей, пропитанные смолой, полыхали лучше спичек, что-либо отстоять было не возможно. Ночью стало светло, как днём. Жители похватали, что успели, повыскакивали из домов. Наутро ставили шалаши на опушке леса, рыли землянки, готовились жить дальше. Хоронили погибших во время пожара, вывозили обгоревший скот на скотомогильник. Цыган конечно и след простыл. Милиция искала табор, но разве цыган найдёшь? Костя с Варенькой сумели спасти детей и кое-что из имущества, но напуганные происшедшим, порешили уйти из села. Насмотрелись на обгоревших людей и ни за что не захотели оставаться. Так вот и пришли они на Красный луг, но остаться в селе не рискнули, у страха глаза велики… Поселились в верховьях реки на противоположном, высоком берегу реки Уфы, прозванной позаглаза местными жителями Прозрачною. Вода в реке подпитывалась множеством родников и действительно была кристально чистою и очень вкусной.

После Отечественной хотелось Вареньке побывать в отчем доме, только вот своё хозяйство, дом, детей и мужа не на кого было оставить. После войны-то снова в окрестностях много беглого люда пряталось, могли и разорить. Так и не выбралась. Как-то Костя отправил запрос в тот посёлок, хотел разузнать о судьбе родителей Вари и из ответного письма узнал, что семья Бабиных была раскулачена в тридцатых годах и вывезена не известно куда. Утаил Костик горькую весть от любимой жены, на её же расспросы отвечал, что ежели писем нет, то это значит только то, что не простили родители ихнего бегства. Так Варенька и прожила свой век в неведении.

Война

– Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой.

С фашисткой силой тёмною, с проклятою ордой… —

В сороковом году в половодье, вылавливая из воды топляки на дрова, один из старших сыновей Вареньки поскользнулся и упал в воду, второй, спасая брата, кинулся к нему на выручку. Оба утонули. Дома за старшую осталась Нюся. Самая старшая, Рада, закончила городские курсы медицинских сестёр и работала в одной из городских клиник. Остальные были дома; сынок Андрюшка, работавший в колхозе трактористом, Толик, Федя, Маша учились в школе, Ирка была ещё несмышлёнышем.

Жизнь готовила великие испытания для России и её многострадального народа. Не каждому суждено было выдержать те испытания с честью. Летом 1941 года, 22 июня, туманным летним утром прискакал из посёлка на лошади Иван Суханов, колхозный бригадир, объявил о нападении фашистов на Советский союз. Хрипел на цепи Урман, не желая признавать гостя, забренчало и покатилось ведро с отварной картошкой из рук Вареньки…

– Костя, сыночки мои, да как же это? Война ведь…

Константина не взяли, годы уже не те, Андрею бронь дали, как специалисту, остальные по годам не вышли. От Рады пришло одно единственное письмо с коротким посланием «Ухожу воевать» и больше от неё никаких вестей уже не было. Уехала с санитарным поездом и потерялась… В сорок втором году сбежал добровольцем на войну Андрюшка, любимый Варенькин сыночек, любила она его несколько больше остальных, и поэтому побег его был для неё наиболее обиден. Никто и подумать не мог, что этот тихоня и размазня способен на такой шаг. От грубого слова сжимался, от девчат бегал, как от прокажённых… Варя плакала и ругалась.

– И чего не работалось, жить надоело, что ли? Бронь дали, знай крути свой трактор да жизни радуйся, теперь вот мыкается где-то на чужбине, убьют ещё… Родила выродка на свою шею!

Хотя ругала и поносила сыночка последними словами, но и жалела, собрала посылочку, понесла на почту, навстречу гонец, парнишка лет десяти, чуть с ног не сбил, запыхался, вспотел…

– Баб Варь, письмо вам…

Подал казённую весть и уже по лицу определил, что весть не из приятных, прочь кинулся… Получила Варенька похоронку на любимого сына. Опустилась на дорогу, плакала горько. Потом всё же собралась с силами, дошла до почты, попросила начальницу: – Дочка, напиши адрес – солдату Красной армии…

Обострённым чутьём определила начальница, что расспрашивать ни о чём не надо, приняла посылку. Разве мало тогда уходило таких вот безымянных посылок? А через несколько дней принесли вторую похоронку, на Раду, погибла геройской смертью при обороне Москвы. Не торопились чёрные вести на хутор, но и ждать себя не заставляли…

В плену

После дневной смены Андрей Веснин домой не пошёл. Закончил технический осмотр трактора, залил горючее, смазал тавотом нужные места, осмотрел вспаханное поле, удовлетворённо вздохнул: – Ну, вот и всё, пора…

Подобрал в кустах у Стёпкиного камня заранее подготовленный вещмешок с харчами и запасным бельём, лесом, опасаясь встречи с сельчанами, вышел на черлацкую дорогу. Продумал всё до мелочей и знал, что хватятся не скоро, дома привыкли к его долгим отлучкам, в колхозе не хватало рабочих рук и приходилось работать не только на тракторе, но и на фермах с вилами в руках на раздаче кормов. Втайне нравилась Андрюхе Ленка Липина, сменщица, но вот беда, смеялась она над тюхой Андрюхой, рохлей и недотёпой обзывала, хотя и ходил его трактор всегда в передовиках, красный вымпел постоянно был закреплён на радиаторе. Нравился Ленке Андрюха очень, но сам он не делал первого шагу, а она не могла, боясь пересудов. Сколько бы ещё так тянулось, не известно, но… С вечера Ленка не нашла записку от Андрея, обнаружила только утром, когда брала ветошь для подготовки трактора к сдаче смены. Ушла девчонка на Стёпкин камень и долго плакала от обиды, что ушёл любимый человек на фронт, может и на смерть, даже не простившись. Записалась на вечерние курсы при больнице на медсестёр, досрочно сдала экзамены на отлично и ушла на фронт, хотела встретить своего Андрюшку-героя где-нибудь в логове врага, Берлине.