Мертвые милашки не болтают - Дей Кийн

— Да, да, конечно! — сказал шофер. — Прошу вас, входите! И вы, молодая дама! Я сейчас же скажу мистеру Дирингу.

Когда он ушел, Герта подняла рукой свою прическу, выставив бедро в сторону, передразнила шофера: — Я сейчас же скажу мистеру Дирингу!

Но Харту сейчас было не до шуток. Комната с высоким потолком очень подходила ко всему облику дома. Она была почти 15 метров ширины и довольно длинной, так что большой концертный рояль выглядел в ней как игрушка.

На стенах висело несколько африканских масок. А пониже, помещенные в стеклянные ящики, красовались модели кораблей — парусников, паровых судов, яхт, включая и модель яхты Диринга, которая в свое время была представлена суду как вещественное доказательство, свидетельствующее о том, что человек мог покинуть каюту только через иллюминатор или же, естественно, через дверь.

Герта напрасно пыталась скрыть свой страх.

— Ух ты! От такого и поджилки затрясутся. Жить в таком доме все равно, что жить в этих… как их, музеях. Как называются эти каменные дворцы, в которых хоронят королей и богатых людей?

— Мавзолеи.

— Да, правильно. И не удивительно, что Бонни иногда отсюда сбегала и веселилась на стороне. Любая девушка сойдет с ума, если ее заставят жить в таком дворце.

Харт повернулся, поскольку в комнату вошел Диринг.

— Добрый день, мистер Харт, — улыбнулся финансист. — Чем могу быть вам полезен?

— Это мы выясним, — ответил Харт. — Полагаю, вы читали уже отчет в газете, касающийся меня?

Диринга это, казалось, развеселило.

— Да, читал. — Он показал на диван. — Может быть, вы и дама присядете?

Усаживаясь на диван, Харт смотрел на его лицо. Вблизи оно не казалось таким безучастным. Даже если он действительно напоминал собой усталого кота, как сказала ночью Пэгги, то этот кот еще не потерял вкуса к сметане. Он очень заинтересовался ногами Герты и довольно часто бросал на нее взгляд.

Харт кашлянул.

— Я полагаю, вы и ваш шофер видели вчера, как миссис Коттон садилась в мою машину?

— Да. И хотя каждый день видел ее на заседании, я был удивлен, узнав ее имя.

— Я тоже был удивлен, узнав ее имя, — сухо сказал Харт. — Хотел бы вас спросить вот о чем: вы случайно не заметили человека, который бы наблюдал, когда она садилась в мою машину?

— Нет, никого не видел.

— А ваш шофер?

Диринг нажал на одну из кнопок.

— Если желаете, можете сами его об этом спросить. А пока мы ждем Майера, позвольте мне, в свою очередь, задать вам вопрос: правду пишут в газетах, что миссис Коттон незадолго до своей смерти заявила, будто видела мою жену в Энзенаде?

— Да. С волосами, выкрашенными в черный цвет, и в роли богатой вдовы откуда-то из Южной Америки.

Диринг на мгновение задумался.

— Какой абсурд! Бонни мертва. Ее убил Коттон. Вы сами были одним из присяжных, которые его осудили.

— Это я знаю, — сказал Харт. — Но, понимаете, я не убивал Пэгги. И исхожу из той теории, что ее убил некто только за то, что она видела Бонни.

— Другими словами, чтобы заткнуть ей рот.

— Вот именно.

Диринг словно залез в свою скорлупу и его любезность значительно поуменьшилась. Он повторил:

— Настоящий абсурд! Бонни мертва. И я должен сказать, мистер Харт, ваш приход сюда свидетельствует о плохом вкусе. В итоге все сводится к тому, что вы, чтобы спасти свою шею от петли, выдумали какого-то мифического убийцу с определенным мотивом, и утверждаете, что засудили невинного, что моя жена каким-то образом и по каким-то причинам затащила на борт яхты Коттона, а потом исчезла из каюты вопреки всем физическим законам, заставив его самого расхлебывать кашу или, точнее, посадив его на скамью подсудимых.

— Да, все приблизительно так, как вы говорите, — ответил Харт.

Диринг с серьезным видом посмотрел на свои ухоженные руки, потом сказал:

— Я этому не верю.

Харт поднялся.

— Вы не одиноки в своем мнении. Но не могу ли я задать вам довольно интимный вопрос? Какие отношения были у вас с Бонни?

Диринг холодно ответил:

— Мне кажется, что все это выяснилось во время процесса. Я был глупцом, что женился на ней. За очень редким исключением, каждый пожилой мужчина — настоящий осел, если жаждет жениться на молодой. Знаете, для любого человека не такое уж большое удовольствие сидеть в зале суда и слушать о любовных похождениях своей жены.

— Вполне это понимаю. Вы извините меня за мою навязчивость, но, может быть, вы мне ответите еще на два вопроса, прежде чем я уйду.

— Смотря какие это будут вопросы, — холодно заметил Диринг.

— Где находится ваша яхта в настоящее время?

— В Ньюпорте. В гавани для яхт.

— Вы доверяете команде?

— Полностью.

— И последний вопрос. Вы не могли бы подсказать, кого или чего боялась Бонни во время ее последнего, если так можно сказать, турне с Коттоном?

Диринг, казалось, удивился.

— Не помню, чтобы этот вопрос поднимался на процессе.

— Он и не поднимался. Нам сказал об это Коттон сегодня утром.

— Понимаю, — сказал Диринг. — А мой ответ на ваш вопрос будет звучать отрицательно: нет. И я не могу себе представить, чтобы моя жена чего-нибудь боялась. Ну, а теперь, если вы меня извините, Майер вас проводит. — Когда шофер-дворецкий вошел в комнату, Диринг добавил: — Майер, мистер Харт хотел бы задать вам вопрос. Вы ведь видели мистера Харта и молодую даму, которая была убита этой ночью, у здания суда вчера вечером.

— Да, сэр. Его машина перекрыла выезд, и я вынужден был подать сигнал.

— Это я знаю, — ответил Харт. — Я хотел вас спросить вот о чем. Не заметили ли вы случайно человека, который наблюдал за нами?

Шофер покачал головой.

— Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. У мистера Диринга был утомительный и трудный день, и я совсем не обращал ни на что внимание. У меня на уме было лишь одно: поскорее довезти его домой.

После холодного дома жара на улице показалась благодатью, Харт на какое-то время даже остановился, чтобы почувствовать тепло на спине и плечах. Потом сел в машину.

— Что вы об этом думаете? — спросил он Герту.

Она ответила с юношеской непосредственностью:

— Мне они оба не понравились. И особенно Диринг. Они могли бы пробраться в квартиру девушки вчера вечером?

— Могли бы.

— И слышать, как девушка сказала вам, что видела миссис Диринг в Энзенаде?

Харт на мгновение задумался.

— Нет. Мы беседовали в гостиной. Но человек, который стоял за входной дверью, мог подслушать мой телефонный разговор с Бенном Саттоном. И хотя я непосредственно не говорил ему о том, что сказала мне Пэгги, все-таки спросил его, брал ли он ее с собой в Энзенаду и не говорила ли она ему, что встретила там кого-то знакомого.

— Ну, вот и все! — Герта даже прищелкнула пальцами.

— Что «все»?

— Девушку убил или сам Диринг или его шофер!

— С какой целью?.

— Чтобы помешать сообщить полиции о том, что она жива.

Харт запротестовал.

— Но это же бессмыслица!

Герта пожала плечами.

— Вам все кажется довольно бессмысленным, включая тот факт, что вы так по-идиотски себя вели. Возможно, Бонни и не убита, а мистер Диринг по каким-то соображениям желает, чтобы все считали ее мертвой. Она была застрахована?

— Да. И на довольно большую сумму.

— Какую?

— На судебном процессе выяснилось, что вскоре после своего замужества она застраховала свою жизнь на четверть миллиона долларов.

Герта тихо присвистнула.

— Хорошая сумма!

— Для людей с состоянием, как у Диринга, это не такая уж сумма. На процессе выяснилось также, что он сам застрахован почти на миллион.

— Где он был в ту ночь, когда Коттон якобы убил Бонни?

— Его не было в городе. Более того, он уезжал по делам за границу.

— Куда?

— В Мехико-Сити.

— Он смог это доказать?

— Обвинение довольствовалось таким ответом, а защита вопросов не задавала.

— И что вы теперь предпримете?

Харт сел за руль. Приятно было сесть на мягкое сидение. Несмотря на усталость, нервы его были напряжены и он не мог найти покоя. Кроме того, у него было странное чувство, что он не имеет права терять время на отдых.

«Ну. хорошо, — подумал Харт. — Вернемся к делу. Кто убил Пэгги? Диринг? Его шофер? Какой-нибудь преступник? И по какой причине? Если Пэгги была убита только потому, что видела Бонни живой, то почему тогда не прихлопнули и меня? Еще одного удара по затылку вполне бы хватило».

Как уже констатировала Герта, все это не имело смысла. Конечно, он не был детективом. Он был дипломированный фармацевт, изготовитель пилюль и других лекарств, продавец губной помады, одеколона, духов и сигарет. Поразмыслив, он решил, что лучше всего держаться в тени и ждать, пока детективное агентство, к которому обратился Келли, не добудет для него доказательств, которые бы сняли с него подозрения. Для Джима Мастерсона и его сотрудников это было такое же поручение, как и любое другое, которыми они зарабатывали свой хлеб насущный. А для него это был вопрос жизни и смерти. Если он будет обвинен и поставлен перед судом и если не сможет доказать, что не убивал Пэгги, то составит компанию Коттону, пока не настанет время идти в свой последний путь в газовую камеру.